— Ринар, не надо. Отпусти меня, ну пожалуйста, — со слезами в голосе начала уговаривать Мари.
Было холодно. От его прикосновений тело покрылось мурашками. Сейчас он определенно ее не возбуждал. Было страшно, просто очень страшно. Его палец скользнул между ягодицами девушки. Мари дико завизжала от боли, когда он погрузил его в ее тело сзади. Такая игра ей, совсем, не нравилась.
— Рен, ну пожалуйста, ну прости меня. Я не буду больше, правда, правда. Не делай этого. Ну, я прошу. Я хорошей буду. Я буду тебе подчиняться.
— Кажется, я это уже слышал, — воркующее медленно ответил он.
Его палец двигался, причиняя страдания. Мари сгорала со стыда. Никто не позволял себе с ней такого. Она чувствовала себя униженной, растоптанной, сломленной. Ее тело больше не принадлежало ей, она была беспомощна и полностью в его власти.
— Ринар, ну пожалуйста. Ты напугал меня, сильно напугал. Хватит…
— Напугал? — казалось, он удивился.
Отпустив Мари, он подошел к стене и снял с нее кнут.
— Нет, — закричала она, срывая голос, — Ты с ума сошел. Не надо, умоляю. Я не знаю, что на меня нашло.
Марисса захлебывалась рыданиями:
— Я к Джессике тебя приревновала. Ты целовал ее, целовал эту стерву белобрысую.
Его рука гладила ее по спине, проводила пальцем вдоль позвоночника.
— А с чего ты решила, что можешь ревновать меня к ней? — нарочито тихо, неспешно, но делая упор на каждом слове, спросил он.
— Я больше не будууу… Я, правда, не буду. Я поняла все, я все поняла.
— И что ты поняла?
— Я для тебя никто. Я ничего для тебя не значу. Я должна делать, что ты приказал. Я все сделаю. Я сделаю, как ты хочешь. Я буду послушной, очень послушной.
— Утешительные выводы, — хмыкнул Ринар.
За спиной девушки раздался свист рассекаемого воздуха.
— Ааа!
Он всего лишь щелкнул кнутом об пол, но от одного этого звука Мари вздрогнула всем телом, ее кожа покрылась испариной. Рен медлил. Тянулись мгновения. Отбросив кнут, он вышел, оставив ее висеть голой и напуганной.
"Сколько времени я тут?" — спрашивала себя девушка. Было холодно и страшно в подвале одной. В этой ужасной комнате, похожей на средневековую камеру пыток. Мари замерзла, ее колотило. Зубы стучали. "Он меня тут навсегда оставить решил?" — при этой мысли становилось еще хуже. Руки затекли, тело одеревенело. "Ну что мне делать? Скотина какая! Не прощу ему это, ни-за-что и ни-ко-гда", — дала себе клятву Марисса, ставя очередной пунктик в списке его грехов.
В помещение вошел Кондор. С плотоядной ухмылочкой осмотрев девушку, он развязал ей руки. Мари кулем свалилась на пол. Ценой неимоверных усилий ей удалось схватить платье и обмотать его вокруг себя: "Он специально это сделал: прислал Тимура, чтобы еще больше унизить меня. Гад, какой же он гад".
Кондор стоял, некоторое время молча смотрел на нее, затем ушел, оставив одну на полу, не имеющую сил двигаться. Кое-как добравшись до своей комнаты, Марисса заползла на кровать. Слез не было. Она выплакала все там, в подвале. Ничего не было. Больше ничего не было. Одно она знала точно, больше никогда не позволит этому чудовищу в человеческом обличии дотронуться до себя. Опустошение поглощало ее. Пролежав некоторое время, разглядывая потолок, она, наконец, погрузилась в мучительный сон.
Кнут врезался в ее спину, вырывая куски кожи и плоти. Губы Ринара опаляли огнем, прикосновения оставляли ожоги, тело нестерпимо горело. Все слилось в безумном калейдоскопе картинок. Болела каждая клеточка ее существа, даже моргать было больно. Марисса с трудом разлепила глаза. Чья-то холодная ладонь дотронулась до ее лба. Она лежала в постели, кутаясь в одеяло, пытаясь унять озноб, пришедший на смену жару. Над ней склонилась Светлана.
— У тебя температура высокая.
— Плевать, я просто посплю немного, все пройдет.
— Надо Ринару позвонить.
— Не надо, не звони. Не хочу его видеть.
— Ты бредила во сне. Вдруг что серьезное.
— Ерунда. Просто кошмар приснился.
Марисса свернулась клубочком и вновь провалилась в тяжелый сон. Из забытья ее вывели голоса, раздающиеся прямо над головой. Казалось, они врезались в ее мозг, звенели в ушах, отчего голова гудела как медный колокол. Пришлось снова открыть глаза и посмотреть, кто пришел на этот раз. Рядом с кроватью стоял Руслан.
— Проснулась. Как себя чувствуешь?
— Никак.
— Понятно. Будем лечить
Рядом с ним, засунув пальцы в передние карманы джинсов, стоял Ринар и настороженно смотрел на нее. Руслан сунул ей градусник.
— Температуру сбивать придется, — он открыл свой чемоданчик и достал шприц.
Мари подпрыгнула как ошпаренная, из умирающего лебедя вмиг превратившись в разъяренную кошку.
— Не смей мне уколы делать. Что, таблетки нельзя? Обязательно колоть надо?
— Так. Врач я. Давай я решать буду, что надо, а что не надо.
— Будешь бузить, к кровати привяжу, — пообещал Рен.
Прикинув, что с ними двумя спорить бесполезно и сил сопротивляться нет, Мари послушно оголила попку. Зажмурилась и сжала зубы, чтобы не застонать.
— Ты чего так уколов боишься? — спросил с улыбкой Руслан.
— У всех есть свои фобии.
— Согласен, — Руслан окончил осмотр, — я выписал сильный антибиотик. Пришлю медсестру. Поколет три дня, и как новенькая будешь.
— А от аллергии?
— На что у тебя аллергия?
— На него, — Мари кивнула в сторону Рена.
Руслан засмеялся.
— Ну, извини. Тут помочь не могу.
На следующий день к ней в комнату зашел Тимур.
— Держи, — он протянул ей коробку.
— Что это?
— Телефон. Обращаться умеешь?
— Не-а, — телефон был какой-то уж сильно навороченный и, явно, очень дорогой, как отметила про себя девушка.
— Ладно, смотри, — после подробного инструктажа он объяснил, как с ним связаться. — Вот тут я тебе еще занес номера Рена, Арсана, Тушкана, если отвезти куда надо, ну и Рамиля, на всякий случай. Рен уехал на три дня. Выздоравливай пока
— Понятно, — Марисса хищно облизнула губы.
Как только Тимур ушел, она быстро набрала номер Стаса. Где ее сумочка валялась после приема у Никольского и последующих событий, она не помнила, но этот номер четко отпечатался у нее в мозгу.
Утром следующего дня она уже звонила Кондору.
— Тимурчик, я со Стасом сегодня вечером встречаюсь в Прибое.
