Я дала журналисту снимок времен моей юности. Намекнула, кстати, что сейчас работаю над книгой о своей жизни. Надеюсь, он вставит это в статью. А пока свежий номер журнала, горячая булочка для моего самолюбия, печется на журналистской кухне, прокачусь-ка я в Англию! СПА замечательно на меня действует.
Отель «The Berkeley» расположен в самом престижном районе Лондона. Там вечно крутятся какие-то кинозвездочки обоих полов. В прошлый раз курносый парнишка с внешностью деревенского гармониста целовал мне руку и называл «великой русской княгиней». Потом мне сказали, что он знаменитый актер, от которого плачут и падают в обморок девочки на обоих полушариях. Дома я нашла и посмотрела пару фильмов с его участием, в одном он играл бедного романтичного художника, в другом – ловкача-авантюриста. Последний мне понравился больше, но актер был, как я и ожидала, из рук вон плох. Теперь его что-то не было видно, наверное, снимался в новом блокбастере. Зато расхаживала чернокожая манекенщица, выбывшая в тираж лет пять назад, изящная, как пантера, и такая же свирепая. Та еще компания!
Балинезийский массаж, аквамассаж, массаж горячими камнями, обертывания из пряностей, цветов и трав, из драгоценного какао-масла, ароматерапия, вдумчивые беседы с остеопатом… И постоянные звоночки тревоги. И впервые за много лет – настоящее видение, несомненное, буквальное. Заснув во время сладостного массажа, я получила откровение, я поняла ту единственную, золотую, сияющую истину!
Да, моя внучка появилась на свет. Она живет в Петербурге. Она должна быть отмечена тем же родимым пятном, что и я. Впрочем, не исключено, что она выжгла его с помощью врачей. Относилась к нему без трепета. Отмечена ли она и по-другому, есть ли у нее дар предвиденья? Этого я не знаю, но могу узнать.
Разумеется, я не могла пустить дело на самотек. Пусть наши жизни протекают по разным руслам, пусть я останусь здесь, в этом рае земных удовольствий, но кто гарантирует мне покой и безопасность? Проезжая по улице в автомобиле, я могу встретиться глазами со смиренной пешеходкой и потерять власть над тормозами. Девчонка устроится горничной в этот отель – и однажды принесет в номер континентальный завтрак, который намертво забьет мне горло. Или случайно попадет в выпуск новостей и заглянет с экрана мне в глаза, и я не успею отвести взора…
Ее нужно убить. Ясная, холодная, страшная в своей откровенности мысль. Но я действую в пределах самообороны. Девчонка может принести смерть мне, а моя жизнь, безусловно, более дорога, чем ее инстинктивное существование. Но сначала ее нужно найти, с этой задачей справится моя агентурная сеть.
Если у вас сложилось мнение, что всю жизнь я только тем и занималась, что собирала золотые безделки, ухаживала за собой да предавалась разврату разных видов, то вы ошибаетесь. О да, коллекционирование – мое основное увлечение. За собранием ювелирных миниатюр, некогда доставшихся мне в наследство, идет настоящая борьба среди музеев. Я покупаю, продаю, меняю, посещаю известные аукционы. Вы наверняка обо мне слышали, если только интересуетесь этой стороной жизни…
Но пусть «левая рука не знает, что делает правая»! Я не чужда благотворительности. Я отпускала щедрые суммы на детские дома. Я посещала их, чтобы убедиться, что мои деньги не все рассосались по карманам. Я высматривала детей – самых умных, самых симпатичных – и брала их под личную опеку. Я подчиняла их себе, подцепляла на крючок денег, власти, любви. Так что теперь к моим услугам маленькая армия асассинов – девять человек, разбросанных по разным городам, доведенных мною до определенного положения в обществе, образованных, успешных. Двое в Петербурге. Один из них подходит мне, он на многое пойдет ради меня. Это последний выкормыш моей благотворительности, несколько лет назад на мои деньги ему была сделана сложная, дорогая операция. Мальчик прозрел, я получила верного слугу, который, однако, не оправдал моих надежд. Мне виделась в нем любовь к тайне, нежность к злу, внимание к темным сторонам человеческой жизни. Но он пополнил армию слюнявых человеколюбцев. Что ж, я всегда смогу сыграть на этой струне.
Я позвонила ему, когда в России занималось утро, но он откликнулся бодрым, неспящим голосом, ранняя моя пташка!
– Мне было видение, милый. Ты слышишь меня?
– Да, Елена Николаевна, конечно.
– Лечу из Лондона. Не мог бы ты меня встретить в аэропорту?
– Конечно…
Перелет отнял у меня много сил, в пути меня мучали жуткие кошмары, но все страхи развеялись, когда я увидала его среди толпы. Такой подтянутый, уверенный, ясный и мрачный одновременно! Он сделает все, что я у него попрошу. Жаль, что потом нам придется проститься. Для бедной девочки у меня заготовлена ловушка, в которой она останется навсегда, где никто не найдет, где никто не будет искать ее тела. Но и ему придется последовать за ней туда. Я умею хранить секреты.
Я пишу это наспех. Я очень устала после перелета, а мне еще нужно закончить кое-какие неотложные дела. Но мучительно болит голова, но я забываю обычные слова, но беспокойство точит мою душу. Он приведет ее сегодня, и тогда…
ТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМАТЬМА
«Прохлада и тишина. Тишина и прохлада. Вот все, что я чувствую сейчас. Нет боли. Нет страха. Жгучая, едкая, как желчь, обида ушла из души. Я не вижу и не слышу, я не могу пошевелиться. Где мои руки, умевшие жарко обнимать? Ноги, легко бегавшие на свидания? Глаза, алчные до всего красивого? Слух, склоняющийся к лести? Голос, привыкший петь и шептать нежные глупости? Где я? Мне осталась только мысль – огненная искорка в прохладной серой пустоте. Что, если я умерла? Что, если это и есть смерть – безволие, бездействие, полное и окончательное «без», когда остается только живое сознание? Тогда это ужасно…»
Девушка застонала, заворочалась, и к ней поспешили две женщины в белых халатах, примерно одного возраста, но различные во всем. Одна, худая, смуглая, с египетской челкой и небрежно скрученными на затылке темными волосами, смотрела на пациентку глазами, полными слез. Вторая, усталая, с пережженными допотопной химической завивкой кудряшками, с натруженными руками и лицом, на котором пролегли уже «складки горя» – глубокие борозды от носа к углам рта, – смотрела профессионально: с равнодушным сочувствием.
– Да вы сядьте. Это она в забытьи. Теперь уж все хорошо будет, доктор Анатольев так сказал, а он знает. Садитесь. Как вас по имени-отчеству?
– Марина меня зовут, – сглотнув комок в горле, ответила «египтянка».
– Так и прикажете называть? А я Нина. Вот и хорошо, вот и познакомились. Накапать валерьянки?
