Рауль ничего не сказал. Казалось, он ждал чего-то и даже не пытался завести машину. Я искоса взглянула на него и увидела, что он не отрывает от меня взгляда, в котором больше не читалось насмешливое удивление. Это был странно завораживающий взгляд, и, хотя Рауль обращался со мной гораздо любезнее, чем я заслуживала, я крепко зажала руки в коленях, пытаясь скрыть дрожь и набраться храбрости, чтобы сказать то, что хотела.
Наконец я решилась:
— Я так растерялась, что, боюсь, выдала себя.
— Когда заговорили со мной по-французски.
Это был не вопрос, а констатация факта.
— Да.
Его рука потянулась к ключу, и мотор заглох. Он выключил передние фары — машина теперь стояла в небольшом островке света задних ламп. Рауль обернулся ко мне: одно его плечо упиралось в дверцу. Я не видела его лица, но голос был бесстрастным.
— Это интересно, — сказал он. — Значит, я был прав?
— Что они не знали о том, что я наполовину француженка, когда нанимали? Да.
— Вы знаете, ведь это не я нанимал вас, — сказал он. — Вы не должны ничего мне объяснять. Но просто из чистого любопытства хотелось бы узнать: вы нарочно обманули моего отца и мадам де Вальми?
— Я... боюсь, что да.
— Зачем?
— Потому что мне очень хотелось получить эту работу.
— Но я не понимаю, почему...
Я крепко сжала руки и медленно произнесла:
— Мне нужна была работа. Постараюсь объяснить вам почему, хотя думаю, вы не поймете... — Он хотел что-то сказать, но я продолжала, быстро и не очень связно: — Я наполовину француженка и выросла в Париже. Когда мне было четырнадцать, отец и мать погибли в авиакатастрофе. Отец писал сценарий фильма, который должен был сниматься в Венеции, и мама поехала с ним, чтобы отдохнуть. Подробности... подробности не имеют никакого значения, но в конце концов я оказалась в лондонском приюте... Не знаю, вы были когда-нибудь в приюте?
— Нет.
— Ну ладно, эти подробности тоже не имеют значения. Ко мне были очень добры. Но я хотела... хотела жить, найти какое-нибудь место в мире, которое могла бы назвать своим, и мне это никак не удавалось. Я не смогла получить хорошего образования — война и все такое, — поэтому не могла надеяться на что-нибудь действительно хорошее, но все-таки нашла работу в небольшой частной школе. Но и там... там не была счастлива. Когда одна из наших попечительниц сказала мне, что мадам де Вальми ищет английскую гувернантку, это было для меня как небесный дар. Хотя у меня нет специального образования, но я умею обращаться с детьми. Зная, что смогу научить Филиппа хорошо говорить по-английски, я подумала, как чудесно было бы вернуться во Францию и жить в настоящем доме.
— И вы приехали в Вальми, — очень сухо произнес Рауль.
— Да. Это все.
Наступило молчание.
— Думаю, что понимаю вас, — наконец сказал он. — Но, вы знаете, не стоило так подробно все объяснять. Я не имею права вас допрашивать.
— Я посчитала себя обязанной. И вы ведь спросили, почему мне так захотелось получить это место, — неловко ответила я.
— Нет. Вы меня не поняли. Я спросил, почему вы обманули отца и мадам де Вальми, сказав, что не говорите по-французски.
— Но я же вам... — довольно глупо начала я.
— Надо было спросить по-другому: почему вы должны были это сделать? Мне совершенно безразлично, почему вы их обманули. — Он слегка улыбнулся. — Просто интересно, для чего это было нужно. Хотите сказать, что скрыли тот факт, что вы наполовину француженка, потому что иначе не получили бы эту работу?
— Я... да, мне так показалась.
Снова короткое молчание.
— Ну и ну...
— Об этом не говорилось прямо, — быстро объяснила я, — и вообще было сказано очень немного. Но... честное слово, у меня сложилось впечатление, что для мадам это было очень важно. Когда мы обо всем договорились, было бы нелепо вдруг ни с того ни с сего заявить, что знаю французский, — ведь я ей сразу этого не сказала. Она могла бы подумать, что у меня с головой не все в порядке, и потом даже не посмотрела бы на меня. Она очень подчеркивала, что я не должна произносить ни слова по-французски, когда говорю с Филиппом; понимаете, с ним я должна беседовать только по-английски. По-моему, это совершенно неважно, потому что я бы все равно постаралась говорить с мальчиком только по-английски, но... видите ли, она так настаивала на этом, что я... я ничего ей не сказала. Знаю, что вела себя глупо... конечно, глупо, но так уж получилось, — смущенно прибавила я.
— И вы хотите мне сказать, — так же сухо заметил он, — что они все еще не знают.
— Да.
— Понятно.
Я облегченно вздохнула. Голос его снова звучал удивленно и немного насмешливо.
— А вам не кажется, что такой обман — простите за столь грубое слово — может иметь свои неудобства для обеих сторон?
— Вы имеете в виду, что я могу услышать то, что мне не полагается слышать? Нет: у мсье и мадам де Вальми слишком хорошие манеры.
Рауль откровенно расхохотался, а я смущенно произнесла:
— Я хочу сказать, что, когда встречаюсь с ними в отсутствие Филиппа, они всегда говорят только по-английски, а когда привожу мальчика к ним, речь идет о его уроках, о чем я и так знаю, да и не слушаю.
— Ну, значит, можно не беспокоиться, — сказал он. — Я вижу, что в обоих случаях это не имеет никакого значения.
Отвернувшись от меня, Рауль завел машину. Передние фары вспыхнули. Я увидела, что он улыбается.
— И я, конечно, не собирался оскорблять вас после того, как едва не сшиб, да еще устраивать допрос! Простите, это все не мое дело.
— Мсье, — быстро сказала я тем же тонким голоском.
— Да?
— Хочу спросить вас, вы не... то есть...
Я смутилась и замолчала. Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Вы хотите спросить, не выдам ли я вас?
— Да, пожалуйста, — сказала я, чувствуя себя еще более ничтожной.
Он промолчал.
— Ну ладно, — медленно произнес он наконец, — не выдам. А теперь надо ехать...
Машина рванулась с места и преодолела первый подъем с головокружительной скоростью.
Он вел машину молча, и у меня было время подумать о том, что шок приводит к странным эффектам. Какого черта я бормотала перед Раулем де Вальми, без сомнения опытным и циничным, все эти наивные глупости, болтала о своих ничтожных делах, о папочке и мамочке... «В приюте были ко мне очень добры...» Какое ему дело до всего этого? Полная идиотка — только так он и может обо мне подумать. «И будет прав», — решила я, вспомнив тоску, которая одолела меня незадолго перед столкновением. Я закусила губы. Какая разница? Он, наверное, даже не слушал, думая о гораздо более важных вещах, чем гувернантка Филиппа. Бельвинь, например, или какое-нибудь другое дело, которое привело его в замок Вальми, несмотря на то что его ждет обычный «любезный» прием со стороны отца.
Я с облегчением подумала, что Флоримон еще не уехал, но потом осознала, что Рауль де Вальми не нуждался в защите — он ведь не Филипп!
— Сегодня приехал мсье Флоримон, — сказала я.
— Да? И долго он пробудет здесь?
— Думаю, он приехал только к обеду, но, если туман сохранится, наверное, останется.
— А! — сказал Рауль. — В этом они тоже будут обвинять туман. И скверный ветер, как они его называют.
Я все еще не могла понять, что он хочет сказать, когда «кадиллак», мягко шурша по гравию, преодолел последний подъем и остановился у подножия лестницы.
Когда мы вошли, по холлу проходил Седдон. Увидев Рауля, он повернулся и поспешил к нему навстречу, потом заметил меня, и беспокойство пробежало по его обычно бесстрастному лицу.
— Мистер Рауль! Мисс Мартин! Что-нибудь случилось?
— Я чуть не сбил мисс Мартин на мосту Вальми. Мне кажется, ей надо принести немного бренди и послать кого-нибудь наверх...
— Нет, нет, пожалуйста, — быстро вмешалась я. — Мне не нужно никакого бренди. Все в порядке, Седдон. Мистер Рауль даже не задел меня; я поскользнулась и упала, когда пыталась убраться с дороги. Это моя вина. Пойду приму ванну, а потом выпью чаю у себя.
Седдон стоял в нерешительности, глядя на Рауля, но я твердо сказала:
— Все в порядке, честное слово. Мне ничего не нужно.
— Ну, мисс, если вы уверены... — Он снова посмотрел на Рауля. — Я прикажу занести ваши вещи наверх, сэр. В вашу комнату.
— Спасибо. Как дела, Седдон? А миссис Седдон? Астма полегче?
— Да, благодарю вас, сэр, у нас все хорошо.
— Прекрасно. Я поднимусь наверх через минуту. Где все? В маленьком салоне?
— Да, сэр. Мсье Флоримон тоже там, сэр, он останется на ночь. Сообщить мадам о том, что вы приехали?
— Пожалуйста. Скажите им, что я приду через несколько минут.
— Очень хорошо, сэр.
И, еще раз взглянув на меня, он удалился.
Когда я повернулась, чтобы последовать за ним, Рауль сказал:
— Вы порвали платье.
Смутившись, я посмотрела на свой подол. Пальто было не застегнуто, низ юбки порван.
