Зал был разбит на несколько секций, которые находились на разных уровнях. Владимир Юрьевич провел Милу по винтообразной узенькой лестничке за ажурную загородку. Площадка, где стоял единственный столик, находилась на самом высоком уровне, откуда был виден весь ресторан.
– Вы, Людмила Леонидовна, можете разглядывать зал, а можете и отгородиться от него. – Цебоев нажал какую-то кнопку, столик окутала легкая сиреневая ткань. Владимир Юрьевич произвел еще какие-то манипуляции, тут же зажглись укрепленные на полу светильники, и Мила опять поразилась эффекту сиреневого тумана, который и обещало название ресторана.
– Как красиво, – не могла не восхититься она.
– Убрать занавеску? – спросил он.
– Не-ет… – протянула она. – Знаете, если здесь еще и кухня хорошая…
– Нормальная. Европейская, но могут и русскими щами накормить. Хотите щей?
– Но ведь как бы… вечер уже… – замялась Мила.
– Наплевать! У них тут щи всякие есть. Мне нравятся кислые с белыми грибами. Как говорится – умереть – не встать! Может быть, к черту условности, Людмила Леонидовна? Кто нам может помешать съесть за ужином обеденное блюдо, да еще за занавеской?
И они взяли кислых щей с белыми грибами, а потом блинов с черной икрой. Пили фирменную настойку на меду, ели мороженое с клюквой и… смеялись. Цебоев оказался прекрасным рассказчиком, знал кучу анекдотов к случаю. Мила и не заметила, как расслабилась и довольно сильно опьянела. Очнулась у собственного подъезда. Тряхнув слегка кружащейся головой, она поняла, что настал черед ставить очередную точку над очередной «i». Да, ей было неплохо с Владимиром Юрьевичем в ресторане, но на постель она не созрела… Нет, решительным образом не созрела! Даже если назло Романцу начать пользоваться каждым удобным случаем, то… Словом, этот Шерлок Холмс – не ее мужчина. Как он там сам себя назвал? Кажется… гнусным розовым поросенком? Нет, гнусности, пожалуй, в нем нет, а вот поросячьей розовости – через край…
– До свидания, – сказала она Цебоеву и даже церемонно протянула ему руку, которой он слегка коснулся пухлыми губами.
– Хорошо, что не «прощай», – рассмеялся он. – Может быть, как-нибудь еще раз поужинаем вместе?
– Пожалуй, – согласилась она, махнула рукой и зашла в подъезд. Пытаясь попасть в скважину замка ключом, подумала: «Вам бы, господин сыщик, поменьше ужинать, а также обедать… и завтракать… Тогда, возможно, вы перестали бы походить на розового поросенка… А там, глядишь, и…»
* * *
– Ты, Милка, как многие творческие люди, совершенно не приспособлена к жизни! – с такой фразой в комнатку, где трудилась над новой тканью хозяйка салона «Ива», ворвалась Геля, потрясая ярким глянцевым журналом.
– О чем ты? – Мила даже не удосужилась поднять голову от работы.
– Вот чем ты сейчас занимаешься? – вместо ответа не без сарказма спросила Геля.
– А то ты не видишь!
– Вижу! Потому и возмущаюсь!
Мила решила не отвечать. Гелька явно настроена без остановки трещать. Пусть себе и трещит дальше.
– Милка!! Немедленно посмотри сюда! – рявкнула Геля и шлепнула прямо на образец новой ткани раскрытый журнал.
– Ну что там? – с неудовольствием проговорила Мила. По мере того, как она разглядывала глянцевые снимки, ее лицо вытягивалось и бледнело.
– Ага-а-а! Проняло! – крикнула Геля. – Не я ли тебя давно уговаривала запатентовать технологию! А ты что? «Да никто все равно не догадается… да не хочу никому раскрывать секреты, даже в патентном бюро…»! И что теперь?! Твои секреты украдены, а ты, вместо того, чтобы бороться за свое… кровное, опять занимаешься ерундой!
– Это не ерунда, а новая ткань… – мертвым голосом сказала Мила и тяжело опустилась на стул, стоящий рядом с рабочим столом.
– Неужели ты не понимаешь, что теперь любая твоя новая ткань будет считаться плагиатом, если эта поганка Параскевич уже успела запатентовать свою «Фрезию»!
– Понимаю… – все так же бесцветно отозвалась Мила и бросилась к выходу из салона.
– Э-э-э-э! Милка! Ты куда?! – крикнула ей вдогонку Геля, но хозяйка «Ивы» уже садилась в удачно подвернувшееся такси.
* * *
Когда открылась дверь кабинета главы «Шерлока Холмса», секретарша Цебоева Снежана сразу заверещала:
– Владимир Юрьевич! Я госпоже Ивиной говорила, что положено ждать в приемной, но она… Не драться же мне с ней!
Цебоев посмотрел на Милу, как ей показалось, убийственным взглядом, что-то сказал находящемуся в кабинете человеку и плотно закрыл за собой дверь.
– Людмила Леонидовна, – ледяным голосом проговорил он. – Пройдите, пожалуйста, в санитарную комнату минуты на три, а потом поговорим.
Мила не успела и пикнуть, как оказалась запертой в отделанном блестящей бежевой плиткой санузле. Злые слезы тут же залили лицо. Вот как он к ней относится! А говорил, что она ему понравилась… щами с грибами кормил, сиреневый туман напускал… Подлец! Все они подлецы! Как один! И не только мужчины! Вообще все… люди… Сплошной туман… обман… имитация…
Задыхаясь от слез, она сидела на крышке массивного унитаза, когда дверь наконец открылась. Цебоев за руку вытащил ее из санитарной комнаты, затолкал в кабинет и четко сказал Снежане:
– Позвони следующему клиенту и постарайся перенести встречу с ним на любое удобное для него время!
– Но ведь, Владимир Юрьевич… – начала возражать секретарша.
– Я сказал перенести – значит, перенести! Не понравится, пусть ищет другую фирму! Их в Питере полно! В конце концов, я живой человек: могу заболеть… умереть… и прочее…
Мила рыдала, уткнувшись в кожаную подушку дивана, стоящего несколько в отдалении от рабочей зоны. Цебоев подсел к ней. Под тяжестью его тела сиденье так накренилось, что Мила, как с горки, съехала к Владимиру Юрьевичу под бочок. Она не заметила этого, а он, осторожно положив ей руку на плечо, спросил:
– Что случилось, Людмила Леонидовна?
– Какого черта вы заперли меня в туалете, – прорыдала она, – вместо того чтобы спросить, зачем я пришла?
– Мы же обещаем клиентам конфиденциальность. Они никогда не встречаются у нас друг с другом. Их посещения нашей фирмы специально разнесены во времени. Перед вами у меня был известный в Питере человек. Ему было бы очень неприятно, если бы вы его увидели. Наверняка раскрыли бы рот от удивления.
– Тогда вам нужен второй выход из кабинета, – сказала Мила, уже несколько успокоившись и хлюпнув напоследок носом. – Черный ход… А так его, этого известного Питеру человека, все равно кто-нибудь увидит на лестнице или в лифте.
– На одном этаже с моей фирмой находится еще куча всяких офисов, например нотариальная контора, бюро переводов и прочее…
