– Горим! – закричала она, оборачиваясь к Корнилычу и приходя в себя. Он не шелохнулся и даже не оторвал от нее своих сверкающих огнями глаз.
Ксюша бросилась к столу, схватила графин с водой и, подбежав к урне, принялась заливать пламя. Оно быстро сникло и сменилось столбом дыма и копоти. Наконец, за ней раздались шаги, и большая картонная папка закрыла горнило. Ксюша оглянулась, увидела его подрагивающие губы, бледное лицо, глаза, в которых все еще бродили отблески пламени, решила, что он хочет ее придушить и отшатнулась в боковой проход. Архивариус шагнул следом, схватил ее за плечи и прижал к стене.
– Зачем ты меня преследуешь?! – прохрипел он.
– Я?! – вскрикнула высоким от страха голосом Ксения, – да я тебя ни днем, ни ночью не вижу. Ты не живешь в собственном доме! Я так тебе ненавистна, что ты готов скитаться хоть по подвалам, хоть где! Это ты меня преследуешь днем и ночью! Где ты скрываешься? У какой-нибудь бабы? – сама не понимая, что плетет, то вскрикивала, то шипела она как кошка, зажатая псом в угол, из которого уже не было выхода и оставалось только одно – стоять насмерть.
Его правая рука, больно скользнув по ее спине и боку
застряла где-то на бедре, ухватив кромку разреза, и, зачем-то, сильно потянула ткань вниз, так, что та затрещала.
– Что ты хочешь со мной сделать?! – с зубовным скрежетом выдохнул он ей в ухо, не слушая ее бреда.
Торопливые шаги, похожие на бег, и громкие голоса приближающихся людей заставили Корнилыча ослабить натиск, но край платья Ксюша не смогла вырвать из его сильной руки, пока не распахнулась дверь.
– Что здесь, пожар?! – вразнобой раскудахталась публика.
Ксюша с ненавистью взглянула в их сторону. Разве их кто-нибудь звал?! Она обошла архивариуса и протиснулась в коридор.
– Спичку кто-то не погасил, – высказала она сквозь зубы свое предположение, как установленный факт. Скорее всего, так оно и было, хотя такой подлый товарищ, как Петелькин мог сделать это и преднамеренно.
В кладовой она взглянула в зеркало, которым оборудовала свою гардеробную еще в первые дни и, не обращая внимания на собственную вывоженную в саже, физиономию, осмотрела то, что осталось от платья. Измятое, испачканное, разорванное, оно уже никуда не годилось…
Придя в свой «офис», Ксюша нашла иголку, нитки и принялась ремонтировать подаренные Корнилычем джинсы, которые были припрятаны в шкафчике. Разрыв на брюках оказался небольшим, и, уже через полчаса, Ксения натянула их и осмотрелась. Сгодится.
Она вернулась в архив. Поскольку представление окончилось публика разбрелась по своим кабинетам и уже можно было оценить масштаб бедствия – фарфоровая урна лопнула и вода, черная от гари, как тушь, растеклась по полу, закоптилась стена и, кое-где, даже покоробилась краска… Архивариус забившись в свой темный угол, не
Ксения подошла к столу и кротко поинтересовалась, можно ли ей приступать к работе. Тот долго молчал, потом вроде бы не по теме тихо, но выразительно произнес последний аргумент.
– Никакой бабы у меня нет и не может быть!
Первая часть фразы порадовала, но вторая…! Ксения не успела прояснить ее значение, в архив снова вошли какие-то посетители и она принялась за уборку закипая от негодования -
с чего это у него положен крест на женщинах. Следовательно, и на ней тоже! Дома она допросит его с пристрастием…Пусть только оявится.
Но он опять не пришел.
Претензия, которую заявил на другой день Андрей, Ксению не удивила. Она давно ждала чего-то подобного. Наступивший кризис в их интимных отношениях не мог продолжаться бесконечно Надо было или разбегаться, или как-то решать назревшую проблему.
– Что-то мы совсем никуда не ходим. Ни в театр, ни в музеи, ни в парки. Бабье лето скоро кончится, а в Питере мы будем не скоро…
Ксения не сразу поняла к чему все это и растерянно посмотрела в сторону. Кажется, готова была к упреку, или какой-то реальной инициативе с его стороны… Просто согласиться, означало списать все оставшееся свободное время на экскурсии и прогулки, а до отъезда, и в самом деле остались считанные дни.
– Ну, уж извини…У тебя постоянно занятия, какие-то соревнования, в лучшем случае пикники… А то, что лето кончается…Даст бог, не последнее.
Андрей нахмурился.
– Ну, как знаешь. Жаль только, такая погодка стоит, можно
было хотя бы прогуляться по Павловскому парку, например. Взять палатку…Я завтра свободен.
Ксюша, вздохнув, задумалась.
– С этого надо было начинать. Если я завтра с утра сделаю уборку часов до десяти, то можно на электричке куда-нибудь и выехать. До вечера нагуляемся. Если не подведет погода.
В голосе Ксении не удалось выдержать восторженную ноту, и она отвела взгляд в окно, словно ее там что-то заинтересовало. Андрей не обратил внимания на ее мучения и сразу согласился.
– Идет.
Ксюша критически окинула его взглядом.
– Только прошу тебя, не в своей робе. Оденься по человечески. Тебе же родители привезли нормальные вещи. Те же джинсы, замшевая куртка, бодлонка…
Андрей засмеялся.
– И чего я наряжусь в форму за город?! Хотя, то, что ты мне предлагаешь, чем не униформа. Те же джинсы…
Ксюша задумалась.
– Ну, здесь хотя бы есть выбор…
Вечер прошел в приготовлениях, словно готовилась экспедиция в дальнюю точку планеты. Андрей вел себя несколько странно – предлагал захватить то одеяло, то полотенце, чуть ли не мебель. Когда принялся снова настаивать, взять палатку Ксения расстроилась окончательно.
– Ну, что у тебя с головой?! Приедем на несколько часов и все это время потратим на установку палатки, а потом на ее сборку?!
Андрей попытался настоять на своем.
– Это делается очень быстро. Зато всегда можно скрыться в ней. Если дождь, например…
Ксюша с подозрением посмотрела на него, потом, вдруг, поняла и тихо спросила:
– У тебя что, проблемы? Я не настаиваю в последнее время,
когда ты от меня отворачиваешься … все-таки такие перегрузки – выпускные, диплом, всякие там походы…
Лицо мужа порозовело.
– Да не нравится мне здесь. Все не нравится, все отвлекает…
Ксюша с минуту молчала.
– Ну, хорошо, возьмем палатку. Можно и без нее. В парке немало укромных уголков, но если ты так хочешь…
Андрей утвердительно кивнул.
– Она у нас легкая, двухместная. Рыжая, под цвет природы.
С утра все раскручивалось, казалось бы, по утвержденному сценарию. Ксения, явившись на работу с первыми сотрудниками, принялась за уборку, не слишком увлекаясь мелочами. В архив заглянула в последнюю очередь. Корнилыч маячил в строго определенном месте и в знакомой позе. Если бы он, время от времени, не шевелил руками, его можно было бы принять за статую. Бронзовую, потемневшую от времени…Ксюша несколько секунд с сожалением созерцала это изваяние. Уже подававшее признаки жизни, проявившее себя полноценным мужчиной. Нет, это было даже что-то большее… И это фантастическое, потрясающее необъяснимое вновь скукожилось, спряталось от людских глаз и даже непонятно, дышало ли … По ее вине. Преступление по неосторожности. Ксения вздохнула и спросила, нельзя ли сегодня отказаться от уборки этого помещения. Архивариус издал какой-то звук, который можно было принять хоть за положительное хоть за отрицательный ответ.
– Спасибо, – не поняв что он промямлил, поблагодарила Ксения и еще с минуту постояла в надежде на проявление признаков жизни.
Корнилыч однако так и не поднял головы, не скользнул взглядом по своим джинсам, под которыми изнывала молодая плоть.
– А мы хотим сегодня с Андреем выехать за город. Потра-
хаться на лоне природы. На свежем воздухе это бывает так приятно, – высказалась она громким голосом.
Архивариус даже не шелохнулся.
– О! – услышала зато Ксюша восторженный вопль из-за стеллажа, откуда тотчас появилась сияющая физиономия поджигателя с выпученными глазами. – На природе это сказочная песня… Где-нибудь на травяном ковре, у водоема…Можно даже на пенечке…
Не дожидаясь развития темы, Ксения выскочила за дверь. Сексуальный маньяк! А она то! Угораздило же выступить так глупо, да еще и не осмотревшись. А ведь хотела лишь спросить, где он скрывается, где живет, не надо ли ему чего. И еще хотела сказать, что квартира без него как склеп… Да, собственно, чего расстраиваться? Пошли они все…Пусть каждый переживает, как может. Все что не происходит – к лучшему. Сейчас, наверняка, Петелькин, будет не меньше часа доставать Корнилыча сексуальными фантазиями, и хорошо, пусть помучается, хотя поверить в то, что это поможет уже трудно. Скорее всего тот момент упущен. Конечно, это она во всем виновата, словно слон в посудной лавке, а ведь наверное надо то было произнести в какой-то момент какое-то заклинание или просто какие-то слова…От этих мыслей у Ксении разболелась голова и ей очень захотелось спрятаться от всех куда-нибудь, подальше, но сделала над собой усилие. Она же обещала мужу…
