Его чуткость застала Пеппер врасплох. Ей пришлось несколько мгновений собираться с мыслями. Пеппер машинально вынула свой «камень волнения» и стала ритмично нажимать большим пальцем на углубление.
— Невозможно шага ступить, тут же спотыкаешься о честность, — заметила она.
Тор не прокомментировал появление камня.
— Пожалуй, это лучшее, обо что человек может споткнуться, — сказал он.
Она согласно кивнула и задумчиво прибавила:
— Если только сумеет устоять на ногах. Тор хотел что-то возразить, но Пеппер, остановив его жестом, продолжала:
— Ну хорошо, Тор, значит, переезжаем к тебе в дом. Я искала ключ.
— Ключ ко мне?
— К тебе. Я нашла красивый дом. Но я пока не нашла ключа. И я не нашла тебя.
— Понятно. — Тор не сводил с нее напряженного взгляда. — А в трейлере я нашел бы тебя?
Пеппер явно колебалась.
Заметив это, Тор серьезно сказал:
— Без твоего разрешения я не переступлю порога трейлера, Пеппер. Я это гарантирую.
Подняв на него взгляд, Пеппер медленно произнесла:
— Ты нашел бы меня, мне так кажется. Я никогда не видела в себе того, что видишь ты, — перепутанных фрагментов головоломки. Этот трейлер, он мне как… якорь. Через него проходит линия моей жизни. Это место, куда мне хочется возвращаться. Это место, где можно хранить воспоминания. Дом — с большой буквы. Мне кажется, что все, что у меня есть, все, что я есть, сосредоточено в этом трейлере.
Тор глубоко вздохнул, а выдохнул медленно, стараясь сделать это бесшумно. Стиснув пальцами ее маленькую руку с зажатым в ней камнем, он сказал:
— Я не переступлю порога трейлера, если ты сама этого не захочешь.
Пеппер не преминула подметить изменение в формулировке.
Она посмотрела на него прямо и вызывающе дерзко. В этой дерзости была честность. Но она не была оружием или подкреплением какой-либо новой затеи. Это была искренность, столь естественная, что рядом с ней не было места изощренным уловкам затеянной игры. Эта честность была, по сути, сама истина.
— Если я приглашу тебя, это будет означать мое желание открыться перед тобой. Опустить щит, поднять забрало, откинуть вуаль — показать все, что я скрываю, все, что я есть. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Он сильнее сжал ее руку. Вдруг, наклонившись, он мимолетно поцеловал ее в губы. Но поцелуй получился неожиданно грубым и требовательным, словно вобрал в себя все его возражения против того, что он не мог опротестовать вслух.
— Да! Я понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил он дрогнувшим голосом, глядя на девушку потемневшими от страсти глазами.
Она медленно высвободила руку, машинально сунула в карман камень.
— Мне можно собрать вещи? — спокойно спросила она.
— Собирай, — ответил он. Пеппер повернулась к трейлеру и взялась за ручку двери, но Тор успел прибавить:
— Пеппер, что бы ни случилось между нами, я хочу, чтобы ты кое-что запомнила. У тебя есть веские основания для твоих правил. А у меня — не менее веские причины соблюдать свои.
Она остановилась и оглянулась на него, почувствовав горечь, прозвучавшую в его словах.
Что они такое затеяли? Откуда взялась эта стихия, вырвавшая их жизни из привычного русла? Какие страсти ни стояли бы за этим, Пеппер испугал их накал.
— Я почти жалею, что бросила тебе вызов, — призналась она.
Никогда еще она не говорила с ним так откровенно.
Он ответил ей натянутой улыбкой:
— Я почти сожалею, что принял твой вызов. Но, мне кажется, мы оба сознаем, что обратного пути у нас нет.
— Это-то меня и пугает, — продолжала она, бесшумно прикрывая за собой дверь.
— А как это пугает меня! — пробормотал Тор, рассматривая дверь, захлопнувшуюся у него перед носом, словно он надеялся прочитать на ней ответ. — Черт побери, Пеппер, и почему я не могу выставить тебя вон?
Возвратившись через несколько минут, Пеппер со двора заглянула в окна маленькой гостиной, где шторы еще не были задернуты.
Тор, должно быть, недавно затопив камин, неподвижно сидел перед огнем. У его ног уютно устроилась Фифи. Обернув к нему свою длинную аристократическую морду, доберманша положила подбородок ему на колено, а он рассеянно чесал ей макушку одним пальцем.
Пеппер улыбнулась, радуясь взаимопониманию, наладившемуся у Фифи с хозяином дома. Но, заметив, как мрачно смотрит Тор, она посерьезнела. Она наблюдала эту лишь мнимоидиллическую сцену несколько минут, стоя на пронизывающем ветру, сменившем легкий прохладный ветерок, дувший еще утром.
Что бы ни произошло между ней и Тором, события все же развивались, наполняясь плотью и кровью, слишком быстро. Они едва знали друг друга.
«Надо, надо сбавить шаг, — в отчаянии убеждала себя Пеппер. — Если эта гонка пойдет в том же темпе, она приведет к болезненному столкновению лбами, от которого пострадает либо один, либо оба игрока, да так, что время долго не сможет подтвердить свою репутацию лекаря».
Теперь она мрачно размышляла, что в ее планы вовсе не входило выкручивание нервов, крайнее напряжение чувств. Любовь казалась ей чувством теплым и уютным. Разве она могла вообразить неизбывное душевное смятение, муку неудовлетворенного желания, терзающую в ночи все тело? Нет, она не предвидела всепожирающего сердечного жара. Впервые в жизни ей захотелось попросту взять и убежать.
Но она уже не могла.
Пеппер заставила себя смело шагать к дому, расправив плечи и выпрямив спину.
«Тихо, — беззвучно скомандовала она себе, как жокеи командуют, осаживая верховую лошадь. — Тихо. Никаких копаний в душе. То, что происходит, вырвалось из-под контроля. Не оглядывайся назад и не заглядывай вперед. Черт возьми, зажигай не больше одной свечки за раз и продолжай путь».
Это был хороший совет. Было бы замечательно, если бы она смогла ему следовать.
С охапкой одежды на руке и кожаным чемоданом на плече Пеппер кое-как приоткрыла дверь ногой и, ничуть не удивившись, встретилась глазами с Тором, вышедшим в холл ей навстречу.
— Позволь я у тебя это возьму, — сказал Тор и, не дожидаясь разрешения, перехватил у нее чемодан.
Пеппер с удовольствием избавилась от ноши.
— Спасибо, — с облегчением вздохнула она. — Он оказался тяжелее, чем я предполагала. Я смотрю, в одном поединке ты уже добился победы, — заметила Пеппер, кивая на Фифи, не сводившую с Тора преданного взгляда.
— Зачел это в свой актив, — машинально ответил Тор.
— Так что, по-твоему, надо делать в девять часов вечера после великолепной лазаньи и трех бокалов вина? — спросила Пеппер, начиная подъем по ступеням.
Она была довольна, что. Тор держался спокойно и непринужденно, не нагнетая напряжения, которое и без того становилось нестерпимым.
