— Боялась, что ты не приедешь. Сам посуди, если бы я тебе сказала о том, что мне нужно мертвого шефа в машину посадить, ты бы приехал?
Алексей не ответил на мой вопрос. Да и не было необходимости на него отвечать: тут и так все было понятно. Я вновь бросила беглый взгляд на часы:
— Леша, ты можешь возвращаться домой. Извини, что я побеспокоила тебя посреди ночи. Забудь, пожалуйста, все, что ты здесь видел. Я никого не убивала. Просто этот жирный боров очень разволновался. Он безумно меня хотел. Видимо, когда я пошла принимать душ, он стал рисовать в своем воображении невероятные эротические картинки и у него остановилось сердце. Ему нужно было выпить, чтобы побороть свой страх. Может, ему пить было нельзя. Я же и понятия не имела, что у него не в порядке сердце. Алексей, уходи. Я тебя хорошо понимаю. А то вдруг я в самом деле его убила… Зачем тебе эта неизвестность? Ты же не хочешь мне помогать, потому что думаешь, что я убийца?
— Я помогу тебе, — пробормотал Алексей и так многозначительно посмотрел на меня, что я почувствовала неловкость. — Только у меня условие.
— Какое?
— Если все пройдет успешно, то ты мне обязательно объяснишь, что здесь, черт побери, произошло. Я хочу узнать, наконец, кто ты такая.
— Без проблем. Тебе с раннего детства мою биографию рассказывать или со школы? Может быть, с института?
— Как хочешь.
Мы все-таки умудрились одеть толстопузика и присели, чтобы немного передохнуть, так как с нас градом катился пот. Вдруг зазвонил мобильный телефон шефа, лежащий в кармане его брюк. Мы замерли и испуганно посмотрели друг на друга.
— Жена, наверное, звонит, — чуть слышно произнесла я и протянула Лешке полотенце, чтобы он мог отереть пот. Лешка отмахнулся и раздраженно сказал:
— Да затуши ты эти вонючие свечи, тут уже дышать нечем!
— Они не вонючие, а ароматизированные, — сказала я, но выполнила его просьбу, и мы дружно потащили шефа из спальни.
— И переоденься! Ты что, в этой сорочке поедешь?!
— Это не сорочка, а пеньюар.
— Какая разница! Все равно переоденься.
— Не кричи на меня.
— А ты не наряжайся так перед начальниками.
— Леша, ты что, ревнуешь?
— Чушь!
— Тогда реагируй спокойнее.
Лешка взял ключи от машины толстопузика, которые мы обнаружили в кармане пиджака покойника, и решил подогнать иномарку шефа прямо к подъезду. Разведав обстановку на улице, Алексей попросил одеяло, чтобы завернуть труп.
Я вытащила шерстяной плед, мы поволокли Евгения Леонидовича по ступенькам, моля бога, чтобы нас никто не заметил. Я не знаю, откуда у нас взялись силы, в особенности у Лешки. Мне припомнился наш разговор во время ужина в кафе, когда он хвастался мне, что поднимает штангу, и говорил, что даже выиграл какое-то первенство. Я не знаю, какое именно первенство он выиграл, но с толстопузиком управлялся довольно ловко.
Мы усадили мертвеца на заднее сиденье, и Алексей сел за руль.
— Если патрульная машина остановит и спросят, что с пассажиром, скажешь, что он пьяный, — давал мне распоряжения Лешка.
Я молча кивала, постоянно оглядывалась на толстопузика и вытирала слезы.
— Что ревешь-то?
— Боюсь…
— Кого?
— Вдруг нас остановят? А ведь у тебя даже доверенности нет.
— У меня деньги есть. С их помощью с патрульными всегда можно договориться. Главное, чтобы никто твоего начальника тормошить не стал. Иначе мы попали.
Но в эту ночь нам определенно везло. Лешка остановил машину на каком-то пустыре, и мы пересадили шефа за руль. Алексей расстегнул ворот его рубахи, чтобы со стороны показалось, будто человеку стало плохо, и, взяв носовой платок, принялся стирать отпечатки пальцев. Я стояла рядом с ним в полном отупении и наблюдала за его действиями.
— Боюсь, что от всех отпечатков мы вряд ли сможем избавиться, — произнес Алексей.
— Почему?
— Слишком много наследили. Тут везде «пальчики».
— Пройдись еще разок, — тяжело вздохнула я.
— Хорошо.
— Нужно было перчатки надеть.
— Извини, ты не предупредила, что трупы будем возить, а то бы я захватил.
— Прости… Это я криминальных фильмов насмотрелась.
— Тебе это вредно.
— Почему?
— Да потому, что они плохо влияют на твою психику. У тебя любимый человек есть. Ты замуж за него мечтаешь выйти, ребенка родить. Ты же сама мне все уши прожужжала, какая у тебя такая невероятная любовь.
— А я его и в самом деле очень люблю.
— Тогда какого черта этот мужик в твоей постели делал?!
— Меня об этом мой любимый попросил, — устало ответила я.
Лешка ожег меня взглядом, что-то хотел спросить, но промолчал.
Мы прошли несколько кварталов и бросили плед в мусорный бак, надеясь на то, что его в самое ближайшее время подберут бомжи. Светало. Мы вернулись ко мне домой и сразу прошли на кухню. Увидев, что я потянулась к коньяку, Лешка сам взял бутылку и наполнил рюмки.
— Мне тоже нужно выпить, а то голова идет кругом. Я еще никогда в такой ситуации не был. Паршиво как-то. Ну, чтобы все прошло удачно… — Он опрокинул коньяк в рот.
Я попросила Алексея налить мне еще, но он отрицательно покачал головой и отодвинул бутылку:
— Тебе хватит.
— Мне очень плохо, — заныла я.
— Тебе утром на работу идти.
— Я не пойду.
— Что значит «не пойду»?
— А что мне там делать? — удивленно подняла брови я.
— Работать, — сурово ответил он.
— Не могу. Да и не вижу смысла.
— Хочешь не хочешь, а идти нужно. Зачем тебе лишние подозрения? Не забывай, что ты — последний человек, который видел шефа живым. А так ты сегодня придешь на работу и узнаешь, что твой шеф умер от сердечной недостаточности в собственной машине.
Я взяла Алексея за руку и с трепетом заглянула ему в глаза:
— Лешка, скажи, никто не узнает, что это случилось у меня дома?
— Если ты никому не расскажешь, то никто, — пожал плечами он. — Вроде бы нас не заметили.
— А ты сохранишь тайну?
— Я — да, — твердо сказал Лешка. — Только ты язык за зубами держи.
— Я что, сама себе враг?
— Вы, женщины, такие болтливые.
— Леш, скажи, а когда шефа в машине найдут, то уголовное дело заводить не будут?
— Если он умер ненасильственной смертью, то не будут.
— У него сердце остановилось.
— По идее, не должны. А там кто его знает.
— А ты думаешь, это не сердце? — пытала я Лешку.
— Откуда я знаю? Я же не врач-патологоанатом. Вскрытие покажет.
— А больше ничего не может быть… — Я говорила скорее для самой себя, чем для Лешки, пытаясь таким образом успокоиться. — Ну, сам посуди, от чего человек ни с того ни с сего умереть может? Только от остановки сердца.
