Так что звиняй, красавчик. Ты свое отгулял. Еще пару деньков, пока случай подходящий выпадет, и адью. На погост. Там тебе самое место.
Анастасия Романова задумчиво крутила в руках бутылку виски, иногда разглядывая ее на просвет. Она представила, как звякают, стукаясь друг о друга, кубики льда, насыпаемые в тяжелый квадратный бокал, как льется сверху янтарный напиток, как немного терпкая жидкость раскатывается на языке, оставляя приятное послевкусие, а потом соскальзывает в горло, прокладывая горящую дорожку по пищеводу и разливаясь приятным теплом в желудке.
Виски был хороший – синий «Джонни Уокер» – и стоил целое состояние. Вчера в редакцию на нелегальную встречу с Гончаровым приходил Фомин, который и принес бутылку. Глушить такой виски стаканами было бы преступлением, поэтому интеллигентно выпили по чуть-чуть. В бутылке оставалась еще половина, и сейчас Настя с сожалением думала о том, что приличной даме, наверное, не с руки пить в середине дня, даже если это суббота, когда дел еще целая куча, и конца и края этой куче вообще не видно. Несмотря на субботу.
Главный редактор ждал от нее три материала в ближайший номер. А еще нужно было прописать концепцию предвыборной газеты «Город ждет Фомина». А еще почитать форумы в Интернете, где изощрялись в остроумии местные сквернословы, но среди тонн навоза иногда можно было выцепить грамм полезной информации.
А еще сильно хотелось есть. Настя с утра дала себе честное слово, что сегодня проведет день на кефире, и на завтрак, морщась от отвращения, даже выпила один пакет. Второй был припасен в качестве обеда, но о нем было противно даже думать, не только пить.
«Схожу в «Мальвину», – презирая себя за слабохарактерность, решила Настя. – Куплю роллы с угрем. Они не очень калорийные».
«Мальвиной» назывался дорогой и стильный супермаркет, располагающийся за углом офисного здания, в котором находилась редакция «Курьера». Вообще-то Настя, как и все ее подруги, предпочитала затариваться продуктами в супермаркете, принадлежащем мужу Инны Гоше Полянскому, бывшему хоккеисту, а ныне процветающему бизнесмену, но туда она ездила из дома, а на работе приходилось довольствоваться «Мальвиной», благо близко. Накинув куртку и схватив зонтик (с утра то и дело принимался нешуточный дождь, который вполне принимался в качестве справедливого наказания за нарушение диеты), Настя спрятала бутылку с виски и решительно выскочила на улицу.
Магазинная тележка быстро наполнялась вкусностями. Помимо вожделенных роллов Настя купила упаковку сушеных вишен, пакет миндаля, еще один пакет кефира, на завтрашний завтрак, будь он неладен. Немного подумав, добавила три груши, журнал «Караван историй», который любила почитать на сон грядущий, и пачку прокладок. Пока она разглядывала пачку, пытаясь близоруко определить, подходит ли она, кто-то, подкравшись сзади, толкнул ее под коленки.
Настя почувствовала, что падает прямо на тележку, но сильные, явно мужские руки подхватили ее, не дав упасть, и развернули лицом к себе. Стоящего перед ней мужчину Настя опознала не сразу. Сначала всплыло мимолетное воспоминание, связанное с одним из областных райцентров, где она лет пять назад подвизалась на выборах. Затем вспомнились грязные подробности самой избирательной кампании, богатой на черные технологии. И только после этого пазл сложился в понимание, что перед ней стоит Валера Усов – заезжий пиарщик, под руководством которого она кропала статейки в поддержку нужного кандидата. Помои на ненужного тогда писал кто-то другой. Бог миловал.
Валера был худ, очкаст, умен и злословен. Он напоминал Насте гадюку, притаившуюся в высокой траве, извивающуюся в ожидании жертвы, точную в стремительном броске и безжалостно впивающуюся в плоть, оставляя следы зубов на коже и отраву в крови. Сердце у нее упало.
– Ты что здесь делаешь? – жалобно спросила она.
– То же, что и ты, – пожал плечами Усов, – затариваюсь. Как прокладки? Можно белое надевать и танцевать, или все-таки критические дни доставляют неприятности?
Настя безудержно покраснела. Физиологические подробности всегда смущали ее чуть ли не до слез. Сидя в незнакомой компании, она могла целый вечер мучиться, но так и не решиться спросить, где тут туалет.
– Ладно, не красней, – великодушно разрешил Усов. – А ты, как я посмотрю, все такая же. Растолстела, правда.
Настя уже чуть не плакала. Разговор с Усовым всегда складывался именно так. Она становилась жертвой, отданной на заклание, и не было ей спасения от его убийственной злой иронии.
– Ты что в городе делаешь? – спросила она, сглотнув тугой комок и стараясь держаться независимо.
– А что я могу делать в вашей дыре? Работаю я тут. Выборы у вас. Самый сенокос.
– На главную и направляющую или на конкурентов?
– Фью… Бери выше, Настасья! У меня в клиентах мэр города. Шишка большая и толстая, как ты знаешь, а потому сочная и хлебная.
«Знает или не знает?» – Мысли судорожно метались в голове вконец расстроенной Насти, которая понимала, что от Усова Фомину спасения уж точно не будет. И снисхождения ждать не приходится.
– Понятно. Ну ладно, пока, – аккуратно высвободившись из рук Валеры, она покатила тележку к кассе.
– Погоди, мне тоже туда, – сказал он и пристроился в очереди следом. В полном молчании они оба рассчитались за свои покупки, и Настя, помахав рукой, быстро устремилась на улицу.
– Эй, Романова, погоди, не торопись! – окликнул ее Усов, когда стеклянная дверь сошлась за их спинами. – Это хорошо, что я тебя встретил. Все равно собирался звонить. Вот что, Романова, вы заканчивайте со своей партизанщиной.
– Ка-как-ккой партизанщиной? – Настя даже начала заикаться от волнения.
– Ну, целку-то из себя не строй. Все мы знаем, что ты не целка. Даешь всем направо и налево, лишь бы попросил кто. Так что сама запомни и главному своему трахателю Фомину передай. У вас все равно ничего не получится. Можете не тратить деньги, время и нервы. Запомни. От них ничего не останется. Особенно от нервов. Да и вообще от здоровья.
– Ты, Валерочка, меня никак пугаешь? – От ярости Настя перестала заикаться и вообще волноваться. – Это ты запомни. Я здесь в своем городе. И Фомин тоже. Что захотим, то и будем делать. И выборы мы эти выиграем, даже если здоровье потеряем. Посмотрим после этого, что останется от вашего с Варзиным здоровья. И репутации. Тебе-то, Валерочка, проигрыш вряд ли простят. Глядишь, на другие кампании приглашать перестанут. У меня-то, в отличие от тебя, постоянная работа есть. А ты кто? Киллер. Мальчик по вызову. Будешь меня пугать, в ментуру сдам. Я известный журналист, и связи у меня имеются. Пошел вон, глиста ходячая! Еще раз ко мне подойдешь, прилюдно в морду плюну!
