Словом, Зданевич позвонил по указанному в неопрятной бумажонке телефону. Отозвалась некая частная фирма «Драйвер», которая занималась ремонтом компьютерной техники и находилась в состоянии страшной запарки ввиду нехватки рабочих рук и большого количества заказов. Антон, ни на что особенно не надеясь, поехал посмотреть, что делается в этой фирме.
Четыре мужика занимали полуподвальное помещение из двух комнат и трудились над тем, что Зданевичу давно уже полюбилось, то есть: копались в развороченных системных блоках, в электронных внутренностях музыкальных центров, телевизоров и видеотехники. Никто не потребовал от Антона документов о специальном образовании и ничего толком не расспросил. Его сразу подвели к погасшему монитору одного из компьютеров и предложили разобраться, в чем дело. Зданевич разобрался. Монитор отозвался черной заставкой «Windows XP» с бегущими в центре экрана, пониже этой надписи, веселенькими голубенькими квадратиками. Антона похлопали по плечу и предложили оформляться на работу. Он оформился, не отходя от только что оживленного им монитора.
Платили в фирме хорошо, но черным налом. Официальная его зарплата составляла 3500 родных рублей. Содержать семью на то, что шло в его карман помимо ведомостей, было можно, и Зданевич собрался перевозить в Питер Ольгу с детьми. Если еще и жена устроится на работу по специальности, то они вообще заживут неплохо. Хватит и на образование Генке, если он не сможет поступить на бюджетное отделение какого-нибудь питерского вуза, и Люське, чтобы продолжить занятия музыкой.
Антон положил себе на всякие мелкие дела еще месячишко. Он решил, что стоит получить еще одну приличную зарплату, а там уже можно будет и вызвать Ольгу в Северную Пальмиру на постоянное место жительства. Зданевичи-старшие до того мечтали поскорей вживую увидеть внуков с невесткой, что по собственной инициативе предложили сыну в полное владение свои «двухкомнатные хоромы», чтобы его не смущал пресловутый квартирный вопрос. Сами они решили съехать на дачу в Тосно, где на участке в двенадцать соток у них был построен основательный и теплый зимний дом.
* * *
Вера мучительно раздумывала, каким способом лучше всего отвадить Андрея Корзуна от собственной дочери. Она курила на нервной почве одну сигарету за другой, когда в замке входной двери неожиданно заскрежетал ключ. Странно. Слава на работе, Машка должна быть в школе. Уж не тащит ли она сюда своего Андрюшку, надеясь, что никого нет дома?
Вера торопливо загасила сигарету, вышла в коридор и встала против двери, чтобы сразу турнуть из квартиры Катиного отпрыска, если что. Пришла действительно Машка, но одна. Глаза дочери имели такое незнакомое выражение, что Вера насторожилась и незаметно для себя встала в боевую стойку: ноги шире плеч, руки напряжены, ладони сжаты в кулаки.
– Ну! Почему не в школе? – спросила она.
– Да была я в школе… – Машка произнесла это так незаинтересованно и равнодушно, что Вера сразу поверила: в школе она была.
– Отчего тогда такой странный вид?
– Странный? – удивилась Машка и расплылась в улыбке. – И что же во мне такого странного?
– Какая-то непонятная нега во взоре и глупая улыбка! – отчеканила Вера.
– Глупая?
– Глупейшая!
– Глупейшая?
– Маша! – возмутилась Вера. – Прекрати повторять за мной и смотреть сквозь меня! Что случилось?
– Да уж случилось… – Дочь опять улыбнулась, широко и непонятно, а потом еще и с удовольствием потянулась. – Только тебе, мамочка, то, что случилось, абсолютно не понравится.
– А кому понравится? – Вера почувствовала, как у нее от предчувствия беды похолодело в груди.
– Никому не понравится.
– А тебе, судя по всему, нравится?
– Ага…
– Так! Быстро говори, что случилось! – тряхнула ее за плечо Вера.
– Скажу. Куда я денусь? – продолжала улыбаться Маша. – Только ты дай слово, что не будешь сразу орать!
Вера, охнув, тяжело привалилась к стене коридора. Если бы дочери уже исполнилось восемнадцать лет, то она решила бы, что они с Корзуном подали документы в загс. Но пока никто у них никакие документы не возьмет. Если только…
– Мам! Ну ты что? Еще ничего не знаешь, а уже почти в обмороке. Не буду я тебе ничего говорить, – обиженно заявила Маша и прошла мимо Веры в свою комнату.
Усилием воли взяв себя в руки, Вера двинулась за ней.
– Машка! Прекрати меня терзать! – сказала она сдавленным голосом. – Мне уже мерещатся всякие ужасы.
– Если бы со мной произошли ужасы, то я и была бы в ужасном состоянии. Я улыбаюсь, а тебе почему-то это не нравится!
– Все… – Вера рухнула на диван рядом с дочерью. – Говори… или я тебя удушу!
– Ладно, – наконец согласилась Маша. – Сказать все равно придется. Так вот: у меня… будет ребенок.
– Как…
– Обыкновенно. Как у всех женщин бывает.
– У каких еще женщин? Ты еще совсем соплячка! – взвилась Вера.
– Ну конечно! Что ты можешь еще сказать! – обиженно отвернула голову Маша.
У Веры потемнело в глазах. Неужели… Нет!!! Этого не должно было случиться! Этого не могло случиться! Она, конечно, видела, что Машка влюблена в Андрея Корзуна, но чтобы так… Нет… Это не может быть его ребенок! Этот ребенок не должен быть его, потому что… Да и вообще… дочка, наверно, шутит. Специально. Чтобы ее позлить.
– Маша, – шепнула Вера, – ты… ты… того… пошутила?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась дочь. – Разве такими вещами шутят?
– Кто… – даже не спросила, а еле выдохнула Вера.
– В каком смысле?
– Кто отец…
– Неужели у тебя, мама, могут быть какие-то сомнения на этот счет? – удивилась Маша.
– Неужели все-таки Андрей…
– Конечно же Андрей! – сорвалась на крик дочь. – Мы любим друг друга! И ты это прекрасно знаешь! И нечего разыгрывать передо мной трагедию! Я беременна и счастлива этим!
– А он знает? – уже почти ровным голосом спросила Вера. Первое потрясение прошло, и она уже была готова к борьбе.
– Не знает! Пока никто не знает, кроме тебя. Я только что от врача.
– И не узнает! – суровым голосом произнесла Вера. – Этого никто никогда не узнает!
– То есть?! – с вызовом спросила Маша.
– То есть – ты сделаешь аборт.
– Еще чего!
– Ты сделаешь аборт! – повысив голос, повторила Вера.
– И не подумаю!
– Еще как подумаешь!
– А если у меня после этого никогда не будет детей? Врачи всегда об этом предупреждают. Что ты на это скажешь?
– Я скажу, что лучше вообще не иметь детей, чем иметь… этого…
– Мать, да ты что? – У Маши от ужаса побелели щеки. – Ты на что меня толкаешь? На убийство?! Это же грех!
– Не говори ерунды! Тысячи женщин занимаются таким убийством и ничего! Не греховнее других будешь!
