А Гарри в этот момент физически ощущал близость Мэллори и жадно вдыхал тонкий запах ее духов. Он повернул голову, уловил взглядом блестящую золотую цепочку, а потом проследил, как она спускается и исчезает в ложбинке между ее грудей. Не выдержав напряжения, он прокашлялся и первым нарушил тишину:
— Благодарю вас за приятный вечер, миссис Мэлоун. — Она повернулась и долго смотрела на него.
— Мне тоже было приятно, детектив Джордан.
— Значит, мы снова вернулись к официальному тону? — грустно заметил Гарри и покачал головой. — Впрочем, я так и не дождался разрешения называть вас просто Мэллори.
— Значит, в этом нет необходимости, — так же грустно сказала она, и ее голубые глаза потемнели.
Такси остановилось возле небольшого дома, и Гарри вышел из машины открыть ей дверцу.
— Вам придется привыкнуть к моим старомодным манерам, если нам случится еще когда-нибудь встретиться.
Мэл смерила его скептическим взглядом, но ничего не ответила. Они пошли по направлению к дому.
— Полагаю, что на чашку кофе мне рассчитывать не приходится, — грустно подытожил Гарри. — Вы будете вживаться в многотрудный образ прекрасной Золушки, не так ли?
— Именно так, детектив, вы не ошиблись.
— В таком случае мне остается пожелать вам спокойной ночи.
— Спокойной ночи, детектив Джордан.
Какое-то время Гарри стоял перед дверью, сложив на груди руки, и наблюдал, как она вошла внутрь, но неожиданно остановилась. Затем, немного подумав, она вернулась к нему.
— Скажите мне одну вещь, Гарри, — осторожно начала она. — Когда я звонила вам по телефону, вы ответили мне запыхавшись. Что это было? Чем вы там занимались?
Гарри улыбнулся и провел рукой по волосам.
— Вам сказать правду или соврать?
— Правду, разумеется.
— Жаль. Я бы предпочел соврать. Так вот, правда заключается в том, что за секунду до этого я с собакой вернулся с велосипедной прогулки. Мы часто это проделываем, так как нам обоим нужно быть в хорошей форме. А вы что подумали?
Мэл, откинув голову, весело рассмеялась:
— Да нет, ничего особенного. Просто интересно, почему человек так учащенно дышит в трубку. Ну ладно, еще раз спокойной ночи, Гарри. — Она зашагала к двери.
— Знаете что, миссис Мэлоун? — крикнул ей вдогонку Гарри. Она остановилась и обернулась.
— Что еще?
— Если бы вам вдруг пришлось описать меня одним-единственным словом, какое вы выбрали бы?
Мэл нахмурилась:
— Это что, тест или что-то в этом роде?
— Нет, просто настал мой черед задать вопрос. Вы же сами начали эту игру, не так ли? Причем вы можете соврать или сказать правду. Я бы предпочел правду.
Она задумалась на какое-то мгновение.
— Петушистый! — неожиданно выпалила она. — Да, именно петушистый. Вот этим словом я могла бы вас охарактеризовать.
— Хорошо, а теперь вы можете задать мне свой вопрос. Она изумленно посмотрела на Гарри:
— Ну ладно, я задам вам такой же вопрос.
— Энигма, миссис Мэлоун, — выдохнул Гарри. — То есть загадка. Это единственное слово, с помощью которого можно описать вашу сущность. Энигма.
Мэл долго смотрела на него, не зная, что ответить.
— Я принимаю это, Гарри, в качестве комплимента. — С этими словами она повернулась и открыла дверь. — Спокойной ночи, Гарри, и на этот раз без шуток.
Она подняла руку, помахала и исчезла за дверью.
Мэл приехала в студию в семь часов утра. Запись передачи должна была начаться в десять, но она всегда приезжала раньше, чтобы проследить за подготовкой и убедиться, что все идет по плану.
— И это после того, как мы почти сто раз прогнали сценарий, — пожаловалась Бет, не понимая рвения подруги. — Мэл, после трех лет совместной работы пора бы уже доверять своей команде.
— Я все понимаю, но должна лично убедиться, что все идет нормально, — продолжала настаивать Мэл.
— Ну ладно, Бог с тобой, в конце концов это твое личное дело, — смирилась Бет. — Если тебе не спится по утрам, то выпей хотя бы чашку кофе и съешь пирожное.
Мэл взглянула на нее с возмущением.
— Ты предлагаешь мне кофеин и сахар? — взорвалась она и с тоской посмотрела на стоявшую перед Бет дымящуюся чашку кофе. — Ну хорошо, может, полчашки мне все-таки не помешает. Но только без сахара, — предупредила она подругу, которая уже налила ей почти полную чашку крепкого черного кофе, и закрыла глаза. — Изыди, сатана, не искушай меня! — произнесла она, словно молитву.
Потягивая кофе, она быстро проглядывала текст сценария, с каждой минутой убеждаясь, что он написан превосходно.
— Ну что ж, я уже готова принять свое второе лицо, — шутливо оповестила она Хелен Росс, которая была ее гримером с первого дня выхода ее шоу в эфир три года назад.
Хелен придирчиво осмотрела Мэл с ног до головы, обратив особое внимание на ее лицо и прическу.
— Ты всегда говоришь эти слова, но на самом деле мало отличаешься от сценического образа. Единственное, что нам остается сделать, так это подчеркнуть черты лица и наложить соответствующие тени, вот и все. Ты же знаешь, что телекамера требует особого подхода.
— Мне всегда становится легче на душе, когда я думаю, что практически ничем не отличаюсь от других людей. — Мэл плюхнулась в кресло и пристально посмотрела на себя в зеркало. — Но если говорить откровенно, то телезрители видят на экране не меня, а совершенно другую женщину.
Хелен покачала головой, выражая несогласие с ней. Одновременно она готовила крем для макияжа. — Хелен?
Та вопросительно посмотрела на отражение Мэл в зеркале.
— Как ты думаешь, я действительно навязываю всем свою волю?
Хелен рассмеялась:
— Нет, не думаю, но знаю многих людей, которые придерживаются именно такой точки зрения.
Мэл насупилась и критически посмотрела на себя в зеркало.
— Думаю, они правы, — глубоко вздохнув, сказала она. — Но это мое шоу, и если я не буду контролировать весь процесс подготовки, то оно никогда не станет самым популярным.
— Совершенно верно, — поддержала ее Хелен.
Пока Хелен обрабатывала ее лицо, Мэл еще раз пробежала глазами текст сценария, но сконцентрироваться так и не смогла. Мысли то и дело возвращались к тому, о чем она думала почти всю ночь: что сейчас делает Гарри Джордан? Она представляла его то мчащимся на велосипеде со своей собакой, то гуляющим в парке, то сидящим перед телевизором, то спешащим в магазин за продуктами. Она вспоминала его крепкое тело, прижатое к ней на заднем сиденье такси, и думала: наверное, хорошо было бы провести с ним ночь. И всегда он был в своих потертых джинсах и такой же кожаной куртке. Почему он так небрежно одевается? Неужели ему безразлично, как к этому относятся женщины?
