— Как… как ты узнал? — спросила я сдавленным голосом.
Над квадратной бородкой снова заиграла насмешливая улыбка.
— Я узнал тебя, как только ты позвонила по рекламному объявлению. По имени. Вот почему и попросил тебя приехать сразу. Не хотел, чтобы ты пропала. Собирая материалы для статьи, я перечитал все, что писалось в газетах относительно смерти Марго. Там была даже твоя фотография, хотя по ней я бы тебя не узнал, но имя я запомнил.
— Джулиан знает?
— Я уверен, что нет. Он не стал бы читать подобные заметки в газетах; кроме того, он следил, чтобы публикации такого рода не попадали на глаза Шен и Адрии. Поэтому можешь считать, что твоя хитрость пока не раскрыта. Если бы Джулиан догадался, кто ты, он тебя сразу бы тебя уволил. Он никогда бы не потерпел твоего присутствия здесь в качестве… извини, шпиона.
— Я всего навсего пытаюсь помочь Стюарту, — сказала я. — Что ты собираешься делать?
Он с деланным недоумением развел руками, не переставая насмешливо улыбаться.
— Ничего. В данный момент.
— Но если ты работаешь на Джулиана…
— Именно по этой причине удобнее держать тебя под рукой, чтобы знать, что ты задумала. Конечно, он сразу может и не оценить моей услуги, но, скорее всего, это лучшее, что я могу сделать для Джулиана.
— А не уволит ли он тебя, узнав, что ты сознательно принял на работу сестру Стюарта? A в конце концов он это узнает.
Он отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что он меня уволит. Кроме того, к тому времени он, возможно, многое поймет. И если тебе удастся доказать, что виновен не твой брат, а кто-то другой, он вынужден будет признать, что я правильно поступил, приняв тебя на работу. Обрати внимание: я говорю «если». Что касается меня, то мне сдается, что они посадили того, кого нужно.
— Нет! — воскликнула я. — Стюарт не виноват. Этого не может быть.
— Почему?
— Потому что я его знаю. Знаю моего брата! Он не мог этого сделать. Кроме того, ты был тогда с ним в библиотеке. То есть в комнате, расположенной рядом с комнатой Марго. Когда Стюарт вышел в холл, ты мог проникнуть через дверь, соединяющую ее комнату с библиотекой. Если бы ты захотел, ты мог бы сам толкнуть это кресло!
Я понимала, что поступаю безрассудно, говоря ему такое, но я должна была защитить Стюарта любой ценой, даже рискуя вызвать негодование Клея.
— Почему ты решила, что следователи об этом не подумали? — невозмутимо спросил он.
— Тогда почему… почему Стюарт, а не ты?
Конечно, я не думала, что преступником был Клей. У меня просто вырвалось это восклицание.
— Потому что дверь, моя маленькая сыщица, дверь, соединявшая библиотеку и комнату Марго, была заперта. Можно было выйти в гостиную и оттуда проникнуть в комнату Марго. Но дверь из библиотеки была заперта, а ключа у меня не было. Скорее всего, дверь заперла сама Марго. Я находился в библиотеке, когда услышал ее крик, и попытался пройти в ее комнату, чтобы узнать, что случилось. И не смог этого сделать, потому что дверь была заперта. Тот, кто ее толкнул, мог подойти к креслу только двумя путями: через дверь в гостиной или снаружи, через скат и балкон.
Я тупо посмотрела на него, не зная, что сказать; я ничего не знала о запертой двери, но это не имело большого значения. Просто одно объяснение отпадало; значит, я должна найти другое.
Клей встал, снова окинув меня насмешливым, но довольно дружелюбным взглядом.
— Ты и сама не знаешь, как ты устала. Лучше возвращайся в постель. Завтра у тебя тяжелый день; я имею в виду прежде всего ленч в Грейстоунзе. Там тебе понадобится свежая голова.
— Клей, — позвала я его, когда он уже направился к двери, — извини, что я говорила так необдуманно. У меня и сегодня был тяжелый день. Я ведь не привыкла к маскараду вроде этого. Стюарт меня отговаривал. Он сказал, что меня непременно разоблачат, а толку от моей идеи не будет никакого.
— Кто знает, может быть, у тебя что-нибудь и получится. И если это извинение за то, что обвинила меня в убийстве Марго, то я его понимаю.
Он мне улыбался, хотя и уныло.
— Я даже рада, что ты знаешь, — призналась я. — Так я буду чувствовать себя немного… уютнее. Но, Клей, я должна сообщить тебе кое-что. Я думаю, что Эмори Ольт тоже знает кто я. Наверное, поэтому он так злобно настроен по отношению ко мне. Не знаю, как он мог догадаться, но почти уверена, что он знает, но он, видимо, не сказал об этом Джулиану, даже не понимаю почему.
— Так вот оно что! А я никак не мог понять, почему ты вернулась со своей экскурсии такой испуганной. А узнать тебя ему было нетрудно. Я полагаю, что ты несколько раз была в тюрьме, навещая Стюарта. Эмори часто ходит туда бы потолковать с окружным шерифом, чей кабинет расположен в здании напротив суда. Он мог тебя заметить; возможно, кто-нибудь тебя ему показал. Он с самого начала обвинил во всем Стюарта, хотя никто не знает, есть ли него реальные доказательства.
— Необходимо узнать, что он имеет против Стюарта! Клей… ты мне поможешь?
Он двинулся к двери, взялся за ручку и сухо проговорил:
— Ты действуешь на свой страх и риск. Пока я ничего не скажу Джулиану. Но, прежде всего, я на его стороне. Обязан занимать такую позицию.
Он открыл дверь, вышел и мягко затворил ее за собой. Я выключила свет и в оцепенении легла в постель. Я чувствовала себя ужасно, словно пойманная в ловушку и со всех сторон окруженная врагами, и я не видела выхода из создавшегося положения. Если бы только я могла прийти к Джулиану, подумала я, осознавая, что у меня путаются мысли. Если бы могла честно все ему рассказать, он бы понял, что Стюарт невиновен, только Джулиан мог мне помочь. И именно с ним я не могу поговорить откровенно.
На следующее утро я проснулась поздно. Я не спросила Клея, нуждается ли он в моей помощи за завтраком и, поскольку он мне не позвонил, долго оставалась в постели; сначала дремала; наконец окончательно проснулась, но продолжала лежать, пытаясь собраться с силами для предстоящей встречи с Мак-Кейбами за ленчем.
Я полагала, что у меня возникнут большие трудности в общении с Шен, так как она попытается оградить Адрию от моего влияния. Чувствовалось, что Шен уже пылко ревнует Адрию ко мне. В своем отношении к девочке Шен проявляла себя как собственница. Это была единственная сфера, в которой она выказывала страстные чувства. Если бы мне удалось убедить Шен, что я ей не соперница, это был бы шаг вперед. Но вряд ли мне удастся сделать его.
Затем я стала думать о Джулиане — о грозном, загадочном, истомленном страданием, отшатнувшемся от собственной дочери, поверив в ее виновность, и все же отчаянно желающем ей помочь. Как бы то ни было, я должна хотя бы попытаться прийти на помощь Адрии. Ее детская душа могла не выдержать обрушившихся на нее потрясений. Но я вряд ли смогу что-нибудь для нее сделать, пока ее воспитанием занимаем Шен. И даже на Клея я не могу рассчитывать на союзника.
