Я был в полной растерянности. К тому же меня постоянно мучила непонятная печаль. Так ли уж мне было тяжело заставить себя сделать ей признание? Нет! Не будучи действительно влюбленным в Сильви, я все же испытывал к ней довольно сложное чувство. Какую-то нежность, не столь уж далекую от любви. Сильви была такой хрупкой, она внушала симпатию.
Мысль о том, что я, быть может, никогда больше не увижу ее, печалила меня почти так же сильно, как мысль о собственной смерти.
Открываясь, дверь моей камеры как всегда слегка скрипнула — нижняя петля.
— Ваш адвокат!
Меня охватил ужасный страх. Я не решался взглянуть на входящего. Я закрыл глаза. Но знакомый аромат подсказал мне: то в самом деле была она. Все в том же костюме, который выглядел уже не таким новым…
Она подождала, пока закроется дверь, и буквально бегом устремилась к постели, где я развалился.
— Добрый день!
Точно молоденькая девушка, прибежавшая на свое первое свидание. Она выглядела радостной и взволнованной. Она улыбалась.
— Почему вы не приходили ко мне, Сильви?
— Есть новости…
Я был готов ко всему, но только не к подобному сообщению. Ошалев от удивления, я смог лишь повторить, не отводя от нее взгляда:
— Новости!
— Да… Я должна рассказать вам подробно…
Она не знала с чего начать. Я слышал как громко стучит ее сердце. Я протянул к ней руку. Она несла мне надежду… Она несла мне жизнь. Беспорядочное биение ее сердца заставляло сильнее биться мое. Мне кажется, в эту минуту я по-настоящему любил Сильви.
Я обхватил рукой ее хрупкий затылок и привлек к себе. Она слегка сопротивлялась вначале, но потом прильнула к моей груди, забыв о «глазке», куда в любую минуту мог заглянуть надзиратель. Она не умела целоваться. Она задыхалась, и все же я знал, что в глубине души она трепещет от невысказанного желания…
Я несколько раз поцеловал ее крепко сомкнутые холодные губы. Этот поцелуй меня отрезвил.
— Рассказывайте!
— Позавчера у меня был гость…
— Кто?
— Слуга вашего друга, вьетнамец.
— Ли Н'Гуэн?
— Да, он…
Я нахмурился.
— Что он хотел?
— Сейчас скажу.
Она отстранилась и оправила костюм. Портниха, которая его шила, должно быть, позаимствовала выкройку из журнала «Эхо моды» или еще какого-нибудь журнала вроде этого… Он выглядел трогательно старомодным.
— Похоже, он был слегка смущен… Короче, он прощупывал почву…
— На какой предмет?
— Этот молодой человек любит деньги. Он хочет кое-что нам продать. Кое-что, что может нас спасти!
Я отметил это «нас», столь любимое адвокатами. Однако Сильви думала так в действительности и говорила от души.
«Нас спасти»! Она добровольно делила со мной мою судьбу. Она дрожала от того же страха, что и я. Это меня утешало!
— Что же он хочет нам продать?
— Письма!
— Чьи письма?
Сильви помолчала, растерянно моргая, затем снова взглянула на меня.
— Вашей жены!
— Письма моей жены? — я не мог понять.
— Да.
— Объясните ясно!
— Ваша жена в самом деле была любовницей Стефана!
На миг моя жизнь оборвалась, будто я врезался в стену на скорости сто километров в час… Я перестал думать. Сознание помрачилось. Но постепенно мозг снова заработал. Возникло множество противоречивых мыслей. Андре — любовница Стефана! Смешно! Я знал, что это ложь!
Андре не была ничьей любовницей! Почему же Ли пытался уверить в обратном? Может быть, он обнаружил у своего хозяина письма от женщины, подписанные «Андре»? И сделал из этого вывод… Да, наверняка речь шла о такого рода недоразумении.
Наверняка!
— Послушайте, Сильви, тут безусловно какое-то Недоразумение!
— Да нет же, уверяю вас…
— Почему же он не передаст эти письма следователю?
— Он предпочитает превратить их в деньги.
— Вы не пригрозили ему обо всем рассказать?
— Пригрозила.
— И что он ответил?
— Он улыбнулся. Никогда не знаешь, что у этих людей на уме. Он заверил, что станет все отрицать, и скажет, будто, напротив, я сама попросила его выдумать это, чтобы вас спасти. Письма в надежном месте. Он отдаст их за двести тысяч франков. В некотором смысле это недорого!
— Но он просто хочет выманить у нас деньги! За письма — это недорого, но дорого — за вранье! Липа — вот все, что он может продать, Сильви! Сплошная липа!
Я был страшно разочарован. Я сердился на нее за ту напрасную надежду, которую она в меня вселила.
Она открыла на этот раз не портфель, а ужасную безвкусную сумочку.
— Он дал мне в качестве доказательства часть письма. Вы узнаете почерк вашей жены?
Дрожа, я взял прямоугольный обрывок бумаги. У меня возникло ощущение, будто через мою руку пропустили электрический ток. Да, это был действительно почерк моей жены. Ровный почерк, с наклоном, с огромными завитушками. Пол-страницы…
Я прочел текст.
«Если мы не видимся несколько дней, я чувствую себя совершенно потерянной. Милый, моя жизнь без тебя делается такой серой… И потому умоляю, приходи скорей».
Отрывок из письма Андре!
Все поплыло перед моими глазами. Задыхаясь я прислонился к стене. Мне было больно.
— Это в самом деле почерк вашей жены? — настаивала Сильви.
— Да.
— Вы уверены?
— Абсолютно!
Я еще раз внимательно изучил обрывок письма. Несомненно, то был почерк Андре.
— Она написала это Стефану?
— Видимо, да. Слуга утверждает, что обнаружил несколько писем, весьма красноречивых. Если мы сможем их заполучить, связь вашей жены со Стефаном будет таким образом доказана…
Ей ни к чему было ставить точки над Я так же, как и она, понимал, какую пользу можно извлечь из этих посланий. Они, попросту говоря, спасали мне жизнь.
— Сильви, нам необходимы эти письма! Срочно!
— Разумеется, но он потребовал двести тысяч франков и…
Она покраснела и замолчала.
Конечно, она не располагала такой суммой. Проблема заключалась в том, что я не мог дать ей денег, поскольку все мои счета были блокированы, а на мое имущество наложен арест.
— У вас нет друга, который мог бы…
У меня был только один друг, способный мне помочь, но я выпустил в него несколько пуль.
— Нет, Сильви, ни одного!
— И никаких родственников?
— Только дальние, где-то в провинции. Они и раньше не дали бы мне ни гроша, а тем более в нынешней ситуации!
— Однако необходимо что-то придумать… Ли спешит. Он нашел себе работу на Лазурном Берегу и завтра уезжает… Он хочет получить деньги до отъезда.
