— Я на стол накрыла. Пойдемте. Отца Ани зовут Аркадием Сергеевичем.
Григорий еще раз всмотрелся в красивое лицо будущей тещи, выискивая в ней дочь.
Гостиная была обставлена в семидесятые годы, дорого и со вкусом. Бархатные шторы на высоких окнах, резная мебель. В буфете классический фарфор с тонкой росписью и позолотой, на буфете бронзовые канделябры, подсвечники и статуэтки. С потолка, украшенного по периметру и по центру изысканной лепниной, горкой свисала трехъярусная, на шесть ламп, чешская хрустальная люстра.
За блестяще сервированным столом, фарфором, хрусталем и серебром, на почетном месте восседал отец Ани. Вид он имел академический. То есть наличествовал дорогой, но старомодный костюм, бородка типичного классика ядерной физики и взгляд анализирующего скептика.
Григорию папа понравился, и было понятно, что и он сам вызвал положительную реакцию.
Валерия Николаевна, одетая в строгое платье, была похожа на Макарову в роли Хозяйки Медной горы. Туфли на высоком каблуке негромко постукивали по дубовому паркету. Аня ходила в домашних тапках и казалась подростком.
После взаимного представления расселись за столом, благополучно прошли минутную неловкость, разлив водочку и вино.
После первой рюмки Григорий откашлялся и сказал в пространство:
— Анна хочет уехать со мной, а там, где я работаю, — повышенная радиация.
— Знаете ли, Григорий, — Валерия Николаевна вытерла салфеткой ладони. — Радиация, она ведь разная. Нашу Анечку изучают, иногда облучают, и хуже ей от облучения пока не было. Хотя лучше — тоже…
Григорий тут же опрокинул в себя следующую стопку, налитую Аркадием Сергеевичем, и продолжил:
— Я работаю в Зоне. В секретной Зоне. Начальником охраны… Не буду уточнять детали. Не знаю, имею ли я право… ответственность за ее жизнь, за судьбу…
Аркадий Сергеевич тоже выпил и сморщился.
— Я так понимаю, — он откашлялся, — это формальное предложение руки и сердца?
У Григория пробежали мурашки по телу. Он остро почувствовал, что делает все как-то не так. Он приехал сделать одолжение бедной девушке, увезти ее с собой в качестве жены, и он знал, что это ее самая большая мечта на сегодня. Это ясно. Ему самому женщина в Зоне тоже не помешает, с женой будет веселее, да и ребята позавидуют. Это тоже ясно. Но вот родители Ани, как видно, не понимают его великого одолжения, для них она свет в окошке… и даже другое… они ее болезненно любят.
Аркадий Сергеевич смотрел на дочь. Аня нервничала.
— Ты очень хочешь с ним уехать?
— Да. Я, пап, влюбилась.
— Н-да. Не повезло. Может, пройдет скоро? — Аня отрицательно замотала головой. — Н-да. Зона твоя, Григорий, за двенадцатым отделом в спецсписке числится?
Григорий удивился, но не очень. С момента, когда он узнал, что родители Анны физики, он внутренне был готов к неожиданному повороту.
— За двенадцатым, Аркадий Сергеевич.
— Н-да. Ну, Григорий, пойдем ко мне в кабинет, побеседуем. Девушки наши пусть без нас от радости поплачут, список гостей обсудят. — Отец погладил левую сторону пиджака. Там, где сердце. — А что, много у вас там женщин на четыреста мужиков?
— Тридцать.
— Я так и думал.
Вечером следующего дня Валерия Николаевна обзванивала знакомых, выдавая приблизительно один и тот же текст:
— Алло, Лена? Слушай, моя Анечка в понедельник замуж выходит. Вы с Сашей к трем часам приезжайте в ресторан, сейчас продиктую адрес… Какие шутки?.. А быстро так, потому что в командировку ему срочно выезжать, он военный. Очень, кстати, достойный молодой человек…
Наталья не разрешила Вовчику идти на свадьбу Григория. С момента, когда девушка-заморыш появилась у них дома, прошла всего неделя. Длительным такой брак быть не может, потому, что не может. Поэтому она настроилась, что называется, «салатика поесть».
Больше всего ей не хотелось тратиться на ненадежное мероприятие. Григорий уверил сестру, что у него самого денег хватает, и поехал покупать костюм. Зато Павел отнесся к инициативе Григория серьезно, достал из шкафа праздничный костюм, а с антресолей аккордеон.
Ресторан выбрали приличный. Среднедорогой. Народу слетелось много, наверное, поудивляться.
Во главе стола сидели растерянные родители Ани и не менее растерянные жених с невестой. Но закуска была на уровне, спиртного — море, и гости после третьего тоста расшевелились.
Григорий тихо напивался, но пьянел медленно. Аня, затянутая в платье «принцессы», с узким кружевным корсажем и пышными юбками на обручах, сидела слишком прямо, смотрела вдаль бесконечного стола. Иногда тихо поднимала высокий бокал, стоящий на ее пустой тарелке и отпивала глотками красное вино.
Заявку в загс они с Гришей подали на следующий день. Заплатили за срочность, и их поставили на следующий вторник.
И платье, и фата были взяты в срочном порядке напрокат в ближайшем от дома салоне. Кутузовский проспект скромностью не отличается. Валерия Николаевна и Аня об этом помнили, и потому просили Аркадия Сергеевича съездить подальше. Например, на Семеновской, рядом с кинотеатром «Родина», был салон среднего уровня, с типичными ценами.
Анна, как все одинокие девушки, иногда заходила в него. Платьев не примеряла, только туфли, но глядя в зеркала с отражениями вешалок с воздушными и атласными платьями, мечтала о кружении в танце с неведомым пока женихом, а затем с папой в окружении хлопающих им гостей.
Несколько лет она мечтала показаться здесь в качестве невесты и купить самое дороге платье, самую пышную фату… Но папе было лень далеко ехать. Пришлось подчиниться.
Полюбовавшись на манекены в витринах, Аркадий Сергеевич гордо зашел в салон. Скептически настроенная мама и мало что понимающая от неожиданно свалившегося счастья Аня, помня опыт покупок в бутиках, смотрели не на фасоны, а на ценники.
Отец, пройдя мимо вешалок, приглядел два платья, одно из которых красовалось на манекене. И тут произошла первая заминочка. В данном салоне платьев напрокат не давали, не было спроса на подобную услугу. И на прокат, и на платье, побывавшее на ком-то еще. И только тогда Аркадий Сергеевич обратил внимание на цены. Они его приятно удивили: самое дорогое — семь тысяч. Поиграв бровями, Аркадий обернулся на жену, но радости на лице Валерии не заметил. Ее лицо очень даже было озабоченным.
