— Да, три. Две с томатами и пармезаном, одна с грибами и ветчиной. Нет, только одна с грибами и ветчиной! — раздраженно произнес мужской голос.
Я отстранилась от двери:
— Ну, они хотя бы собираются ее покормить! — прокомментировала я услышанное.
Паша и Гриша уставились на меня.
— Это они. Их как минимум двое. Во всяком случае, разговаривали двое. Они заказали три пиццы. Надеюсь, третья — для Киры.
— Значит, живая, — вздохнул Гриша.
— Что будем делать? — поинтересовалась я.
— А что, есть предложения?
— Есть. — Мне действительно пришла в голову идея. — Ждем разносчика пиццы, и вместо него кто-то из нас входит в квартиру. Дальше пока не знаю, смотря по обстановке.
Мы уселись на подоконник. Паша и Гриша закурили паршивые сигареты. Но делать им замечания я не могла. Ведь ради меня и моей подруги они рисковали жизнью.
Через полчаса открылась дверь лифта, и оттуда выкатился рыженький толстячок лет восемнадцати в яркой курточке с надписью Pizza Giovanni. Парнишка нес три большие плоские коробки. Я представила себе горячую пахучую пиццу, и у меня потекли слюнки. Сегодня я еще ничего не ела…
Навстречу ему вышел Паша и добродушно спросил:
— Парень, хочешь заработать десятку?
Толстячок испуганно вздрогнул и уставился на Пашу.
— Да ты не бойся. Так как?
— Ну-у, — протянул парень, — а почему не двадцатку?
— Потому что! — рявкнул Гриша, сползая с подоконника.
— Да вы что, ребята, я согласен! — мгновенно перестроился парень. — А что нужно?
— Твоя куртка и пицца, — коротко бросил Гриша. Парень быстро стянул яркую куртку и протянул ее Григорию. Тот, сохраняя зверское выражение лица, напялил униформу. Она была велика, но, если не застегивать, могло сойти. Григорий протянул руку за пиццей, и толстяк послушно отдал коробки.
— А деньги? — нахально спросил рыжий.
— Какие деньги?! — возмутился Гриша.
Парень расстроился. Но я полезла в карман и вынула мятую десятку.
— На. — Я повернулась к Грише. — Обещали же!
— Лучше бы пропили, — прокомментировал Паша.
Гриша, держа перед собой плоские коробки, коротко позвонил в дверь. Какое-то время его, видимо, изучали в глазок, а затем открыли. Нам с Пашей не было видно, кто.
— Пиццу заказывали? — спросил Гриша.
— Давай, — отозвался, как мне показалось, Омар.
— Наличные или карточка? — сказал Гриша первое, что пришло на ум.
— Наличные.
Гриша сделал шаг вперед и неожиданно с размаху опустил коробки на голову Омара. Раздался треск, проклятия на арабском языке, а затем еще один удар и звук падения чего-то тяжелого. Мы выскочили из-за лифта и ворвались в квартиру. На полу коридора валялись пиццы и остатки картонных коробок. Среди них — Омар. Удивительно, даже кусочки помидоров из пиццы не испортили его красоты. Похоже, он был без сознания. Паша удивился:
— Это ты пиццей его?
— Да что ты! — Гриша показал тяжелую металлическую ножку от настольной лампы.
— Идиоты! — зашипела я. — Там же еще один!
Однако было уже поздно. Осама появился из-за двери, которую я приняла за стенной шкаф, в руках у него был пистолет. Пока Паша открывал заржавевший ножик, я брызнула в лицо Осаме перечным газом. Но он был недостаточно близко, а я недостаточно далеко от струи, распыленной в тесном коридоре, поэтому досталось нам обоим. Осама на время опустил пистолет, пытаясь унять слезы и перестать чихать. Пошатываясь, он вломился в комнату, натыкаясь на кресла, и широко распахнул окно. Мы последовали за ним, спасаясь от отвратительного газа.
— Брось пистолет и отпусти Киру! — потребовала я, кашляя.
Осама не ответил, пытаясь продышаться. Сквозь слезы я почти ничего не видела, но странная тишина позади меня заставила насторожиться.
Ну неужели Гриша не мог стукнуть красавчика чуть-чуть посильнее?! Отчаянию моему не было предела, когда я увидела Пашу и Гришу в сопровождении Омара с пистолетом. Негодяй оклемался от удара ножкой лампы.
— Оружие! — приказал Омар.
В центр комнаты полетели ножка от лампы и складной ножик. Я подумала и бросила туда же баллончик с газом.
Осама расхохотался. Он продолжал держать Пашу и Гришу на прицеле. В общем-то, он был прав, от них можно было ожидать чего угодно.
— Кира, иди сюда! — велел Осама.
Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и показалась Кира, одетая все в то же черное платье на бретельках, только изрядно измятое. Вид у моей подруги был достаточно бледный.
— Посмотри, кто пришел тебя спасать! — с издевкой произнес Омар. — Как трогательно! Близкая подруга и два придурка! И где ты их только выкопала! А это их оружие! — он указал на жалкую кучку на ковре.
Конечно, Паша и Гриша не профессиональные спасатели или телохранители, но они мои друзья, и мне стало за них обидно.
— Подонки! — процедила я сквозь зубы, обращаясь преимущественно к Осаме, который не далее чем вчера клялся мне в вечной любви и дружбе. — Подонки! — повторила я. — И что ты нашла в этом подонке?! — бросила я Кире. — Если бы не твоя слабость, ничего этого не было бы!
Кира опустила глаза. Вид у нее был несчастный и виноватый. Омар понял, что говорят о нем, и довольно захохотал, не опуская оружия.
— Черт! — выругалась я. — Какой позор!
Паша и Гриша молчали, переводя взгляды с Киры на меня.
— Свяжи этих красоток, а я позабочусь о кавалерах, — велел Омар Осаме.
Красавец достал скотч и принялся с треском заматывать ленту вокруг моих запястий. Я пыталась поймать его взгляд, но он на меня не смотрел.
Кира села на пол у моих ног. Вид у нее был такой затравленный, что мне стало ее жалко.
— Эй, не падай духом, прорвемся, — попыталась я подбодрить подругу.
Она подняла голову и молча посмотрела на меня огромными грустными черными глазами. Я видела ее худые выступающие ключицы, обтянутые кожей позвонки, безвольно брошенные на колени тонкие руки и чуть не заплакала.
— Кир, прости меня. Я же знаю, что ты тут ни при чем. Это все из-за меня. Но мы обязательно, обязательно что-нибудь придумаем.
Кира придвинулась ко мне и прижалась щекой к моим рукам, стянутым скотчем.
Осама резко поднял ее за плечо. Кира послушно протянула руки. Я ее не узнавала! Это была сломленная, подавленная жертва, готовая к унижениям и выполнению любых требований.
Омар торопил Осаму:
— Что ты копаешься! Еще нужно решить, что делать с этими двумя придурками!
— О каких двух придурках говорите? — вдруг раздался откуда-то голос, показавшийся мне ужасно знакомым. Я с изумлением увидела, как сразу же изменилось выражение лица Омара. Он медленно опустил пистолет, затем бросил его на середину комнаты. В шею Омара упиралось дуло пистолета. Но человек, неожиданно пришедший нам на помощь, был мне не виден.
