Выпив приличное количество коньяка и даже не закусив, я вновь посмотрела на мёртвого Дениса и продолжала говорить сама с собой:
— А может, и правильно. Каждый живёт как хочет. Романчики, встречи, секс и никаких обязательств... Когда двое оказываются в одной постели, для кого-то это просто секс, а для кого-то память на долгие годы. Один просто получает удовольствие, а другой до последнего пытается привязать к себе и в результате разочаровывается в любви, приняв секс за любовь. Может, и хорошо, что меня никто никогда не любил. И всё же как ни крути, все вы козлы. Просто у кого-то козлиные замашки развиты больше, а в ком-то они спят до поры до времени. Просто мужиков нехватка страшная, вот женщинам и приходится с козлами водиться.
Сделав внушительный глоток коньяка, я потёрла виски, в который раз бросила взгляд на Дениса и продолжила:
— Вон моя соседка. Всех вас ненавидит. А вашу сущность называет одним словом — сучность. После развода она полгода не могла прийти в себя... Гад высосал из неё всю энергию, опускал постоянно и использовал как тряпку... Человек просто измотал все нервы. Она не могла ничего делать, ни о чем думать и не находила сил прогнать его, потому что психика была уже нарушена. Он убедил её, что она никогда никому больше не будет нужна. Как тряпка, которую никто не подберет. А он, такой «великодушный», подобрал и стал вытирать об нее ноги, за что она должна быть благодарна вдвойне. Теперь соседка понимает, что была дурой. Но тогда не соображала ничего. Просто боялась одиночества и за эту слабость себя ненавидела. И всё же любому терпению приходит конец. Она нашла в себе силы выгнать этого козла и жить дальше.
Немного помолчав, я вновь отпила коньяк и заговорила, чувствуя, как заплетается язык:
— Ещё ненавижу за то, что вы все врёте. Сочиняете легенды про свою жизнь. Умело морочите женщинам голову и превращаете их в жертв. Каждый мудак в глубине души обижен на женщин, потому что когда-то был послан далеко и надолго. Как же его такого крутого отвергли... Отсюда все комплексы и злость, что ему никто не даёт. А ведь нужно уметь хранить кусочки памяти...
Достав из сумочки резиновые перчатки и маленькую, сложенную вчетверо тряпочку, я быстро удалила все отпечатки пальцев со всех предметов, которых касалась, кинула в сумку свою рюмку и направилась к выходу. Выскочив на лестничную площадку, поднялась на самый верхний этаж в надежде на то, что будет открыт выход на чердак. Но тут я просчиталась: дверь была намертво закупорена, и открыть её не было никакой возможности. Мне ничего не оставалось делать, как спуститься по лестнице и пройти мимо охраны. Недолго думая, я вновь достала мобильный и сделала вид, что разговариваю по телефону. Охранник пробубнил:
— Всего доброго, — и автоматически открыл мне дверь.
Я шла по набережной, подставляя лицо лёгкому ветру, и не обращала внимания на то, как мне сигналят проезжающие мимо машины. Чтобы поймать такси, нужно было отойти от дома Дениса как можно дальше. Увидев небольшой сквер, я спряталась в кустах, быстро сняла рыжий парик, сунула его в сумку, распустила волосы, достала из сумки лёгкое платье и, переодевшись, накинула на себя тоненькую ветровку, а короткий плащ, свою одежду и рюмку из-под коньяка выкинула в стоящую у лавочки урну. Затем вышла на Садовое кольцо, встала у первого попавшегося ресторана, создавая видимость, будто я только что из него вышла, и стала ловить машину.
Подъехав к дому, я тут же заметила, что на моей кухне горит свет. Тим не спал, ковырял вилкой в салате и смотрел телевизор.
— А ты чего не спишь? — тихо спросила я, скидывая обувь.
— Тебя жду. Вот, салат тебе сделал. Картошки отварил. Должна же ты чем-то поужинать.
— Спасибо, но я не голодна.
— А ты чего в другой одежде вернулась? Куда парик дела?
— Тим, что ты вечно лезешь не в свои дела?! Достал уже! Ведёшь себя как следователь, — раздражённо бросила я.
— Просто волнуюсь за тебя.
— С какого перепуга?
— Как-никак ты спасла мне жизнь.
— Да ладно. Очнулся бы на стройке, оклемался, доковылял бы до дороги и на попутке добрался до дома.
Я направилась к бару и налила добротную порцию виски. Я двигалась как сомнамбула, с трудом скрывая, что меня бьёт нервная дрожь. Этот день показался мне вечностью. Мерещился Денис. При воспоминаниях о том, что произошло, мне становилось трудно дышать. Я ненавидела себя за всё совершенное и жалела, что другой жизни, к сожалению, не знаю. Одинока, но верна себе. Я ненавидела себя за показное равнодушие и тихие одинокие слезы. Они видны только мне. Другие их никогда не увидят. Я ненавижу себя за те мысли и действия, что терзают меня. Я как хищник, готовый снова и снова убивать.
— Рада, а закусить не хочешь? Разве можно пить, не закусывая? Я приготовил ужин.
— Я же ясно сказала: не голодна. Меня что-то мутит.
— Девочка моя, да ты пьяна! Еле на ногах стоишь. Что-то случилось?
Тим стоял рядом и смотрел на меня с тревогой. Меня просто обволакивал его обворожительный, хрипловатый и сексуальный голос. Голос профессионального соблазнителя и похитителя женских сердец.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— А ты мне много рассказываешь? — огрызнулась я.
— Ты похожа на злобного колючего ёжика. Я всё жду не дождусь, когда ты наконец спрячешь свои иголки и разрешишь мне тебя погладить.
Но я не обращала на Тима внимания. Просто залезла на подоконник и стала смотреть на ночной Кутузовский проспект. Допив виски, я сморщилась и ощутила, как всё поплыло перед глазами.
— Рада, я хочу тебе помочь. — Тим нежно поцеловал мою руку.
— А кто ты такой? Добрый принц из сказки? — усмехнулась я.
— А почему нет?..
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, это не может происходить со мной. Я тебя совершенно не знаю. Вижу только, что ты опытный ловелас.
— Если ты меня не знаешь, зачем делаешь такие выводы? Я нормальный парень, который благодарен тебе за спасение той страшной ночью. Хочу отплатить тебе тем же. У меня такое чувство, что тебе необходимо выговориться.
— Только не строй из себя святого. Мне вообще кажется, что ты торгуешь человеческими органами и я интересую тебя как донор.
— Ты что, дура?!
— Шутка, — буркнула я.
Мне нравилось в нем все: его запах, мужественное лицо, выразительные глаза и желание помочь, которое казалось по-настоящему, искренним. Мне хотелось прижаться к его груди и расслабиться. Он меня словно околдовал. Я не хотела его прогонять, думала о нём, фантазировала. Так хотелось открыться, что я девушка без прошлого и уж тем более без будущего... Что однажды сделала шаг в пропасть и лечу, лечу в неё каждый день... И только одно желание — упасть и разбиться побыстрее. Я тысячу раз мечтала сбежать от этой жизни, но говорят, если дикое животное долго живет в клетке, даже сбегая, оно часто по собственной воле возвращается назад. Мы привыкаем к своим цепям, и первое время воздух свободы просто разрывает изнутри. Я знала, что даже если мне удастся скрыться, я буду чувствовать себя собакой, которая потеряла хозяина. А ещё понимала, что далеко не убежать. Меня найдут, и тогда моя смерть будет мучительной и страшной. В лучшем случае меня убьют, а в худшем отправят в тюрьму на внушительный срок, до окончания которого я всё равно не доживу.
