— Ты права.
— Это ваша с ним проблема. А как ты собираешься убедить его, что ты и цирк — это совершенно не связанные между собой вещи?
— Я не знаю. Все, что я могу сделать, — только сказать это, а поверит он или нет — это зависит от него.
— Да, наверное, это так.
Мэгги тряхнула головой.
— Ладно, поживем — увидим. Кстати, что там с Джаспером?
— Никто не видел его с прошлой ночи.
Почувствовав легкий озноб, Мэгги попыталась придать своему голосу обычное озабоченное выражение.
— А разговоры о том, что он в городе?
— Эта история выдумана для Гедеона. Неизвестно, как бы он прореагировал на то, что один из нас потерялся, — Тина слегка пожала плечами. — Тебя не было здесь, когда пришел Мерлин, но я расскажу, как это произошло. Полиция даже не шевельнула пальцем, пока его не нашли мертвым, и тогда они просто набросились на нас. Я думаю, каждый подозревает и беспокоится, как бы это не случилось снова.
— Ты думаешь, с ним могло что-то случиться?
— Кто знает, — тон Тины был скорее безнадежным, нежели бесстрастным. — Он иногда уходит сам по себе, но обычно это не более чем на несколько часов. Если он не вернется до наступления темноты…
Мэгги кивнула и в следующее мгновение сдержанно произнесла.
— Скажи всем, чтобы они перестали делать вид, будто ничего не случилось, ладно? Гедеон ухватил суть, когда Ламонт сказал мне о Джаспере самым невинным тоном, и я думаю, заметил, как Том отвлек Сару, оторвав пуговицу на своей рубашке. Вряд ли Гедеон полный идиот.
— Угу. Ладно. А он не думает, что ты не совсем в себе?
— Как и ты, он считает меня немного странной.
Тина спрыгнула с кормушки и улыбнулась.
— Но очаровательной.
Мэгги вздохнула.
— Я уже несколько устала от собственной очаровательности, подружка. Это так же, как иметь большую грудь. Мужчины пялятся на нее и не обращают внимания на твое лицо.
— А я и не знала об этом, — Тина оглядела себя печальным взглядом.
Мэгги рассмеялась и, все еще смеясь, смотрела вслед подруге, удаляющейся неспешной походкой. Поток веселья иссяк, оставив ее в унылом расположении духа, которое было для Мэгги необычным состоянием. Доскональное знание себя позволяло ей сохранять душевное равновесие, независимо от того, что ее окружали безумцы, но теперь это самосознание, казалось, начало ускользать. В отличие от Гедеона, Мэгги редко старалась обрести контроль над ситуацией, ее собственный метод был гораздо более простым и значительно более рискованным.
Столкнувшись с незнакомым или необычным, она просто погружалась в это. Отчужденно и внимательно наблюдая, находясь посреди хаоса, она терпеливо ждала подходящего момента. Как настоящий хамелеон, она меняла цвет, чтобы соответствовать своему окружению; благодаря тонкому внутреннему чутью, она всегда знала, каким образом это выгоднее всего сделать, реагируя на людей так, как они ждали или предполагали, что она может реагировать именно так.
Но в присутствии Гедеона ее инстинкты сами становились хаотическими. Он выразил желание, чтобы она оставалась сама собой, и это была просьба, с которой к ней никто никогда прежде не обращался. Она знала, кем была, что собой представляла. Проблема заключалась в том, что она инстинктивно пыталась быть для Гедеона такой, какой он хотел ее видеть, и не была уверена в том, что была такой на самом деле. Как только менялось его представление о ней, она немедленно и бессознательно изменяла собственное поведение.
И неудивительно, что он был обескуражен.
И неудивительно, думала она, что эмоции и инстинкты все время были сконцентрированы на этом. То, что он видел в ней в некоторые моменты, было столь явственным для нее, что она реагировала спонтанно. Во время их первой встречи он думал, что она непосредственна и непонятна, и она приняла эти цвета автоматически. Он считал, что находится посреди приюта для душевнобольных, и Мэгги сразу же продемонстрировала ему несколько ярких и живых примеров. Он взглянул на нее с мужским вожделением, и она сразу ощутила, что воплощена в женское тело. Гедеон ожидал, что она отдалится от него после того, что произошло вчера вечером в фургоне, и ей пришлось это сделать. И когда Гедеон пытался раздразнить ее, она вышла из себя, несмотря на то, что сама ожидала от него этой или подобной выходки.
И это все придумано ею самой. Все, что он увидел в ней, было сделано ею. Но он не увидел ее саму, не смог отделить ее настоящую личность, и именно поэтому для нее было буквально невозможно явить себя перед ним такой, какой он просил. То есть, быть самой собой.
— Ничего странного, — сказала Мэгги себе вполголоса. — Я так же ненормальна, как и большая часть из них.
Дядя Сайрус говорил ей, что ее необычная способность была ее силой. Он также сказал, что большинство людей не заглядывает дальше собственного представления о ней или того, какой она им кажется, однако в один прекрасный день некто захочет заглянуть гораздо глубже, чтобы пробраться за отраженное лицо и увидеть, что там внутри.
И продолжение этой истории может быть весьма огорчительно.
Дядя Сайрус иногда был склонен к преуменьшениям. Единственное, что успокаивало, — дядя Сайрус был всегда прав. Он также сказал, что она, может быть, некоторое время будет чувствовать себя огорченной и безрадостной, но вскоре восстановит равновесие. Но может случиться и так: чье-то представление о ней с грохотом столкнется с ее собственными принципами и она начнет реагировать по-настоящему, взаправду. Она не утратит своей хамелеоновской окраски, но с того момента для того человека все станет ясно и у него больше не будет никаких сомнений по поводу того, какая она на самом деле.
Мэгги не знала, был ли Гедеон этим человеком, хотя на первый взгляд
казалось, что так оно и есть. Она поднялась и направилась к своему фургону, по пути остановившись, чтобы обдумать эту мысль. Тина могла легко ошибиться, он может не вернуться. Ей совсем не понравилось чувство, испытанное ею, когда она осознала эту возможность. Ей совсем не понравилось, что она вообще испытывает по этому поводу какие-то чувства.
Утро прошло без каких-либо известий о Джаспере. Близился полдень. Мэгги стояла на коленках на опушке леса, сажая в горшок куст диких роз, который выкопал ей в подарок Шон, когда услышала звук приближающейся машины. Она села на пятки, отряхнула руки от комков земли, наблюдая, как Гедеон вышел из машины, быстро огляделся по сторонам и направился к ней.
Он нес большой завернутый в бумагу пакет, прижав его локтем. Выражение его лица было совершенно спокойным. Он старался удержать свой взгляд только на ней, игнорируя заинтересованные взоры наблюдавших за ними из разных уголков лагеря. Подойдя к ней, он опустился на колени и твердо посмотрел на нее.
