Поток друзей не иссякал в доме бабушки. Они приходили со словами надежды, приносили еду, однако им приходилось пробиваться через лагерь репортеров, расположившихся на вытоптанных газонах будто орда золотоискателей, копающихся в поисках золота в русле одного и того же ручья.
Напряжение в доме становилось просто невыносимым.
В четверг, в одиннадцать утра, когда бабушка отправилась в университет за своей корреспонденцией, позвонил Венс.
— Прости, что так долго тебе не звонил, Кэт, но тут на меня обрушилось столько проблем, что я чуть с ума не сошел. Могу поклясться, что тебе там не легче.
— Ты угадал.
— Есть какие-нибудь новости, кроме тех, что известны всем?
Сидя в кресле-качалке, Кэт смотрела на две фотографии Мэг, обе в бронзовых рамках, которые стояли на средней полке книжного шкафа между бабушкиной коллекцией индейских кукол.
— Венс, не нужно изображать внезапный прилив заботы и внимания, — медленно произнесла она. — Если бы тебя это волновало на самом деле, ты позвонил бы мне раньше.
Последовало напряженное молчание.
— Послушай, Кэт. У меня всего несколько минут. Неужели ты хочешь их потратить на ссору?
— Что за спешка? Куда ты собрался?
И опять странное молчание.
— В Глазго. У Серизы там недавно отремонтировали старинный замок с кинозалом на пятьдесят мест, и, поскольку монтаж закончен и фильм готов к показу для руководства студии, она хочет устроить просмотр для них в эти выходные и обсудить с ними планы маркетинга.
У Кэт перехватило дыхание. Она заморгала, чтобы не дать пролиться горючим слезам. Сериза Хаттон, ярко-рыжая женщина-режиссер, славилась употреблением неформальной лексики и ненасытным аппетитом в любви. Для этого ей вполне подходил собственный замок, которым она владела.
— Звучит очаровательно.
— Кэт, не нужно так говорить. Моя карьера зависит от успеха этого фильма, а твоей сестре я все равно ничем не смогу помочь, даже если прилечу в Штаты.
Ее голос слегка задрожал:
— Помощь нужна мне. Мне.
Он вздохнул с отчаянием, так, что ей было это слышно через океан.
— Черт побери, что я должен, по-твоему, сделать?
С таким же успехом он мог влепить ей пощечину. Кэт заставила себя ответить тихим, ровным голосом, чтобы не выдать терзавшую ее боль.
— Ничего, Венс, — холодно ответила она. — Абсолютно ничего не нужно.
Кэт нажала на кнопку громкости на пульте дистанционного управления проигрывателя и прислонилась к спинке кровати. Она обхватила кружевную подушку и водила шеей из стороны в сторону, надеясь, что ритмичные звуки саксофона Кенни Джи помогут ей расслабить напрягшиеся плечевые мышцы.
— Кэтриана, ты не спишь? Можно мне войти? — Бабушка чуть приоткрыла дверь, и Кэт встрепенулась. Из-за музыки она не расслышала, как бабушкин джип подъехал к дому. — Ты никогда не догадаешься, что я обнаружила в своей экспресс-почте. — Запавшие щеки Жанны пылали от возбуждения, когда она вошла в желтую спальню Кэт и закрыла за собой дверь. — Письмо от Джека Голта.
— Из Вашингтона? У него есть новости о Мэг? — Кэт выключила громкость на плейере, а бабушка присела к ней на постель.
Бабушка понизила голос:
— У Джека есть в агентстве по расследованию свои люди, и он смог узнать кое-какие интересные вещи. Он написал всю информацию нашим старым кодом, — добавила она. — К счастью, я пока еще не страдаю старческим слабоумием и не забыла его. — Она удовлетворенно поджала губы. — Но ты попала в самую точку, Кэтриана, — ОПНО и в самом деле стоит на первом месте в списке подозреваемых.
— Я так и знала! Кто еще…
— Кстати, существует еще около пяти групп, которые тоже не стоит исключать.
— Почему фэбээровцы ничего не сказали нам об этом? — Кэт соскочила с кровати и начала расхаживать взад-вперед по ковру. — Ведь они знают, как мы волнуемся, почему они держат нас в неведении?
— Они говорят нам лишь то, что считают нужным, а когда они это считают…
— Бабушка, я просто заболела от сознания собственной беспомощности. Такое ощущение, будто мы марионетки.
— Успокойся, Кэтриана. Мы все равно ничего не можем сделать. Остается лишь терпеть и предоставить профессионалам поиски Мэг.
— Мое терпение подходит к концу. Я должна что-то делать, иначе просто сойду с ума!
Жанна задумчиво посмотрела на нее и прищурила глаза.
— Может, пришло время перерезать нити марионеток, — задумчиво произнесла она.
Кэт затихла, догадываясь, что в мудрой голове бабушки складывается какой-то план.
— У меня нет никаких сомнений, что Джек располагает большей информацией, чем поделился со мной. Почему бы тебе не слетать в Вашингтон и не попробовать выудить из него побольше?
У Кэт перехватило дыхание.
— И ты думаешь, что он мне скажет?
— Заставь его сказать. — Бабушка устремила на нее властный взгляд. — Возможно, Джек даже догадывается, что это за Директор. Поверь мне, его люди уже могут знать ответы на те вопросы, которые даже еще и не сложились в голове у Варги, Ивенса и прочих. И ты узнаешь эти ответы.
Через пятнадцать минут Кэт уже направлялась с дорожной сумкой к такси. Уходя из дома, она задержалась на секунду возле книжного шкафа в гостиной и посмотрела на две фотографии Мэг. На одной сестра, семилетняя девочка, стояла возле плавательного бассейна Христианской ассоциации ИМКА, на другой Мэг была снята на ступеньках библиотеки Аризонского университета накануне окончания колледжа.
— Не беспокойся, — прошептала Кэт, когда таксист нажал на сигнал. — У Тебя все будет хорошо. Видимо, мне придется самой разыскивать тебя.
Вашингтон
Кэт давно не видела снимков Джека Голта. Последний прислала его жена перед своей смертью — они сфотографировались тогда вдвоем на Рождество. Впрочем, Кэт все равно узнала бы его даже в огромной толпе. Он первым приехал к мемориалу Линкольна и ждал ее на ступеньках, как и было условлено. Жилистый, с густой копной темных волос, кое-где прорезанной серебряными прядями, Джек Голт никак не выглядел на свои семьдесят пять. Глубоко посаженные карие глаза были удивленно проницательными, а двигался он с атлетической пластикой человека, который до сих пор каждое утро берет в руки теннисную ракетку.
Таков был приятель дедушки Скипа, работавший с ним в годы войны в разведке. Он всегда заявлял, что если бы встретил Жанну Хансен раньше своего друга, то женился бы на отважной француженке, чьи подвиги в подполье могли сравниться только с самыми отчаянными действиями на поле военных действий. Кэт пыталась представить его в роли своего дедушки, но в памяти у нее всплывал лишь образ молодого лейтенанта, который нес ответственность за судьбы сорока шести бойцов французского Сопротивления. Таким он получился на пожелтевшей фотокарточке, стоявшей у бабушки на ночном столике, — рука об руку с дедушкой Скипом, а бабушка — молодая красивая девушка с длинными черными косами рядом с ними — подняла вверх бутылку вина: они празднуют окончание войны.
