Я достала стильные очки с чуть затемненными стеклами, призванные скрывать усталость очей, нацепила их на нос. Вот так. Теперь я вообще не вижу в себе никаких недостатков. Ни вялости кожи, ни морщинок на лбу. Я поплелась в ванную.
Первый раз в тот день я увидела своего мужа только в семнадцать ноль-ноль. И это при том, что мы с утра находились в одном доме.
Я уже собиралась в салон уложить волосы и сделать макияж на вечер, когда Мир возник на пороге:
— Доброе утро, Ленка! — Он, видимо, совсем рехнулся в своем Интернете, раз считает утром все время с рассвета до ужина. — Я не поеду в театр. Позвонил Бриссар, он приезжает не во вторник, а завтра. Ты знаешь, мне надо к его приезду подготовить договор об аренде цеха и оборудования. Мутота жуткая. А ты поезжай, развлекись.
— Доброе утро, — ответила я и с надеждой уточнила: — Тебе не нужна помощь?
— Что ты! Я справлюсь. Давай, собирайся, а то опоздаешь.
Я уныло поплелась наводить красоту. Мы договорились с Ле Феврами, что заедем за ними. Мир вызвал мне такси, назвал водителю адрес и, на мгновение обнажив в улыбке желтоватые клыки, захлопнул за мной дверцу автомобиля. Он был доволен: поработает вечерок спокойно, один.
Когда такси остановилось возле подъезда нашего молодого коллеги, я увидела его самого, в смокинге, но несколько растрепанного. Он стоял, такой одинокий, на людной улице, встречая растерянным взглядом подъезжавшие машины, наверно, поджидая нас. Я высунулась в открытое окно и спросила:
— Что-то случилось? Где Сюзанна?
Поль взялся за дверцу, и я поняла, что он хочет сесть в такси. Подвинувшись, снова спросила:
— Поль, все в порядке?
Усевшись, он выжал из себя ответ:
— Сюзанна не пойдет в театр.
— Почему? — Надеюсь, мой голос не выдал радости.
— Она уехала к своей мамаше. Мы здорово поругались. А где мсье Шахов?
— Остался поработать над договором. Завтра приезжает Бриссар, так что будет трудный день.
— Элен… — Поль развернулся ко мне, стало ясно, что он хочет сказать что-то важное. — Элен, только представьте: Сюзанна мне изменяет. И вам не кажется странным, что мсье Шахов остался дома и Сюзанна уехала в один и тот же вечер?
— Поль, ты говоришь ерунду. — Мне было жаль мальчика. — Я полностью доверяю своему мужу и думаю, что ты можешь сказать то же самое о своей жене.
— Элен, давайте не пойдем в театр! Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. Если бы вы согласились меня выслушать! Мне кажется, что вы поймете меня.
Он просил меня о такой малости, как разговор, с видом человека, пребывающего в отчаянии. Конечно, я согласилась. Сегодня я послушаю другого Отелло, и, надеюсь, эта история кончится лучше.
Так мы с Полем и оказались в небольшом, уютном ресторанчике. Это было недорогое место, публика собралась самая простая. Было только начало вечера, но уже несколько человек находились в крепком подпитии. Компании громко разговаривали и смеялись. Мы устроились за длиннющей барной стойкой, справа от меня сидел парень в бандане и пил пиво, а слева от Поля хихикали две малолетки весьма вульгарного вида. Поль, в смокинге, и я, в маленьком черном платье, выглядели здесь словно два надутых павлина в курятнике.
Поль ничего не замечал. Он талдычил о своей Сюзанне. Я мало что понимала из его слов, но улыбалась, когда он улыбался, делала страшные глаза, если он понижал голос, и регулярно чокалась с ним стаканами. Из его рассказа я все же вынесла, что вот уже месяц Сюзанна ведет себя странно, учит русский и меняет тряпки. Она возбуждена, смеется и куда-то часто пропадает. Иногда и ночью. У Поля возникло подозрение, что причина в его шефе, мсье Шахове. Но если я говорю, что он хороший семьянин, то, конечно, он просит прощения за недостойные подозрения. Давайте выпьем за семью! А уверена ли я, что мсье Шахов не уезжал позавчера ночью из дома?
— Конечно, — сказала я, немного похолодев.
Поль напивался со скоростью курьерского поезда. При этом он ни на минуту не замолкал, рассказывая, как он любит Сюзанну, как мечтает о детях, сколько хорошего между ними было. Через каждые пять минут он интересовался, не замечала ли я, что муж охладел ко мне, не находила ли у него на теле следы поцелуев, не видела ли помады цвета утренней розы у него на белье?
Камень воду точит. И через пару часов я уже почти верила в измену Мира так, будто сама держала свечу. Поль бередил мои раны. Ах, как же мне хотелось ответить ему, что мой муж мне верен, все ночи напролет мы проводим в объятиях друг друга и, кроме следов от моих поцелуев и от моей помады, ничего на Мире и его белье нет. Но я не могла этого сказать! Я не видела его тела и его белья уже месяц. Ровно столько, сколько и Поль замечает странности своей половины.
— А точно Сюзанна поехала к своей мамаше? Может, позвоним?
— Думаю, что даже если Сюзи там нет, ее мать скажет, что она приехала и принимает ванну или ушла к подружке. Это бесполезно.
— Тогда поедем и проследим за Миром, — решила я.
Поль посмотрел на меня с уважением.
— Вот это дело! Мы осторожно заглянем в окно спальни, и если они там…
— У нас спальня на втором этаже, — внесла я необходимые коррективы в его план.
— Ладно, — покладисто согласился Поль. — Подставим лестницу.
Он расплатился, и мы вышли в ночь.
В такси Поль строил планы мести неверным супругам, а я, чувствуя близость разгоряченного самца, решила, что месть будет совсем не кровавой. И я даже знаю, кто мне поможет мстить. Мой молодой сотрудник был просто роскошным экземпляром. Прекрасный рост, длинные ноги, узкие бедра и широкие плечи. Я облизнулась. Мне всегда нравились такие мужчины: с правильными чертами лица, густыми, светлыми, тонкими волосами. Очень аппетитно. Вот как я напилась!
Мы вышли из такси за квартал от пункта назначения, чтобы не вспугнуть любовников шумом подъезжающего автомобиля. Впрочем, Поль уже во весь голос призывал силы небесные покарать его жену — блудницу, поэтому если кто еще не понял, что это мы идем, то вскоре бы догадался.
Я приказала Полю замолчать, и он послушался. В доме свет горел только на первом этаже, в кабинете Мира.
— Видишь, — сказала я, — Мир работает в кабинете!
— Трахаться можно в любом месте! — парировал мой боевой товарищ заплетающимся языком.
Он был прав. Мы подобрались к самим окнам кабинета. Однако они располагались выше человеческого роста, и заглянуть не получалось. Поль подал свежую идею:
— Элен, станьте мне на плечи и загляните в окна. Я знаю, что они там!
Он поднял меня на руки, я уцепилась за маленький карниз под окном, подтянулась и оказалась сидящей на правом плече Поля, как амазонка на резвом скакуне. Сходство усиливалось, так как скакун пьяно пошатывался, и я с трудом сохраняла равновесие. Поль крепко, насколько мог, держал меня за бедра.
