Света полулежит в низком кресле, похожем на продавленный с одной стороны шарик для пин-понга, держит в одной руке бокал с вином, другой – то и дело тянется попеременно к разным закускам и засовывает себе в рот все подряд, без всякой видимой системы. Лена сидит в таком же кресле с ногами и маленькими глотками цедит ярко-желтый сок из высокого бокала.
– Слушай, Ленка, а почему ты ничего не ешь? – спрашивает Света. – Хочешь какого-нибудь салата? Или я горячее разогрею… Бережешь фигуру?
– Да нет, – отмахивается Лена. – Я все ем, только медленно. Ничего не нужно. Разве что булки принеси пару кусков. Если у тебя есть, конечно. Что за маразм с этими сушками?
– Я вообще-то все ем с булкой или с хлебом. Да еще и чаем сладким запиваю. Диетолог мне сказал: нельзя. Ни хлеб, ни булку – слишком много углеводов. А я без всего есть не могу. Вот – сушки, тоже ведь, по сути, булка. Но во-первых, их есть неудобно и много не съешь, а во-вторых, я их грызть боюсь – протез новый, дорогой, как сволочь, вдруг сломается? А зубных врачей я с детства ненавижу…
Лена от души рассмеялась.
– Ага! Тебе смешно… – огорчилась любительница булки.
– У всех – свои проблемы, – утешила Лена.
– Ага, слыхала! – окрысилась Света. – У кого жемчуг мелкий, у кого – суп жидкий. У меня, конечно, жемчуг. А суп – у кого? Не у тебя же… А, у Любаши с Иркой, наверное. Ты на это намекаешь?
– Светка, остынь и не заводись. У тебя не жемчуг, а невроз. И жрешь ты поэтому без остановки. Тебе бы не у диетолога, а у невропатолога полечиться, – заметила Лена.
– Вот еще, буду я таблетками травиться! – фыркнула Светка. – Лучше уж углеводы жрать… Ну ты вообще будешь рассказывать или как? Если еще нет, так я пойду булку тебе принесу и поставлю рагу в микроволновку…
– Не надо рагу, Светка, и булку тоже не надо. Я вот орешков сейчас… Знаешь, что меня больше всего поразило, в первую минуту просто едва с ног не сшибло? То, как они между собой похожи!
– Кто похож? – не поняла Света. – Олег и Антонина?
– Да нет! Олег и Антонина – что ж тут удивительного? Все-таки отец и дочь. Да и не так уж, кстати, она на него и похожа. Анджа и Олег!
– Как это?
– А вот так! Я и сама ничего не понимаю. Я же прекрасно помню Олега, да вроде он с молодости не так чтобы и сильно изменился. У них с Анджей не было никакого внешнего сходства! Ну, если не считать того несомненного факта, что все русоволосые, сероглазые европеоиды похожи друг на друга больше, чем, к примеру, они же похожи на негров или на китайцев. А теперь – это просто жутко делается. Оба высокие, седые, все черты как будто одним и тем же резцом прорезаны, а в глазах какой-то такой переменчивый, разноцветными искрами блеск… ну вот, как в твоей хрустальной вазе. И еще: даже не глядя друг на друга, они двигаются – почти синхронно. Прямо мистика какая-то! Знаешь, бывает такой феномен – старички-супруги становятся друг на друга похожи ко времени золотой свадьбы, или еще чище – собаки часто похожи на своих хозяев. Но это, в конце концов, понятно и легко объяснимо на вполне материалистической основе. А тут? Они же близко знали друг друга всего около года, никогда не жили вместе, а потом полжизни провели на противоположных сторонах планеты, практически не общаясь между собой. И вот эта странная одинаковость. Они похожи на брата и сестру, давно потерявших друг друга. Ты понимаешь, как это может быть?
– Конечно, понимаю, – с наигранной ленцой, слегка шепеляво от накиданных в рот орешков и засахаренных фруктов, ответила Света. – Странно, что не понимаешь ты. Хотя… прости, это-то как раз понятно. Ты же, Лена, никогда и ничего не ставила на карту страстей, и потому просто не знаешь, как это работает.
Лена ничего не ответила, но как будто бы чуть-чуть побледнела под слоем компакт-пудры.
– Олег и Анджа похожи как два человека, выжившие после одного и того же пожара. Представь: обгоревшие лохмотья, лица в саже, руки в ссадинах. Тут, пожалуй, и негра от китайца не очень-то отличишь… В самом начале судьбы их опалило одним и тем же пламенем, и всю свою дальнейшую жизнь они строили в соответствии с этим. Вовсе неудивительно, что получилось одинаково. А что до половины планеты и половины жизни… Только в юности можно верить, что это – надежное расстояние, и достаточное время, чтобы забыть. Ерунда! Еще фантаст Иван Ефремов писал о том, что в подобных случаях мало и половины Галактики, и сотни тысячелетий…
– Светка, Светка, Светка… – тихо сказала Лена. – Замолчи сейчас… Светка, Светка…
– Что, подруга? В чем дело?
– Я сейчас умру от зависти!
– Да-а? – прищурилась Света. Полная рука замерла на середине пути к тарелке с маринадами, и женщина внезапно сделалась похожей на свою падчерицу, Анастасию Зоннершайн. – Андже завидуешь? А что ж тебе, Леночка, помешало-о то-оже?…
– Молчи, Светка, молчи, прошу тебя…
– Хорошо, молчу. Но ты не расстраивайся. На весах Вечности жизнь человека может оказаться очень большой или очень маленькой. Но никто наверняка не знает, от чего это зависит. Тем более в молодости, когда и приходится выбирать…
– А сейчас, Светка, а сейчас? – с лихорадкой во взоре спросила Лена, судорожно скусывая с губ сверхстойкую помаду. – Сейчас мы, по-твоему, уже ничего выбирать не можем?
– Отчего же нет? Можем, наверное, – Света поерзала, поудобнее проминая крутыми бедрами свое диковинное кресло. – Но – смысл? У тебя, Ленка, хоть дети есть… И у Анджи с Олегом – Антонина.
– При чем тут дети?
– При том. Вообще-то, я так думаю, после климакса женщина должна воспитывать внуков. Если, конечно, обстоятельства сложились благоприятно.
– А у тебя уже был климакс?
– Не знаю, вроде бы еще нет. Для меня, как ты знаешь, это значения не имеет. Детей у меня нет, а Настька с внуками не торопится. Это только Ирке у нас как всегда повезло…
– А что должны делать мужчины?
– Ну, они могут до смерти делать вид, что у них климакса не бывает. Все равно у нас в России мужики долго не живут. Даже до шестидесяти, вроде бы, по статистике не дотягивают. И правильно, между прочим, делают. Вон у моего мужа, Леонида, сейчас как раз психический климакс – так это застрелиться легче, чем так жить.
– Ой ли?
– Конечно, – убежденно сказала Света. – Им воспитание внуков по психологии и естественному ходу вещей не положено, стало быть, согласно Дарвину: надо оставить ученых, ну и прочих стратегов поумнее – в качестве вожаков, а остальные – могут стреляться.
– Добрая ты все-таки, Светка, просто сил нет, – задумчиво протянула Лена. – А знаешь, у моего мужа, пожалуй, тоже… Только вот я как-то так не думала, как ты говоришь… И он ведь существенно моложе твоего Леонида…
– Да это ведь туда-сюда, плюс-минус три лаптя, – сказала Света. – Твой-то, уж прости, и раньше куда скучнее моего был…
