Прибыл официант с громадными дымящимися блюдами. Марк нехотя снял руку с плеча Эйлис.
Чувство голода исчезло. Эйлис рассеянно тыкала вилкой в тарелку. Нет, спать с Марком только потому, что он завтра уезжает, она не станет. Если чему-то суждено произойти между ними, пусть это будет в Лондоне.
— Давайте потанцуем, — сказал он, беря ее за руку.
Когда они пробрались к крохотной танцевальной площадке, оркестр играл вальс, но танцующих было много — не протолкнешься. Притянув к себе Эйлис, Марк ловко провел ее на самую середину. Эйлис замерла в его объятиях. Прикосновение его пальцев приносило успокоение, заставляло расслабиться и в то же время будоражило. Прислонившись к его плечу, Эйлис вдыхала знакомый уже горьковатый запах.
Слияние тел в танце породило желание — мучительное до боли и одновременно трепетно-нежное. Марку стало совершенно ясно, что телесно они с Эйлис понимали друг друга несравненно лучше, нежели в разговоре. Надо это учесть на будущее.
Не обращая внимания на людей вокруг, Марк склонился к ней, и губы их слились.
Это был не просто поцелуй, а поцелуй-обещание, и ослабевшая Эйлис склонила голову на плечо Марка, понимая, что сопротивление ее сломлено. Марк тихонько гладил ее спину, едва дотрагиваясь до кожи кончиками пальцев. Они почти не двигались, движениями своими лишь обозначая танец. Рука Марка, ласкавшая ее спину, переместилась ниже. Он прижимал ее к себе, уже не скрывая своего возбуждения. Инстинктивно, не сознавая, что делает, Эйлис прижалась своей жаждущей плотью к напрягшемуся естеству Марка.
— Ты не думаешь, что нам пора вернуться в отель?
Эйлис и Марк стояли возле ресторана «Дайкири у Дика», поджидая одно из двух такси, курсировавших здесь и после полуночи. Вдали приветливо мерцали огни отеля «Финистерра». Приникнув к Марку, Эйлис показала рукой на каменную арку, воздвигнутую над крайней точкой полуострова, на самом мысу:
— Ну разве не прелесть? «Финистерра» ведь значит «край земли».
Полная луна, плывя над аркой, отбрасывала на воду мерцающую дорожку, и в призрачном лунном свете четко вырисовывалась древняя, изъеденная ветрами, морем и непогодой горная гряда в причудливой сетке трещин м ущелий. Небо казалось развернутым куском черного шелка, расшитого светлячками звезд.
Сильные пальцы Марка обхватили ее затылок, а губы приникли к ее рту. В этом поцелуе не было неистовства, страсти, только нежность, вызвавшая у Эйлис желание большего. С покорным вздохом она обвила руками его шею, взъерошила черные, как смоль, волосы. Пальцы ее скользнули за ворот рубашки Марка, ощутили тепло его кожи. Со сладостной медлительностью Марк высвободил руку из-под каскада ее волос. Он гладил ее по щеке, и поцелуй их длился бесконечно.
К парковке с шумом подъехала машина, заскрежетали тормоза. Эйлис и Марк разомкнули объятия.
— Я... я так хотела бы, чтобы ты не уезжал! — выдавила из себя Эйлис, чувствуя, как жаждет ее тело нового прикосновения.
Марк привлек ее к себе, крепко обнял.
— Я знаю, — сказал он. — Я не поехал бы, но это необходимо. — Оторвавшись от Эйлис, он достал из заднего кармана визитку. — Вот моя карточка. На задней стороне я написал домашний телефон. Поздно вечером ты всегда сможешь меня застать. Как только приедешь в Лондон, тут же позвони. — Открыв сумку Эйлис, Марк сунул визитку в маленькое отделение. — Здесь не потеряется?
— Нет, это надежное место. В ней я ношу все самое ценное. Черновики, наброски, документы — словом, все. Не рискую оставлять это в номере.
— Вот почему сумка словно камнями набита! — улыбнулся Марк.
Подкатило такси. Эйлис забилась в дальний угол, но Марк притянул ее к себе.
— Что тебе надо, так это хорошенько выспаться, — шепнул он, когда голова Эйлис опустилась на его плечо.
«Ошибаешься, — подумала Эйлис. — Сейчас мне надо совсем другое. А выспаться я могу и завтра». Кончиком пальца она провела по его подбородку. Язык Марка уже проник между ее зубов. Томительная боль в груди и внизу живота не оставляли сомнений, что она хочет Марка сейчас, сию минуту, а вовсе не через два месяца. Но тут такси неожиданно развернулось и встало перед входом в отель. Марк расплатился. Они молча поднимались в ее номер.
— У меня чудесный вид с балкона... Хочешь взглянуть?
Марк вздохнул. Он боялся, что она пригласит его войти. А утром будет сожалеть об этом. Он чувствовал ее неуверенность и понимал — Эйлис еще не готова к решительным поступкам. Если бы он мог остаться!
Буквально вбежав в номер, Эйлис распахнула балкон.
— Смотри! — она обвела рукой пляж и дальше — вид на океан. — Полнолуние!
Эти несколько минут притворства помогли Эйлис преодолеть неловкость. Она пригласила
Марка войти. Эйлис остро ощущала его близость, но посмотреть на него ей не хватало смелости. Сдавило горло, стало трудно дышать. С тех пор, как Пол ее предал, Эйлис не спала с мужчиной. Она отвыкла — тело, некогда такое чувственное, теперь было словно налито свинцом. Напрасно, наверное, она его пригласила...
Марк видел, как судорожно вцепились в балконную решетку руки Эйлис. Ее преувеличенный интерес к красотам природы не обманул его. Она пригласила его войти и сразу испугалась. Собственно, он это предвидел. Он начинал понимать Эйлис и поэтому не хотел, чтобы его последняя ночь в Мексике стала их первой ночью. Эйлис Маккензи не нужен мужчина, который назавтра же исчезнет. Но как уйти, не вызвав у нее мысли, что ее опять бросили?
Подойдя к Эйлис сзади, Марк обнял ее и накрыл ее пальцы на решетке своими ладонями. Наклонившись, он нежно поцеловал ее в щеку, потерся носом о светлые волосы, потом, отведя их, поцеловал за ухом.
— Подумать только... Там, за морем, Китай, — пробормотала Эйлис.
— Филиппины.
— Что? — удивленно прошептала она. Господи, Китай, Филиппины — какая разница? Даже шум прибоя долетал до нее приглушенно, как сквозь сон.
Целуя ее шею, он произнес едва слышно:
— Филиппины, Эйлис, там, впереди, Филиппины, а не Китай. Конечно, если плыть по прямой.
— Ты во всем любишь точность?
— Да. — Оторвав руки Эйлис от решетки, он повернул ее к себе. — И, пожалуйста, не бойся меня.
Эйлис наконец взглянула на него. Лунный свет делал черты его еще четче и резче, подчеркивая их мужественную силу.
— Я не спала ни с кем с тех пор, как развелась, — шепнула Эйлис.
В глазах ее он прочитал мучительное смятение.
— Я знаю. Все будет хорошо.
Он поцеловал ее — медленно, неспешно. Так он и думал: после развода у нее никого не было. Надо сделать так, чтобы ей с ним было очень, очень хорошо. Пускай она не испытывает сожаление после.
— Я тоже давно уже один, — сказал Марк. — Я ждал тебя.
