– Михаила Павловича?
– Пасынка моего милого, – ответила Поливанова раздраженно.
– Олега? – спросила я, только изображая удивление.
– Его, родимого. Правда теперь он на нас двоих слюни пускает. Еще один в усадьбе Поливановых, кто так рад твоему появлению в доме. Раньше объектом его сексуальных фантазий была в основном я, а теперь у меня появилась достойная конкурентка…
– Ты ревнуешь?
– С ума сошла, – фыркнула Поливанова. – Он меня так достал! Сначала это было забавно. Парень за столом то и дело роняет вилку. Я даже пару раз ему кое-что продемонстрировала. Но он шпионил за мной везде, с биноклем, с видеокамерой, фотоаппаратом. Кончилось это тем, что он попытался залезть в вентиляционную камеру и там застрял. Наши ребята еле его оттуда вытащили. Отец, конечно, разорался: «Что ты там делал, придурок?» Этот юный извращенец даже ничего путного придумать не мог.
– Ты сказала Михаилу Павловичу, в чем дело?
– Естественно, пусть принимает меры, а то в следующий раз его сыночка из канализационной трубы придется вытаскивать. Меня как-то не возбуждает мысль о том, что кто-то мастурбирует, глядя на мою фотографию, или совершает восхождение по мусоропроводу, в надежде трахнуть меня…
– Его наказали?
– Еще бы. Поливанов наказывать любит. Сначала была первая реакция. По морде. А потом продуманная расправа. Неделю пасынок жил без компьютера, интернета, электронных приставок. Ходил только строевым шагом, качался в тренажерном зале, бегал, плавал. Потом сдавал отцу какие-то нормы ГТО…
– Бедный ребенок!
– Тебе его жалко? – искренне изумилась Поливанова.
– Как тебе сказать? – я неожиданно для себя задумалась. – Растет такой избалованный, лишенный родительского тепла пацан. Ничего не знает на свете, кроме компьютера, комиксов и «Сникерсов»… Потом наступает этот период. Он лезет в интернет, забирается на порно-сайты. Там получает свой первый опыт любви. А потом он видит тебя. Живую, безумно красивую…
– Ты не очень-то с комплиментами, я возбуждаюсь быстро… – Поливанова метнула на меня быстрый взгляд. – Еще жжет периодически… Но ты, Светка, не того жалеешь. Может, тебе рассказать про мое детство в рабочем поселке, про рабочие пятницы моего папаши, про нашу школу, которую надо бы обнести тремя линиями колючей проволоки и поставить пулеметные вышки, как меня в четырнадцать лет затащили на склад и прямо на автопокрышках сделали женщиной, не уговаривая, не спрашивая, даже не запугивая? Просто растянули, как лягушку, и стали занимать очередь согласно дворовому авторитету… Хорошо еще, притащили откуда-то пьяную бабу из соседнего поселка мне на замену, а то, может, я бы в уме тронулась в тот день… А, может, я и есть тронутая? Ты, например, точно считаешь меня извращенкой, лесбиянкой несчастной!
– Ну что ты, Люда! Какая же ты несчастная?! – брякнула я.
Поливанова посмотрела на меня внимательно. Я даже почувствовала ее взгляд своей, действительно почти прозрачной, кожей.
– Слушай, Светлана, – задумчиво протянула она. – А это не ты мне устроила? Звезды, Лунин, я в виде кометы с горящим хвостом. Твоя работа?
– Да ты что? – испугалась я последствий, отчего изумление мое получилось достаточно искренним. – Я про намазывание медом в бане никогда не слышала. Как я могла все это продумать? А потом у меня никогда рука бы не поднялась на такую красоту.
– Верю, – сказала Поливанова тоном, который больше подходил для изобличения во лжи. – Я после бани вообще добрая и доверчивая. Ты пойми, Светка. Все эти лесбийские игры от обжорства, от скуки, от обиды, от унижения. Трахают тебя, а ты трахаешь третьего. Знаешь, какая у меня есть идея в плане разврата? Слушай. Я уговорю Поливанова построить конюшню, купить чистокровных жеребцов… – мою хозяйку понесло извращенной фантазией под горку еще сильнее, чем после моего «Финалгона». – Света, не делай, пожалуйста, такие глаза! Я не собираюсь удариться в зоофилию. Ты слушай лучше… Я где-то читала, что мужчины, имеющие дело с лошадьми, очень темпераментны. Наездники, пастухи, конюхи… Ты вспомни мировую литературу, кинематограф! Ты в этом деле куда продвинутее меня. Где обычно предавались греху? Куда, как за жабры, тянуло скучающих аристократок в прошлые века? На конюшню, – Поливанова распалилась не на шутку. – К конюху. Страшному, грязному, но самому лучшему любовнику! Как тебе моя идея? Нет, Светка, ты еще совсем девочка. Взрослей, присоединяйся к моему проекту с конюшней. Ударяться в разврат лучше вдвоем! Подумай над моим предложением… Хотя все это фантазии скучающей аристократки. Секс с тобой Поливанов мне бы простил, посмеялся, снял бы скрытой камерой, показал во время избирательной компании, чтобы получить голоса сексуальных меньшинств… Шучу! А вот измена с конюхом мне дорого обойдется, в лучшем случае развод на самых невыгодных условиях. А в худшем – застрелит из своего любимого «Макарова». Он тебе уже показывал свой пистолет? Странно. Значит, еще покажет… Хрен с этими конюхами! Светка, давай дружить! Кстати, может, сейчас поднимешься ко мне в спальню? Ну, как знаешь. Я, если честно, тоже устала сегодня… Да и задница у меня… Кстати, сейчас такое приятное тепло чувствую, как от компресса…
«Надо все в жизни попробовать», – говорят люди, чтобы оправдать свой не самый лучший поступок с точки зрения морали и нравственности. Попробовать надо все? Тогда возьмитесь за оголенный провод, выпейте бутылочку ацетона, пожуйте битого стекла…
Вот и мне опыт лесбийской любви совершенно не нужен. Не потому, что боюсь втянуться в это дело. Как там в «Трех мушкетерах»? «Я дерусь, потому что… дерусь». Так вот. Мне это не нравится, потому что не нравится.
Дожили! Приходится оправдываться перед собой, что не устроила трах-тибидох с Поливановой, не сделалась ее любовницей, не стала развивать эту интрижку, сулившую мне большие выгоды, короче, не воспользовалась шансом судьбы. А ведь всего-то нужно было спокойно полежать, подышать погромче, а потом в свою очередь сделать что-то наподобие массажа хозяйке дома. Причем не могу сказать, что баня, мед и руки Поливановой мне не понравились. До определенного момента это было даже любопытно.
Как же ты не смогла, Светлана?
– А вот не смогла…
И виной этому – больное колено и какие-то глупые ассоциации насчет хромоты.
При чем здесь колено?! Это просто мой ангел-хранитель в лице маленькой пятилетней девочки, которая ничего не может понимать или подозревать, которая еще видит мир через разноцветные стеклышки детства. Но одного присутствия этого маленького ангела хватало, чтобы ощутить себя не в своей тарелке даже после первого провального опыта в однополой любви. А ведь не самый, с точки зрения современной морали, великий грех! Так, легкая разминка перед Содомом и Гоморрой.
