Белая Ворона резко отличается от других. Ей не нашлось места в существующих общественных институтах, и чувствует она себя в соответствии с ситуацией: лишней, покинутой, непонятой. Она противопоставила себя обществу либо общество противопоставило себя ей. Общество – это серая масса, наполненная ложью, подлостью, предательством и лицемерием. Фальшивые люди, фальшивые поступки, фальшивые слова, фальшивые чувства... Странно, почему у этих фальшивых людей нет фальшивых улыбок. Они даже на это скупы...
НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЧАСТЬЮ СЕРОЙ МАССЫ! Я сильная, знаю себе цену и всегда найду силы оставаться не такой, как все. Буду жить так, как живу, потому что не желаю фальшивить. Я могу умирать и вновь рождаться, стирая кровь с тела. А вот кровь с души стереть никак не могу. Я могу посмеяться над любовью, перечеркнуть все одним махом, забыть, что такое страх и стыд, бежать куда-нибудь сломя голову.
Не в моих правилах плыть по течению. Я сама выбираю свой путь. Пусть даже он в корне расходится с наезженной колеей остальных. Я сильная и независимая, ведь меня заставила жизнь... Во мне уживается куча личностей. Я прекрасная актриса и играю в театре людей. Люди боятся моей честности. Я могу быть нежной, сладкой, неприступной, порочной, беспощадной, жестокой, колкой на язык и смертельной для врага, но при этом Я ВСЕГДА НАСТОЯЩАЯ.
В моей жизни было немало мужчин. Влюбленность, секс, радость и счастье, боль, обиды и разочарования... они учили меня и учились у меня... Мы вместе строили замки на песке, чтобы потом их смыло прибрежной волной...
Я БЕЛАЯ ВОРОНА, И ПРИ ЖЕЛАНИИ ВЫ МОЖЕТЕ ЗАБРОСАТЬ МЕНЯ КАМНЯМИ. ТОЛЬКО НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, ЧТО Я УМЕЮ ЛЕТАТЬ... Я КАК НАРКОТИК. СО МНОЙ МОЖНО СДОХНУТЬ ОТ ПЕРЕДОЗА, А БЕЗ МЕНЯ ЛОМКИ...
– Что-то мне плохо. – Покрасневший Николай тяжело задышал и расстегнул ворот рубашки.
– Может, открыть окно? – Я обеспокоенно посмотрела на Николая.
– Тут явно свежего воздуха не хватает. У тебя действительно очень душно.
– Может, давление подскочило.
– Давай измерим.
– Сейчас пройдет. – Николай махнул рукой.
– Как знаешь. Мне нетяжело.
Не успела я договорить, как Николай захрипел, сверкнул на меня глазами, полными ужаса, и схватился за горло. Изо рта пошла пена. Я и опомниться не успела, как он рухнул на пол.
– О боже. – Я встала из-за стола, посмотрела на часы и дрогнувшим голосом произнесла: – Как же так. Еще рано...
Я бросилась к Николаю, перевернула его на спину и... пронзительно закричала. Было отчего заорать: перекошенный рот, вывалившийся язык...
Глаза застыли в ужасе и смотрели прямо на меня. Николай был мертв. Я отпрянула от него.
Схватив сумку, достала носовой платок и судорожно принялась вытирать отпечатки пальцев. Бокал быстро ополоснула и вернула на барную стойку, убрала со стола одну тарелку с приборами, чтобы создать видимость того, что ужинал один человек. Уже у выхода остановила взгляд на лежащих на комоде золотых часах и не смогла побороть искушения – бросила их к себе в сумочку. Взявшись за дверную ручку при помощи носового платка, я выскочила на лестничную клетку и бросилась прочь из этого злосчастного дома.
Отойдя от дома на приличное расстояние, я наконец-то облегченно вздохнула, стянула с себя белый парик и выбросила его в мусорный бак. То же самое проделала с алым шифоновым шарфом, повязанным поверх платья.
Не придумав ничего лучше, я зашла в первое попавшееся кафе и заказала коньяк с фруктами. Когда официантка выполнила заказ, она бросила в мою сторону удивленный взгляд. Наверное, подумала, что пить в одиночку дурной тон. А мне плевать. Людское мнение меня не интересует. Стараясь унять дрожь в руках, я взяла рюмку и чудом ее удержала. Пальцы предательски дрожали. Выпив первую порцию, я почувствовала приятное тепло по всему телу и поспешила положить в рот кусочек ананаса.
Немного успокоившись, я покосилась на любопытную официантку. Она тут же отвернулась. Я закурила сигарету и достала мобильный.
– Вера, это Аня. У меня ЧП. Приезжай. Нужно срочно переговорить.
– Ань, сейчас не могу. Саньку из садика забрала. Куда его дену?
– Оставь соседке. Она же никогда не отказывается. Это много времени не займет.
– Может, лучше ты ко мне подъедешь?
– Не хочу, чтобы нас видели вместе. Прошу тебя, приезжай. Для меня это очень важно. – Я продиктовала Вере адрес кафе и сунула мобильный в сумочку.
Когда Вера приехала, я уже хорошо выпила и украдкой посматривала на внимательно наблюдающего за мной мужчину, который сидел недалеко, часто говорил по телефону и все старался мне улыбнуться и продемонстрировать свои белоснежные, дорогие фарфоровые зубы. В том, что они фарфоровые, я не сомневалась – слишком идеальные, особенно для человека достаточно немолодого возраста. В другой ситуации я бы обязательно завопила, чтобы старый козел прекратил пялиться, но сейчас мне меньше всего хотелось с кем-то сцепиться.
– Подруга, да ты напилась. – Запыхавшаяся Вера укоризненно покачала головой и села за столик.
– Если бы не напилась, то сошла бы с ума.
– Что случилось?
Я показала Вере на коньяк, но она замахала руками.
– У меня времени кот наплакал. Санька что-то приболел. Кашляет, капризничает. Тебя чуть не поймали?
– Сплюнь. Типун тебе на язык.
– А тогда что?
Я наклонилась к Вере поближе и зашептала:
– Вера, а ты не могла мне дать вместо клофелина какое-нибудь другое лекарство?
– Какое другое лекарство? – моментально побагровела Вера.
– Мало ли. Может, случайно получилось. Ты просто перепутала. Может, это яд какой?
– Анька, ты в своем уме? Что такое несешь?!
– Вера, я задала вопрос. Можешь на него ответить?
– Могу. – Голос у Веры задрожал, лицо стало жутко испуганным. – Ань, мы с тобой в одном детском доме все годы на соседних кроватях спали и куском хлеба делились. Как ты могла такое подумать?
– Вера, ну что ты в крайности бросаешься? Разве я сказала, что в чем-то тебя подозреваю или обвиняю? Спросила просто, не могла ли ты по запарке дать другое лекарство. Просто мужик, с которым я сегодня работала, умер.
– Как умер?
– Вер, ну как люди умирают?! Выпил вино и умер. Я растворила клофелин, как всегда, в нужной пропорции. Но Николай не уснул, а умер.
Вера нервно захлопала ресницами. Я поведала ей обо всем, что недавно произошло, и стала ждать реакции.
– Ужас какой, – только и смогла выговорить Верка. Повернулась к официантке и попросила принести еще коньяка и вторую рюмку. Выпив вместе со мной, подруга посмотрела на меня затравленно и прошептала: – Аня, что ж теперь будет-то? Если тебя повяжут, я следом пойду. Это ж я тебе клофелин продавала. Господи, а мне в тюрьму никак нельзя. У меня же маленький сынок. Я детдомовская, мужа нет. Кому Санька мой нужен?! Никому! Я сама в детдоме выросла и хорошо знаю, что это такое. Если меня посадят, такая же участь ожидает моего сына. Анька, я как чувствовала. Не хотела с тобой связываться. Да ты же мертвого уговоришь. Что теперь будет с Санькой?! Бедный сынок! Мальчик мой...
