Марта Норвуд внимательно посмотрела на свои ухоженные, наманикюренные руки, которые сложила перед собой на блестящей поверхности стола.
– Не спешите с выводами, Лори, – мягко упрекнула она девушку, думая о том, что если у ее лучшей преподавательницы и есть какие-то недостатки, то главным из них является, наверное, склонность к скоропалительным суждениям, которая, впрочем, проистекала не от легкомыслия, а от особенностей характера и от… молодости. А молодость, как хорошо знала Марта Норвуд, это недостаток, который быстро проходит.
– Повторяю, – добавила она, – обстоятельства весьма необычны, и… В общем, будет лучше, если вы все узнаете сами, а потом примете решение.
С этими словами Марта встала, давая понять, что разговор закончен.
– Главное, не спешите, – повторила она. – Вам необязательно давать ответ именно сегодня. Мне бы хотелось, чтобы в ближайшие несколько дней вы как следует присмотрелись к Дженнифер. Проводите с ней больше времени, следите, как она на вас реагирует. Ну а потом, когда вам будет удобно, вы встретитесь с мистером Ривингтоном и все подробно обсудите.
– Я сделаю все, что смогу, доктор Норвуд.
– Вот и отлично.
Лори уже готова была выйти из дверей кабинета, когда Марта снова окликнула ее.
– Да, чуть не забыла… Если вас интересует, сколько за это платят, то… Для вашего будущего нанимателя деньги не проблема.
– Знаете, доктор Норвуд, если я и соглашусь на эту работу, то ради ребенка, а вовсе не ради денег, – совершенно искренне ответила Лори.
– Я так и думала. – Директор института улыбнулась. – В таком случае до свидания.
Сегодня утром Марта Норвуд вручила Лори листок бумаги с напечатанным на нем адресом и сказала:
– Вас ждут по этому адресу сегодня в три часа. Спросите мистера Д. Л. Ривингтона. Вас проведут.
Лори кивнула. Она не ожидала никакого подвоха, поэтому очень удивилась, когда такси доставило ее к зданию, в котором, как следовало из вывески, размещались съемочные павильоны известной телестудии. «Хотела бы я знать, кем работает этот таинственный мистер Ривингтон», – размышляла она, вступая в вестибюль и с любопытством оглядываясь. Увы, юная секретарша за столом дежурного, у которой Лори спросила, где можно найти мистера Ривингтона, не сказала ничего такого, что позволило бы Лори хотя бы предположить, с кем ей предстоит иметь дело. Хихикнув, секретарша ответила только, что ей следует подняться на третий этаж.
Поблагодарив, Лори направилась было к лифтам, но секретарша остановила ее:
– Одну минуточку, мисс… Как ваша фамилия?
Лори назвала себя, и секретарша, проведя пальцем по какому-то списку, кивнула:
– Да, мисс Пэрриш, вы здесь есть. Можете пройти, только ведите себя потише – по-моему, они еще записывают.
Выйдя из лифта, Лори сразу очутилась в похожем на огромную пещеру съемочном павильоне. Бо́льшая его часть была погружена в полумрак, в котором сновали какие-то люди и громоздилось странное оборудование. Лори не сразу разглядела, что павильон разгорожен на секции, каждая из которых оборудована для съемок того или иного эпизода популярной «мыльной оперы». В одной из секций стояли больничная койка и муляжи больничного оборудования, другая представляла собой операционную, секция рядом была обставлена как гостиная в обычном жилом доме, а четвертая – как крошечная кухня размером не больше шести футов в поперечнике. Двигаясь по узкому центральному проходу, Лори с любопытством разглядывала декорации, стараясь не споткнуться о многочисленные кабели, которые тянулись по полу прямо у нее под ногами. Кабели были подключены к камерам и мониторам; половина из них не работала, на экранах остальных мелькали какие-то изображения, но они были слишком малы, чтобы Лори могла что-то разобрать.
– Эй, красотка, ты кого-то ищешь? Не меня ли? – раздался позади нее чей-то голос. Вздрогнув от неожиданности, Лори обернулась и увидела молодого оператора, одетого в джинсовый комбинезон и клетчатую ковбойку.
– Я… – Лори слегка замялась. – То есть… Я ищу мистера Ривингтона. Не подскажете, как мне его найти? Я должна с ним встретиться…
– Встретиться с мистером Ривингтоном?.. – переспросил молодой оператор с таким видом, словно услышал что-то в высшей степени забавное. – Ну, встретиться с ним хотели бы многие, да только не каждой это удается. Ваше имя есть в списках у секретарши внизу?
Лори кивнула.
– Ну, тогда, быть может, что-то и получится. Только придется немного подождать, пока мы закончим переводить пленку, о’кей?
– О’кей, – неуверенно ответила Лори. Она не совсем поняла, что имел в виду ее собеседник.
– Тогда встаньте здесь и помалкивайте. И ничего не трогайте! – предупредил молодой оператор.
Отступив на пару шагов в сторону, чтобы не торчать в проходе, Лори оказалась на небольшой площадке позади массивных телевизионных камер, направленных на декорации, изображавшие, как ей показалось, комнату отдыха врачей. В центре комнаты она увидела – и узнала – знаменитого актера, в которого были без памяти влюблены миллионы американок самого разного возраста. Свободно расположившись за одним из столиков, актер ел яблоко, которое взял из стоявшей тут же на столе вазы. Его последнюю реплику, обращенную к ведущей актрисе уже после того, как камеры были выключены, Лори расслышала очень хорошо и невольно спросила себя, как отреагировали бы многочисленные поклонницы Дрейка Слоана, если бы узнали, что он может разговаривать с женщиной столь не по-джентльменски. Впрочем, она тут же подумала, что некоторая грубоватость и резкость высказываний были частью его сценического образа, а значит – частью его очарования. В сериале Дрейк играл роль заведующего отделением, врача-мачо, работающего в выдуманной больнице, деспотические манеры и блистательно-соблазнительная внешность которого превращали женщин в податливую глину в его руках.
Что ж, подумала Лори, стараясь быть объективной, не могут же ошибаться миллионы зрительниц, которым он нравится? Сама она не могла не признать, что в Дрейке есть некая брутальная привлекательность, которая и делала его совершенно неотразимым для многих и многих женщин. Самой Лори подобный тип никогда не нравился – она просто не понимала, как может нравиться человек, который считает себя центром вселенной, а окружающих презирает и всячески использует в своих целях.
Впрочем, помимо характера, Дрейк обладал еще и запоминающейся внешностью. Сейчас, когда Лори увидела его, что называется, «живьем» (на экране телевизора это как-то не бросалось в глаза, да она, по правде сказать, не очень-то его и рассматривала), ее внимание привлекли волосы Дрейка Слоана: очень густые, редкого пепельно-русого оттенка, которые в свете ярких телевизионных софитов блестели, как светлая платина. С платиновым оттенком волос резко контрастировали густые темные брови и усы, которые только подчеркивали безупречно-чувственную форму его нижней губы, сводившей с ума миллионы женщин самого разного возраста – от школьниц до домохозяек, которым по возрасту больше пристало сидеть с внуками, а не вздыхать по экранному красавцу.
