– Придурок несчастный, проследи, чтобы в твоей камере все записывалось на пленку, даже когда он спит. Не спускай с него глаз!
Переводчик говорил на восьми языках. Рюфоль кивнул и почесал себя пониже спины. Генерал через переводчика добавил:
– Генерал просит вас передать ему вещи, изъятые у его брата, в том числе оба телефона.
Рюфоль кивнул на Луи и сказал, что уже все отдал.
В зале допроса Виталий Романов, всесильный олигарх, чувствовал подступающую паранойю. Словно его затягивали сыпучие пески – медленно, но неотвратимо. Нужно выбраться отсюда, как можно быстрее. Что делает этот мудак Де ля Мено и где весь его юридический отдел? А ведь он им столько платит!
Если ситуация не прояснится быстро, правительство его страны найдет средства, в прямом, финансовом смысле слова, чтобы потребовать у французского правительства его немедленного освобождения. «Надеюсь, до этого не дойдет, – подумал Виталий». Но в уголке его мозга зародилась гангренная мыслишка о вероломстве и интересах, которые некоторые люди в правительстве и кое-кто из «друзей»-миллиардеров, смогут оппортунистически углядеть в сложившейся ситуации, и пожелать избавиться от него, и недорого забрать алмазные прииски. Гангрена развивалась быстро. Он даже на время перестал волноваться о Лене.
….Но ведь он был осторожен и никогда не влезал на политическую территорию. Его дед всегда учил не вступать на зыбкие политические пески, да и пример некогда нефтяного «номер один» был поучителен для всех профанов от политики: будь ты хоть восемь раз миллиардер, не пытайся нащупать у себя над головой светящийся обруч. Он сознательно вычеркнул слова «политика», «нефть» и «газ» из своего бизнес-лексикона и усиленно развивал свой сектор. Он так далеко оторвался от конкурентов, что трудно было представить, что кто-нибудь оспорит его лидерство в родной отрасли. Тем более что представители власти на местах были более чем щедро вознаграждены за лояльность к его монополии. Хотя, как известно истории, любой лидер всегда в опасности. Завистливые хищники не дремлют.
Чем больше он прокручивал в голове проблему, сидя в одиночестве между четырех голых стен без окон, тем больше недоумевал: в какую мышеловку он попал?
Ему ясно дали понять, что его задержание продлевается и что дело открыто. Но они так и не нашли следов Лены. Де ля Мено умолял его не выходить из себя и соблюдать процедуру. У них, по его словам, не было ничего против него, и его обязательно оправдают, но пока лучше не шуметь.
Вошли двое в полицейской форме и, не церемонясь, перевели Виталия в следственный изолятор комиссариата. Запах рвоты, пота и алкоголя сдавил ему горло. Камера была пуста. Обессиленный, он повалился на деревянную скамью у стены. Он плохо себя чувствовал, и у него кружилась голова. Он что-то не то съел. Или… неужели «Гильотина»?
Маленький молоток долбил и долбил скалу, иногда высекая искры. Он освободил от пустой минералогической породы маленькое ископаемое. Никто другой не смог бы его распознать невооруженным глазом, а он смог. Сначала он решил, что это очередной сгусток планктона, но оказалось, это зуб. Зуб маленького грызуна, хищника времен динозавров, мелкой твари, поедавшей других тварей. Его сердце громко стучало, картины смертельных боев между тиранозаврами и гигантскими змеями заполонили воображение. Клыки разрывали панцири, кровь лилась из рваных ран, когти разрывали мясо. Смерть и ужас расширили его зрачки до бездонных колодцев. В глубине этих колодцев он заметил девушку с золотистыми волосами цвета пшеницы, улыбающуюся и свободную. Это была не княжна, несмотря на то, что на ней была брошь «Тиффани» из изумруда, усыпанная бриллиантами, приколотая к красному пионерскому галстуку. Эта была девочка из лагеря «Орленок». Как ее звали?
Он видел, как она, стоя на коленях, как и пятнадцать других пионеров вокруг нее, рыла горную породу. Он никогда так не хотел обладать женщиной. Желание прижаться к ней и отдать ей всю энергию, которая в нем скопилась, становилось просто невыносимым. Брат Александр, издеваясь, говорил, что его обгонит Француз или он сам, если тот тут же не бросится в атаку. Но как ему признаться в том, что он еще девственник?
Каждый вечер, возвращаясь в лагерь после «Дня поисков и открытий» новоиспеченные «геологи» собирались вокруг бутылки дурного портвейна, которую кто-нибудь умудрялся приволочь из дома или из каморки сторожа, подкупив его. Каждый выпивал по глотку, стараясь не морщиться и не задыхаться, чтобы подтвердить в глазах других свою принадлежность к взрослому миру. Александр был командиром пионерской банды, самый сильный и уже татуированный. Он сделал себе пару самодельных татуировок еще в школе, которые, правда, воспалились и ему пришлось обратиться к врачу. Это позволяло ему рассчитывать на благосклонность Марины, дочери завхоза лагеря. Бедная девочка, благодаря доброму нраву и безотказности, попала под влияние Александра и его лейтенантов, которые подторговывали ее благосклонностью молодым девственникам.
Как любой микрокосмос, общество пионеров лагеря «Орленок» вращалось вокруг секса и власти, и их неизбежных последствий – насилия и подчинения. Отношения между тремя друзьями испортились, когда они осознали, что ищут благосклонности одной и той же девочки с золотыми волосами. Как же ее звали?
В рамках исследовательской программы по поиску драгоценных камней пионеры приступили к операции «Выживание в природных условиях», которая заключалась в разбивании на автономные группы, рассредоточении по горной местности, нахождении места сбора и возвращения в лагерь на вертолете. Каждая группа снабжалась необходимым геологическим оборудованием и рационом на три дня. Условия игры включали в себя необходимость проведения двух ночей в негостеприимном сибирском лесу.
Александр, уже поднаторевший в искусстве коррупции, легко пролоббировал возможность оказаться в одной группе со своим братом Виталием, Французом и девочкой с золотыми волосами, серебряным голосом и волшебным телом. На четырех других пионеров группы им было наплевать, они быстро от них удрали.
Виталий хорошо помнил первую ночь, проведенную под звездным небом. Сибирское небо очень красиво, его чистота завораживает путешественника. Оно заряжает сердце невероятной энергией и очищает душу, забывающую рутинные хлопоты, беспокойство и тщетную гордыню. Сибирское небо делает гуманнее и сильнее всех тех, кто оказался под его чистыми сводами.
Но небо не было приоритетом для пионеров тем августом 1988 года. Для них всe было приземленнее. Они решали, кто проведет ночь с роскошной девочкой, которую все они желали до сумасшествия. Александр, Виталий или Француз? Они разожгли огромный костер и расселись вокруг. Луи вытащил свой однокассетник, и они, как в религиозном трансе, слушали хит «Metallica». Их головы подергивались в такт музыке. Никто не позволял себе прерывать солиста James Hetfield в течение восьми минут сорока секунд, что длился хит «Master of Puppets»:
