— Этот сценарий не приходил нам в голову, — признался Фостер.
— Но теперь, когда он пришел в голову мне, проблему нужно решить.
— К тому времени вы будете очень богаты, — ответила Лаура.
— А вы очень богаты сейчас, — возразил Грифф. — Вы же не заключаете договор, когда какое-либо из важных обстоятельств остается неучтенным, правда?
Он был прав, но Лауре не хотелось в этом признаваться.
— Не сомневаюсь, что со временем мы что-нибудь придумаем.
— Сейчас самое подходящее время.
— Он прав, Лаура. Время имеет значение. Мой пример доказывает, что жизнь может измениться в мгновение ока. Лучше решить эту проблему сейчас, а не оставлять решение на потом. — Фостер задумался на секунду, а затем сказал: — К сожалению, любое решение, которое мне приходит на ум, связано с документами, а нам очень важно этого избежать. — Он развел руками. — Грифф, либо вы должны поверить мне, что я найду реализуемое решение, либо…
— Когда?
— В самое ближайшее время.
Грифф нахмурился, как будто это его не совсем устраивало.
— А что значит либо?
— Либо, насколько я понял, наша сделка не состоится.
— Ладно, — Грифф хлопнул ладонями по коленям. — Я поверю, что вы что-нибудь придумаете. В конце концов, вы мне доверяетесь, а я осужденный преступник.
— Я рад, что именно вы произнесли эти слова, мистер Буркетт.
Лаура сказала это, не подумав, но нисколько не пожалела о вырвавшихся у нее словах. Ему следует почаще напоминать о том, что они рискуют гораздо больше, чем он. Лаура подняла взгляд на Гриффа, но увидела в его глазах ярость.
— Вы хотите сказать, — с ледяным спокойствием в голосе начал он, — что если кто в этой комнате и не заслуживает доверия, так это я.
— Лаура не хотела вас обидеть, — вмешался Фостер.
— Конечно, нет, — ответил Грифф, не отрывая от нее взгляда. — Меня не так-то легко обидеть.
Но Лаура видела, что это не так и что он понимает истинный смысл ее слов.
— Риск для обеих сторон — обычное дело для делового партнерства, — пришел на помощь Фостер. Кроме всего прочего, он был превосходным посредником, всегда пытавшимся приглушить разногласия сторон, прежде чем они выйдут из-под контроля. — Мне кажется, взаимный риск даже полезен. Он делает всех участников сделки в определенной степени уязвимыми и тем самым способствует честности. — Фостер повернулся к Лауре: — Ты хотела спросить что-то еще?
Она покачала головой.
— Превосходно! — воскликнул он, хлопнув ладонями по ручкам своего кресла. — По рукам.
— Ты сказала ему, что свяжешься с ним через две недели? — спросил Фостер.
— Я буду следить за своим циклом, каждое утро измерять температуру — надеюсь, мне удастся определить день овуляции.
— И через какое время станет известно, не забеременела ли ты?
— Через две недели.
— У меня голова кружится, когда я думаю об этом.
— Голова будет кружиться у меня, когда я буду писать на полоску и она станет розовой. Или синей. Или какой там она должна стать.
Рассмеявшись, он звонко поцеловал ее, и они, не сговариваясь, направились к лифту, искусно скрытому под лестницей.
— Пробегись наверх, — предложил он, въезжая на кресле в металлическую клетку.
Она мигом взлетела по винтовой лестнице и с улыбкой встретила его у дверей.
— Ты всегда выигрываешь, — проворчал он.
— Пробежка по ступенькам помогает мне поддерживать форму.
— Еще как! — Он протянул руку и шлепнул ее пониже спины.
Услышав, что они приближаются, Мануэло открыл дверь изнутри спальни Фостера.
— Может, сегодня обойдемся без лечебных процедур? — спросил Фостер. Парень улыбнулся и пожал плечами, показывая, что он не понял вопроса. — Он притворяется. — Фостер улыбнулся Лауре. — Я это знаю. Он прекрасно понимает, что я говорю о процедурах, которые он со мной проделывает, и о том, как я к ним отношусь. — Он сильно сжал руку жены. — Избавь меня от них, Лаура. Пожалуйста.
— Послушай, мне сегодня тоже придется несладко. Я должна еще раз просмотреть тот договор с профсоюзом. Но я вернусь, когда ты будешь ложиться спать.
Через час, когда она вошла в спальню Фостера, Мануэло уже сделал все, что требуется. Шторы были задернуты. Термостат установлен на нужную температуру. На ночном столике стояли кувшин с ледяной водой и стакан. Кнопка звонка в пределах досягаемости. Фостер спал, уронив книгу на колени.
Она выключила настольную лампу и долго сидела в темноте на стуле рядом с кроватью, прислушиваясь к его дыханию. Он не шевелился, и она была рада, что со сном у него все в порядке.
В конце концов она, выйдя из спальни, прошла к себе и легла в постель, которая когда-то была общей. Ей хотелось, чтобы ее сон был таким же крепким.
На следующее утро у Гриффа болела спина — он спал на мягком матрасе, продавленном посередине. Он не хотел признавать, что хронические боли были следствием тринадцати лет ударов, получаемых от защитников, пока он был с «Ковбоями».
Правое плечо тоже беспокоило его больше, чем он хотел признавать. За то время, которое он провел на поле, ему сломали четыре пальца, а один из мизинцев был дважды сломан в одном и том же месте. Во второй раз он не стал накладывать гипс, и кость срослась криво. Целый набор других неприятностей превращал утренний подъем в медленный и довольно мучительный процесс.
С удовольствием вспоминая комфорт надушенных простыней Марши, он похромал в унылую кухню, вскипятил воду, высыпал в стакан пакетик растворимого кофе, поджарил в тостере ломтик хлеба и запил все это кружкой молока, чтобы избавиться от горьковатого привкуса суррогатного кофе во рту.
Затем он набрал номер инспектора по надзору, к которому он был прикреплен. Голос Джерри Арнольда на автоответчике звучал довольно приятно, а теперь, вживую, он казался еще более дружелюбным, и в нем не чувствовалось угрозы.
— Я просто хочу убедиться, что вы получили сообщение, которое я оставлял вчера, — сказал Грифф после обмена приветствиями.
— Да, получил. Давайте я вам его повторю, чтобы проверить, все ли правильно, — он продиктовал адрес и телефон, сообщенные Гриффом.
— Правильно.
— Как насчет работы, Грифф? Еще ничего?
— Займусь этим сегодня.
— Хорошо-хорошо. Сообщайте мне, как будет продвигаться дело.
— Обязательно.
— Вы же знаете условия своего освобождения, так что я не буду утомлять вас их повторением.
— Они намертво отпечатались в моем мозгу. Я не хочу возвращаться в тюрьму.
— И я этого не хочу. — Чиновник немного помялся, а потом добавил: — Вы были великолепным футболистом, Грифф. Прямо дух захватывало.
