– Куда же ты? – крикнула я. – Ты мне так и не сказала, где находится Пашка!
Милка даже не удосужилась обернуться. Рассвирепев, я пошла за ней. У самой сцены я схватила ее за руку:
– А ну немедленно сядь на место! Я пришла сюда серьезно поговорить. Сейчас как вцеплюсь тебе в волосы – будешь знать!
– Тихо ты, – отмахнулась от меня Милка. – Сейчас начнется такое. Тебе даже не снилось. Настоящий экстаз…
На сцене появился молодой мулат. Был он высок, мускулист и… совершенно обнажен. Вернее, на нем был бандаж, какой обычно носят в балете, но бандаж этот практически ничего не скрывал, а лишь подчеркивал красоту вздыбленного от напряжения фаллоса. Дамы, сидевшие в зале, взревели от восторга и, отталкивая друг друга, понеслись вперед. Вслед за первым мулатом вышел второй, третий… седьмой. Все – красивые как боги. Двигаясь в такт музыке, они подошли к рампе, опустились на колени и стали слегка поддразнивать визжащих от нетерпения женщин. Делали они это так, что невозможно было не ощутить жаркого сладострастного прилива… Живот сразу заныл… Я никогда прежде не видела такого, даже когда снималась в порнофильмах. Это был высший пилотаж… Один из танцоров протянул руки Милке и под завистливые крики возбужденных зрительниц втащил ее на сцену. Милка нисколько не сопротивлялась – наоборот, она жаждала продолжения. Мулаты обступили ее, и… Милка осталась в одних трусиках. Музыка стала громче, темп – быстрее. Милка легла на пол, бесстыдно раздвинув ноги. Мулаты гладили ее по пышной груди, животу, внутренней поверхности бедер…
Милка стонала в изнеможении. Не выдержав, она стянула с себя трусики и принялась мастурбировать на глазах у всех. Удивления это не вызвало: дамы, плотной толпой обступившие сцену, занимались тем же. Испытав оргазм. Милка забилась в конвульсиях. Затем она поднялась, собрала разбросанную одежду и как ни в чем не бывало спустилась в зал. Вид у нее был довольный – она получила что хотела. Значит, не зря пришла…
Музыка по-прежнему не смолкала, одна мелодия сменялась другой. Мулаты имитировали на сцене групповой половой акт. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось принять в нем участие. Я встала и, на ходу расстегивая кофточку, шагнула в беснующуюся толпу. Меня заметили… Спустя несколько секунд я уже была окружена разгоряченными танцорами. Прикосновения их были подобны разрядам тока… Каждая клеточка моего тела жаждала совокупления… О, какие самцы… О…
Голая, я прижалась к крепкому, натертому мускусом телу, пытаясь слиться с ним воедино. Потом к другому, потом… Я умирала от желания и удовле–творила его, даже не заметив, что сделала это сама.
Опомнившись, я спрыгнула вниз и побежала в туалет. Холодная вода привела меня в чувство… Господи, я же совсем раздета! Как я вернусь в зал?
Вещи мне принесла официантка. Быстро натянув на себя платье, я прошла к своему столику.
На сцене извивалась следующая жертва. Да, именно так: жертва инстинкта, жертва животных страстей, которые невозможно заглушить…
Милка сидела спокойная и пила коктейль.
– Как настроение? – глядя на меня, улыбнулась она. – А ты, оказывается, не такая закомплексованная, как казалось. Знаешь, однажды я была здесь с Пашей…
– С Пашей? – вздрогнула я.
– Да, с Пашей. Посмотри вокруг. Здесь не одни женщины. В этом нет ничего удивительного. Настоящему мужику в кайф посмотреть на то, как его бабу насилует красивый чернокожий самец… Твой Пашка знаешь как возбудился! Мы с ним потом еле до машины дошли. Я люблю мужской стриптиз, Катька. Я его просто обожаю. Тут любой возбудится, даже такая фригидная дурочка, как ты. Страх, замешательство, сильное волнение, восхищение – все это способствует оргазму…
– Перестань, Милка, ты утомила меня своими разговорами о стриптизе. Я хочу наконец узнать, где мой муж.
– Я не знаю, – пожала плечами она.
– А когда ты видела его в последний раз?
– Недели три назад.
– Значит, за две недели до Пашкиной командировки… Он тебе говорил, что едет в командировку?
– Нет, Катюша, не говорил. Мы с ним не были по-настоящему близки. Мы и встречались-то всего несколько раз. Три месяца назад он заехал ко мне домой и… изнасиловал прямо в прихожей. Потом мы поехали в ресторан, где нас застукала твоя мать. Да еще здесь побывали – вот.
– Все ли?
– Все. Катя, ты же знаешь, что я не люблю подол–гу встречаться с одним и тем же мужчиной. Неужели ты думаешь, что твой Паша мог бы стать исключением из правил? Тоже мне добро!
– Сука ты, Милка, – беззлобно сказала я. – Сукой была, сукой и осталась. Последнее дело спать с мужем лучшей подруги. Эх ты!
– А ты за это не мне выговаривай, а своему Пашеньке ненаглядному. Я его насильно в постель не тянула. Начал-то он.
– Вы же всегда друг друга на дух не переносили. Как же вы смогли переспать?
– Дурацкое дело – нехитрое, Катя. Перепихнуться можно с кем угодно. А ты почему спрашиваешь, где Паша? Ты что, потеряла его, что ли?
– Да, потеряла. Пашка прихватил у пацанов дипломат с деньгами и сбежал в неизвестном направлении, а с меня теперь спрашивают.
– Что? – громко присвистнула Милка. – Ну, Пашка дает! Вот что, подруга, давай двигаться отсюда. Мы с тобой свою порцию кайфа уже получили. Этот бар как наркотик. Чем больше сюда ходишь, тем больше хочется.
На улице было свежо. Милка попыталась взять меня под руку, но я резко отстранилась:
– Перестань, ты мне больше не подруга. Не нужны мне твои телячьи нежности.
– Да ладно, Катька, хватит тебе. Ну переспала я несколько раз с твоим мужем, ну и что теперь? Конец света? Катастрофа? Он ведь с тобой живет. Считай, что мы удовлетворили взаимный интерес. Можно подумать, ты Пашке никогда не изменяла!
– Представь себе, не изменяла, – сузив глаза, ответила я.
Мы шли по проспекту, стараясь держаться друг от друга на расстоянии. После стриптиз-бара я чувствовала себя опустошенной, словно меня выпили до дна. Милка же вышагивала бодро – такую ничем не проймешь.
– Я никогда не изменяла Пашке, – еще раз повторила я, с трудом сдерживая слезы. – Слышишь, никогда! Мне даже в голову не приходило ему изменять!
– Ну и зря! – усмехнулась Милка. – А надо бы! Зря ты время теряла, подруга! Мужики не способны оценить женскую преданность. Им скучно с домашними наседками вроде тебя.
– А с тобой ему было весело, да?
– Еще бы! Мы с ним проделывали такие штучки, что тебе, Катька, и не снилось. Ты во что превратила мужика? Ужас какой-то – одни комплексы! Я вообще не понимаю, как у мужиков могут быть комплексы. Закомплексованный мужик – дерьмо!
Я не выдержала и с размаху ударила Милку в спину.
– Кончай руки распускать, больно же! Я ведь тоже драться умею, – сказала она и села на лавочку у троллейбусной остановки. Я зачем-то села рядом с ней.
