Как ни странно, я так и не могла хоть что-то найти. Ни паспорта, ни билета, ни кошелька с деньгами. Единственной находкой оказались двести евро, которые, несомненно, принадлежали самому Хенку. Они лежали в шкатулке на комоде. Сунув двести евро в карман брюк, я в который раз принялась обыскивать дом и тут увидела надпись на футляре от диска, лежащего на телевизоре.
«Русская проститутка Таня. Москва».
Какой-то внутренний голос подсказал мне: диск находится в DVD-проигрывателе, и то, что написано на обложке, непосредственно связано со мной. Я включила телевизор и проигрыватель и, взглянув на экран, зажала себе ладонью рот, чтобы не закричать на весь дом.
— О боже!
На этой записи была я, и, если честно признаться, я была похожа на самую настоящую проститутку, которая находилась под действием какого-то наркотика. Задурманенные глаза, усталый и безразличный вид. Меня имели сразу несколько мужчин, а мои партнеры менялись с завидной регулярностью.
— Что это?
Я застыла без движения. Я была настолько шокирована, оскорблена и возмущена, что просто не передать словами. Еще ни один мужчина не относился ко мне, как к проститутке, и уж тем более не пытался ее из меня сделать. А ведь Хенк не пытался — он просто взял и сделал. Чем дальше я смотрела это ужасное видео, тем все больше и больше чувствовала себя грязной и пошлой шлюхой.
Эх, Голландия, Голландия… Моя боль, мои слезы и мои разочарования. Уютные улочки, тюльпаны, ветряные мельницы, вкусные сыры и абсолютно непонятные мужчины… Вернее, может быть, они и понятные, но мне достался чересчур редкий, особенный и слишком отвратительный экземпляр.
Эх, Голландия, Голландия… Мечты о размеренной, спокойной, неторопливой и счастливой жизни остались где-то в прошлом. А ведь я и в самом деле слепо верила в то, что в этой стране я смогу быть любимой и неимоверно счастливой.
Эх, Голландия, Голландия! Страна, которая навсегда останется для меня непонятной. Государство, в котором узаконили то, что в остальном мире считается порочным и даже криминальным. Когда-то я с нескрываемым интересом и недоумением читала письма Хенка о том, что в Голландии разрешены легкие наркотики, проституция, заключение однополых браков, эвтаназия. Только в этой стране узаконили подобные вещи, и предприимчивое государство получает налоги в казну.
Эх, Голландия, Голландия, маленькая страна — размером меньше Московской области, с сотнями километров полей, засаженных тюльпанами.
…Я смотрела на голую, напичканную наркотиками девушку, занимающуюся групповым сексом, и не могла поверить в то, что это я. У девушки были такие покрасневшие и заплывшие глаза и такое холодное, безразличное, почти ничего не выражающее лицо. Она то и дело раскидывалась в изнеможении, вытягивая свое блестящее потное тело. Нельзя было не заметить, что во мне полностью отсутствовало хоть какое-то желание и я плохо понимала, что, собственно, происходит. Мужчины менялись один за другим, наслаждались моим телом по полной программе. Тот, кто пристроился ко мне сзади, видимо, немного знал русский и, закричав по-русски, что я не люблю секс, достаточно сильно меня ударил. Я слегка дернулась, поморщилась и получила очередную звонкую пощечину от того, кто стоял спереди. Он взял меня за волосы, наклонил к своему возбужденному органу.
Меня имели слишком грубо и цинично. Создавалось впечатление, что те, кто занимался со мной сексом, пытались причинить мне побольше боли, унизить, надсмеяться, надругаться, словно хотели доказать свою значимость. Я не знала голландского, но интуитивно чувствовала, что мужчины нецензурно ругались, оскорбляли меня и радовались тогда, когда видели, что мне больно. Они входили в меня все глубже, сильнее и агрессивнее. Видимо, мои партнеры возбуждались и заводились еще больше, когда осознавали, что они унижают партнершу и внушают ей страх. Они периодически запрокидывали мою голову, схватив меня за волосы, смотрели мне в глаза и, видя в них раболепие, довольно улыбались.
А затем в кадре появились новые партнеры, и началось садомазо. Один из новеньких больно ухватил меня за грудь и чем-то пригрозил на голландском. Почувствовав сильную тошноту, я выключила телевизор, достала из проигрывателя диск, бросила его на пол и начала нервно стучать по нему кулаками.
— Господи, и как же такое могло произойти?! Как?!
Опустившись на колени, я разломала диск на куски и принялась искать видеокамеру, собираясь уничтожить оригинал записи. Но камеры нигде не было. Это наводило на мысль о том, что кто-то забрал ее для того, чтобы потом размножить запись, и хорошо, если ее размножат только для любительского просмотра.
Смахнув выступившие слезы, я поняла, что мне пора уходить, но не могла представить, как я уйду без паспорта и обратного билета. В этот момент я услышала какие-то звуки и, выйдя в коридор, столкнулась лицом к лицу с только что вошедшим в дом Яном. Ян не мог не заметить, что я слишком отвратительно выгляжу. Дали о себе знать те удары, которые нанес мне его сумасшедший папаша, и нервное переутомление.
Оглядев меня с ног до головы, Ян усмехнулся и сразу поинтересовался:
— Где отец?
— Ему кто-то позвонил. Он ушел. Сказал, что будет через несколько часов.
Взгляд Яна был какими-то особенным — похотливым и ядовитым. Он никогда не смотрел на меня так ранее.
— А ты что так на меня смотришь? — переминалась я с ноги на ногу, зачем-то обернулась и с подозрением посмотрела на дверь, ведущую в спальню. Я боялась, что еще немного — и из спальни донесется какой-нибудь чудовищный зловещий запах. Ян тут же вызовет полицию и меня арестуют.
— Ты классно даешь.
— Что?
— Я сегодня ночью с бабкой поругался. Зашел, хотел было дома заночевать, а тут такое! Отец меня обратно отправил.
Я стояла ни жива ни мертва и хотела заткнуть уши руками, чтобы не слушать то, что так больно резало слух, но вместо этого я подошла к Яну и процедила сквозь зубы:
— Твой отец ответит за то, что он устроил этой ночью. Он обязательно за это ответит. Я приехала к нему в качестве невесты, а превратилась в проститутку. Я ехала к прекрасному заморскому принцу, а он оказался обычным сутенером, который зарабатывает на таких наивных дурочках, как я. Из моей сумки пропали паспорт, деньги и обратный билет. Я хочу, чтобы ты сказал мне о том, куда твой отец мог все это спрятать. Тебе должны быть хорошо известны домашние тайники.
— А я и не собираюсь тебе помогать, — резко произнес парень.
— Почему?
— Потому, что отец сказал, что, если ты еще немного у нас поживешь и на нас поработаешь, он купит мне хороший ноутбук.
