Алекс очень хотелось ему верить. Хотя он и был в числе подозреваемых, он все равно вызывал у нее искреннее восхищение. Судя по тому, что она узнала из прочитанных газет и из разговора с Ангусом, он построил свою империю, начав с нуля.
Даже его неотесанность была по-своему привлекательной. Он обладал даром убеждения. Но ей нельзя было поддаваться магнетизму этой колоритной личности. Как ни сильно она восхищалась Ангусом, гораздо важнее было узнать, каким образом она, невинное дитя, подтолкнула кого-то к убийству собственной матери.
— Я не могу прекратить расследование, — сказала она. — Даже если б я того захотела, ведь Пат Частейн…
— Слушайте, — резко перебил ее Ангус, — да вы просто похлопайте своими большими ясными голубыми глазками, скажите, что, мол, ошиблись немного, — и завтра, я гарантирую, он даже не вспомнит, зачем вы сюда приехали.
— Не стану я…
— Ладно, предоставьте Пата мне.
— Ангус, — она повысила голос, — я ведь не о том говорю. Видя, что он готов ее выслушать, она продолжала:
— Так же как вы убеждены в выгодах ипподрома, я убеждена, что дело об убийстве моей матери велось не правильно. И намерена это исправить.
— Даже если это поставит под удар будущее целого города?
— Бросьте, — возмутилась она. — Вас послушать, так я у голодающих детей кусок хлеба отнимаю.
— До этого пока не дошло, но тем не менее…
— На карту поставлено и мое будущее. Я не смогу спокойно жить, пока дело не будет решено так, как я считаю правильным.
— Да, но…
— Эй, объявляется тайм-аут. — Дверь внезапно открылась, и в комнату заглянул Джуниор. — Алекс, мне в голову пришла отличная мысль. А не остаться ли вам поужинать у нас?
— Черт бы тебя побрал, сын! — загремел Ангус и стукнул кулаком по подлокотнику. — Где тебе понять, что такое деловая беседа, — у тебя же шило в заднице. Мы с Алекс ведем серьезный разговор. В другой раз не смей соваться, когда я с кем-то беседую. Сам мог бы сообразить.
Было заметно, как Джуниор проглотил ком в горле.
— Я не знал, что у вас такой серьезный и такой секретный разговор.
— А надо было бы, черт побери, знать. Бог ты мой, мы же…
— пожалуйста, Ангус, не надо, все в порядке, — поспешила вмешаться Алекс. — И очень хорошо, что Джуниор нас прервал. Я только сейчас увидела, что уже поздно. Мне пора идти.
Ей невыносимо было смотреть, как отец устраивает головомойку взрослому сыну, да еще в присутствии гостьи. Ей было неловко за них обоих.
Обычно Ангус был, что называется, славным стариканом. Но не всегда. Если ему перечили, он мгновенно взрывался. И Алекс только что убедилась, что запал у него короток и что вспыхивает он от малейшей искры.
— Я вас провожу, — глухим голосом предложил Джуниор. Она попрощалась с Ангусом за руку..
— Спасибо, что показали мне макет. Ваши объяснения не поколебали моих намерений, зато многое прояснили. Буду иметь это в виду, расследуя дело.
— Вы можете нам доверять, понимаете? Мы не убийцы. Джуниор проводил ее к выходу. Когда он подавал ей меховой жакет, она обернулась к нему.
— Мы еще увидимся, да, Джуниор?
— Очень надеюсь.
Он наклонился и поцеловал ей руку, потом повернул ее ладонью кверху и опять поцеловал. Алекс быстро отняла руку.
— Вы так с каждой встречной женщиной заигрываете?
— Почти с каждой. — Он сверкнул улыбкой, в которой не было и тени раскаяния. — Как, действует на вас?
— Ничуть.
Он ухмыльнулся, давая ей понять, что он в этом не убежден и знает, что и она не убеждена тоже. Пробормотав еще раз «спокойной ночи», она отъехала от крыльца.
В машине было холодно. Алекс дрожала в своем жакете. Направляясь к шоссе, она заметила постройки, стоявшие вдоль частной дороги Минтонов. Это были по преимуществу конюшни. В одной светился слабый огонек. Возле двери стоял «Блейзер» Рида. Повинуясь порыву, Алекс подъехала, поставила машину рядом и вышла.
Спальня Сары-Джо в ее техасском доме в точности повторяла с детства привычную ей спальню в Кентукки, вплоть до шелковых шнуров на портьерах. Когда дом был построен, она разрешила Ангусу обставить комнаты по своему вкусу массивной темной мебелью с обивкой из красной кожи и развесить свои охотничьи трофеи, но категорически воспротивилась, чтобы этим отвратительным стилем первых поселенцев испортили их спальню.
Ангус с радостью уступил. Ему нравилось, что в спальне его окружают узорчатые, вычурные, такие женственные вещицы. Он не раз говорил Саре-Джо, что недаром же он аж до Кентукки добрался, присматривая себе невесту; на какой-нибудь скотнице жениться нетрудно было и поближе.
— Мама, можно к тебе? — предварительно постучав, Джуниор приоткрыл дверь спальни.
— Пожалуйста, заходи, милый.
Сара-Джо улыбалась, явно довольная визитом сына.
Обложенная целой кучей атласных подушек, она сидела в кружевной ночной кофте и, источая аромат дорогого косметического крема, читала биографию какого-то зарубежного государственного деятеля, о котором он и не слыхивал. Он не слыхивал и о стране, в которой этот деятель жил. Возможно, кроме его матери, об этом вообще больше никто не слыхал.
Она сняла очки для чтения, отложила книгу в сторону и разгладила рукой шелковое стеганое одеяло. Мотнув головой, Джуниор отклонил предложение сесть рядом и остался стоять у кровати, сунув руки в карманы и позвякивая мелочью. Его раздражал этот ежевечерний ритуал, соблюдавшийся с самого детства.
Джуниор давно уже не испытывал ни потребности, ни желания целовать мать на ночь, но Сара-Джо каждый вечер по-прежнему ожидала его прихода. Не явись он, она бы обиделась. Джуниор с Ангусом старались всячески щадить ее и без того слабые нервы.
— Как здесь всегда хорошо пахнет, — заметил он, не зная, что сказать. На душе все еще саднило после взбучки, полученной в присутствии Алекс. Ему не терпелось уехать из дому и поскорее оказаться в каком-нибудь ночном баре, где не надо думать о сложностях жизни.
— Это сухие духи. Они лежат у меня во всех ящиках и шкафах. Когда я была маленькой, у нас была горничная, которая " делала их из толченых сухих цветов и травок. Как же они чудесно пахли! — сказала она мечтательно. — А теперь их приходится заказывать. В наши дни их искусственно ароматизируют, но все равно, по-моему, приятно.
— Как книга? — Джуниору уже наскучило обсуждать сухие духи.
— Очень интересная.
Он искренне в этом усомнился, но улыбнулся матери.
— Прекрасно. Я рад, что она тебе нравится.
Сара-Джо уловила его подавленность.
— Что-то не так?
— Нет, ничего.
— Я сразу вижу, если что не так.
— Ничего особенного. Отец разозлился, что я прервал его беседу с Алекс.
