Смутно, но припоминаю.
Стал еще выше, намного шире в плечах. Лицо его я плохо помню, поэтому не могу определить изменений в нем. Вот только глаза… глаза я помню или думаю, что помню. Они были такими серьезными и изумленными одновременно, когда он смотрел на меня. А на следующий день, когда подошел знакомиться, в них появились смешинки. И я рассмотрела вблизи его ровный и прямой нос, именно такой, какой мне нравится у парней. Тонкие губы, немного впалые скулы.
Блин, это реально он! И как я сразу не догадалась! Те же глаза, тот же нос. Да, фигура изменилась. Видно, что трудился над ней в спортзале, мышцы выпирали из-под футболки, но не сильно, а в самый раз, чтобы дать понять, что они у него есть. Широкие плечи. Это уже не тот худощавый парень, теперь это красивый, высокий и с прекрасным торсом мужчина. Конечно, я бы его не вспомнила, их и сравнить нельзя. Хотя на тот момент я не думала о накачанных парнях.
– А ты меня вспомнил? Ты меня узнал?
– Нет, вернее, ты показалась мне знакомой, но вспомнил я тебе только после того, как тебя назвали в ресторане полным именем – Доминика.
– Да, земля круглая…
– Доминика, – только я хотела сказать, чтобы он меня так не называл, как он прервал меня, подняв руку останавливающим жестом, – постой, позволь мне тебя называть так. У тебя очень красивое имя, и я его хочу произносить именно так, пожалуйста, позволь мне это.
Для меня это было откровением. Такой на вид наглый, хамоватый, уверенный в себе парень просит называть меня полным именем! Не знаю, как так выходит, но когда он произносит мое имя, плохая ассоциация не всплывает в моей голове, тогда как раньше, только услышав имя полностью, мне становилось плохо. И прошлое накатывало новой волной, причиняя боль.
И я позволила ему называть меня полным именем. Впервые за десять лет я позволила человеку называть меня Доминикой.
– Пойдем, погуляем или, может, посидим в кафе? Чего ты желаешь? Как бы ты хотела провести остаток вечера?
– Мне кажется, мы на сегодня очень много поговорили. Может, на первый раз хватит? – я подумала, что его слишком много стало в моей жизни. С той встречи в ресторане он занял все мои мысли и очень быстро проник в сердце. А теперь еще и выяснилось, что он – тот парень из прошлого. Мне надо всё осмыслить, поэтому я захотела побыть одна.
Но в его планы это не входило.
– Нет, так просто я не сдамся. Не в этот раз. Давай хотя бы прогуляемся вдоль реки, отсюда ехать минут десять до набережной, а тортик можешь положить ко мне в машину.
– Ну хорошо, – опять сдалась я, – давай немного погуляем.
Я села в машину, в этот раз рядом с креслом водителя, хоть и чувствовала себя неудобно и пыталась занять пассажирское сидение сзади. Но Максимилиан настоял, сказал, что он не мой водитель! Смешно!
Я повернулась, чтобы положить торт, и увидела там букет белых роз. Красивых, прекрасных белых роз. С большими бутонами. Взглянула на него, а он в это время смотрел на меня и ждал реакции. А я взяла букет и уткнулась в него носом. Вдохнула его аромат – естественный аромат роз! Как же он чудесен!
– Спасибо, – прошептала я. И почему-то у меня не возникло вопроса, кому же предназначаются эти цветы.
– Значит, тебе действительно нравятся розы?! Рад. Красивые цветы для прекрасной Доминики.
Мне кажется, мои щёки начали гореть, я решила спрятать их, опять зарывшись лицом в букет, он усмехнулся, завел мотор машины, и мы поехали в сторону набережной.
Ну как набережной… просто дорожка вдоль речки. Город еще только развивается в направлении облагораживания территории.
И вот мы идём на небольшом расстоянии друг от друга. Слышим, как горная река шумит, преодолевая пороги, разбавляя повисшую между нами тишину.
– А ведь я тебя искал, – говорит Максимилиан, – приходил к школе. Даже настоял, чтобы младшие братья пошли учиться именно туда. Так у меня была бы возможность с тобой видеться. Но больше тебя не встретил.
Не хотелось вспоминать то время.
– Мы переехали сюда, вскоре после нашей встречи.
– Да уж… теперь понятно все.
– А вы откуда приехали к нам?
– Моя мама родом оттуда же, откуда и ты, – своеобразно ответил он на мой вопрос, – вот мы и решили вернуться на ее родину.
– Серьезно? Она с нашего районного центра? А сейчас вы переехали в город? Или родители остались там, а молодёжь уехала?
– Нет. Отец уже уехал, а мама там осталась навсегда. Мы приехали похоронить ее туда. Она так хотела. Так и остались там, пока пацаны школу не окончили.
– Я… прости меня, пожалуйста, я не знала, – в знак своей поддержки я взяла его за руку и сжала ее. – Мне правда жаль. Я знаю, как это терять любимого человека.
– Все в порядке. Я уже смирился, – в ответ он тоже сжал мою руку и не отпустил.
Мы подошли к валунам на берегу реки. Все так же держась за руки. Не зная, как вернуть разговор в нормальное русло, спросила:
– А кто тебе дал такое красивое имя?
Он усмехнулся и отвёл взгляд, направив его вдоль реки.
– Тут постаралась мама. Она всем своим сыновьям дала имена латинского происхождения. Отстаивала это право, как могла, и добилась своего. Ее страстью был латинский язык. Она его изучала в универе, а потом работала там же преподавателем, учила студентов, медиков и юристов, языку.
– Здорово. Мне тоже нравился латинский, но у нас его вёл злой старикашка. Уже даже имя его забыла.
– А кто тебя назвал Доминикой.
А вот об этом я не хочу говорить. Пусть и прошло уже много времени, и с отцом мы хоть не много, но общаемся… все же рана ещё кровоточит.
– Папа назвал. Так, значит, вас трое в семье, и все с интересными именами, – перевожу разговор на него. – И как же зовут остальных?
– Я надеялся, что тебе буду интересен только я. И пока я не готов делить твоё внимание ни с кем из братьев.
Этими словами он просто ввёл меня в ступор. Что они означают?
– Эээ… уже поздно. Мне пора домой.
– Да, конечно. Я тебя отвезу.
Все так же держась за руки, мы дошли до машины. И мне это нравилось. Не знаю… чувствовала какую-то защищённость, что ли, безопасность, спокойствие. Он открыл мне дверь и закрыл ее за мной. Обойдя машину, сел за руль, и мы поехали в сторону дома. Я молчала, не зная, что сказать. Макс тоже молчал. Так и доехали.
Я не хотела выходить из машины, но и не знала, как еще и под каким предлогом оставаться в ней.
А по лицу Максимилиана было видно, что он о чем-то усиленно
