тебе меня не понять. Серега, сразу, как мы пришли, принялся меня знакомить со всеми своими сокурсниками, с мальчишками и девчонками… И, признаюсь, я не запомнил не единого имени. Потом я в спонтанном режиме знакомился со всеми остальными. Результат тот же. Нет, имена-то я помнил, но вот только, кому какое принадлежало? И тут мы выпили. Потом ещё. Меня звали туда, сюда… Потом сюда, туда. Было здорово».
– Тут можно заблудиться, – заявил Антон, обнаружив Сергея, беседующего возле беседки с двумя девушками.
– Катя, Женя, если ты забыл, – представил Сергей девушек.
– Как я мог забыть таких красоток, – выпалил Антон.
Девушки рассмеялись.
– Ого, – полушепотом, наклонившись к Антону, проговорил Сергей.
– Тут… – немного замявшись, и обращаясь к Сергею, начал Антон.
– Что тут? – поинтересовался Сергей.
Антон уже забыл, для чего он его искал. То есть, он помнил о том, что хотел поделиться своим восхищением от своего же состояния, но это ему уже казалось нелепым. К тому же состояние это было очень нестабильным, как он после для себя выяснил, и более чем мимолетным.
«Именно мимолетным. Мне на мгновение показалось, что жизнь прекрасна, но это… Это лишь иллюзия. Я задумался о том, что происходит в голове, в мозге, в… я не знаю, где это, и как называется… Что происходит с человеком, когда он упивается своим горем (это я, конечно, сильно назвал – горе) в разных кругах. Даже не так. И «упивается» не совсем уместное слово, хотя чётко определяющее физическую причину, или, скорее, химическую. Пить в горе одному навевает страшную тоску, пить в горе в окружении веселой компании придает тоске сладостный оттенок, навевает не тоску, а грусть. Эти два слова ведь имеют разное значение? Когда пишешь дневник, глубоко плевать на литературный стиль и литературные точности… или уточнения… Да ну, на фиг».
– Тут так прикольно! – воскликнул Антон.
Девушки рассмеялись.
– Антон у нас шутник. Я вам забыл сказать, он рыцарь печального образа. Печальный рыцарь. Как вы думаете, в чём причина его печали?
– Ему же прикольно, – заметила Катя.
– Не поспоришь, – сказал Сергей, – но, тем не менее?
– У рыцаря нет дамы? – попробовала угадать Женя.
– Верно! – воскликнул Сергей. – Приз в студию!
Девушки рассмеялись.
– Серёга! Романюк! Где ты? – послышалось откуда-то от одного из мангалов.
– Тут я! – откликнулся Сергей. – Я вас покину, дамы. Антон, развлекай дам. Дамы, развлекайте Антона. Я ещё вернусь.
Девушки рассмеялись.
«Совсем вылетело из головы, о чём мы разговаривали. Не было, судя по всему, какой-то конкретной темы или направления, или ещё чего. Какие-то отдельные реплики. Тут-то я и понял, что нахлынувшая накануне тоска просто-напросто переросла в эту самую грусть».
– Май. А когда-то обязательно нужно было ходить на демонстрации.
– Ты ходил?
– Уже не помню. Давненько это было.
Девушки рассмеялись.
– А вы с Сергеем в одном институте учитесь?
– Нет, мы учимся в разных, а дружим в одном.
Девушки рассмеялись.
– А вы со стороны жениха или невесты?
Девушки рассмеялись.
– Нас Маринка позвала.
– Маринка? – У Антона похолодело внутри.
– Маринка Зайцева, знаешь её, в одной группе с Сергеем. Вон она, с Лёхой своим.
– А, нет, не знаю. Тем более, если она со своим Лёхой.
Девушки рассмеялись.
И так далее и в том же направлении.
– За скорое окончание учебного года!
– Ура!
– За грядущие каникулы, моря и океаны!
– Ура!
– За мир во всем мире!
– Ура!
– За любовь во всем мире!
– Ура!
– За нас! За мир! За любовь!
– Ура!
Готовилась уже вторая партия шашлыков. Сколько времени прошло, определить было невозможно. Было так шумно и весело, что время потерялось, и совершенно не хотелось его подгонять. Компания давно разбилась на несколько группок, которые, то периодически менялись представителями, то перетекали одна в другую, то превращались в единый хоровод, неожиданно сплачиваемый общим тостом.
Компания веселилась. Веселились все.
Лишь один Антон чувствовал себя подавленно. Поначалу он, поддавшись общему настроению и переведя тоску в грусть, оказался в расслабленном состоянии и парировал над недавней неудачей, потом став откровенно веселым и беззаботным, даже принял участие в ряде споров. Но вскоре, словно откуда–то из-за угла, из засады, выползи его недавние мысли, приведя за собой весь букет горячих воспоминаний о последней неделе, и, отметив резкий контраст с общим весельем, погрузили его радостный парус обратно в болото самоуничижения. Он сначала отошёл в сторону от компании, в которой только что участвовал в обсуждении нового голливудского фильма, потом побродил в одиночестве вдоль берега речки, после устроился на лавке в одной из беседок, за пьяным столом.
– Что это ты тут расселся? Снаряды караулишь? – спросил его Сергей, выросший перед ним.
– Что-то мне не очень, накрыло, – пробормотал Антон.
– Ну-ну, пить нужно меньше в одно лицо. А место ты для этого выбрал удачное.
– Ты не пьешь? – не обращая внимания на замечания Сергея, спросил Антон.
– Пару пива и стоп, я ж на коне. Ладно, давай отдышись и возвращайся в хоровод. Ты мне нужен весёлым… не заставляй меня краснеть за тебя.
– Иди уже, – смеясь, сказал Антон.
Прошло полчаса. Антон всё также сидел в беседке, уже повернувшись спиной к празднику, и глядел на воду. Солнце медленно покидало небосвод, передавая вечеру права на управление делами. Антон стремительно погружался в болото. Речной пейзаж не помогал. Не в силах больше справляться со своим гнетущим состоянием, он, не найдя ничего лучшего, резко развернулся к столу, схватил первую попавшуюся под руку бутылку, – это оказался виски, – и налил себе полный стакан. Оглядевшись, не смотрит ли на него кто в этот момент, он поднес стакан ко рту и в несколько глотков влил в себя всё его содержимое. На глазах выступили слезы.
– А ты могёшь!
Антон вздрогнул и быстро развернулся на голос. Рядом с ним, на лавке сидела девушка. Антон тряхнул головой. Как он, оглядываясь по сторонам, мог не заметить человека, сидящего рядом, на одной с ним лавке? Он глубоко вздохнул и зажмурился. Открыл глаза. Девушка продолжала сидеть, глядя на него и улыбаясь.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Я бы не сказал, – ответил Антон.
– А я бы и не спросила, был бы ты в порядке.
– В смысле?
– Ты Серегин друг, Антон.
– Ага.
– Твоя очередь.
– В смысле?
– Я смотрю, ты не очень много слов знаешь.
– То есть?
– Хорошо, что еще не мычишь.
– Кажется, я пьяный. – Антон попытался встать.
– Кроме того, что невоспитанный?
– Простите, мадам.
– Мадмуазель, если уж на то пошло.
Антон, прищурившись, оглядел девушку с головы до ног.
– Не так откровенно, – заметила она.
– Что?
– Боже, что ты сделал с этим человеком?
Антон,
