Это было все, что я узнала об Анне в первый вечер. Она сделала все, что требовалось, молчаливо, быстро и умело и, пожелав мне спокойной ночи, исчезла, унося поднос, на котором был сервирован мой ужин. Казалось бы, я должна была уснуть, едва коснувшись постели, окутавшей меня нежностью шелка и лебединого пуха. Но минуты шли, а я все еще лежала без сна. Дважды слышала я бой часов, и, наконец, они возвестили полночь.
Нетрудно представить себе мысли, мешавшие мне уснуть. Когда я увидела имение Клэра, я с новой силой осознала странность своего положения. Потомок гордого старинного рода должен был бы беспокоиться о продолжении своего рода. Но в продолжение путешествия он каждый вечер целовал мне руку и уходил в свою комнату. Мои сомнения, касающиеся этой стороны семейной жизни, не были рассеяны отсрочкой. Как раз наоборот: я думала, что если человек, подобный Клэру, мягко и благовоспитанно избегает приближаться к своей молодой жене, значит, все это еще неприятнее, чем я предполагала раньше!
Я думала, что, может быть, для Клэра важно, чтобы это свершилось в доме его предков. Такое побуждение было бы сентиментальным, а Клэр был чужд сантиментам, и тем не менее… Но вот мы здесь, а Клэр не пришел ко мне. Незадолго до полуночи я услышала, как он прошел мимо моей двери, а затем дверь где-то неподалеку открылась и закрылась. Рядом с камином была дверь, без сомнения, соединяющая мою комнату с соседней. Это, наверное, была комната Клэра.
Ничего не зная об отношениях мужчины и женщины, я находила его поведение необъяснимым. Может быть, он ждал, что я приду сама и брошусь в его объятия? Наверно, так было нельзя поступить, но кто знал. Я отчаянно искала объяснение, которое не бросало бы тень на меня, но не могла ничего придумать, пока мне в голову не пришла мысль столь безумная, что само тщеславие не додумалось бы до такого. Если рассказ Фернандо о семейном проклятии основан на фактах и если Клэр верит в это… Обе эти гипотезы были слишком неправдоподобны. Нет, должно быть, я сама виновата. Я непривлекательна для него. «А может, — у меня мелькнула более обнадеживающая мысль, — может, он думает, что мое здоровье еще не окрепло?»
Мысли мои снова и снова шли по тому же невеселому кругу. Они мучили меня, и мне никак не удавалось уснуть. Не знаю, как у меня хватило мужества, чтобы решиться на то, что я сделала. Кроме всего прочего, чувство глубокого одиночества заставило меня встать с постели и прокрасться на цыпочках к двери в соседнюю комнату.
Я взялась за ручку. Дверь не была заперта — она медленно открылась.
В этой комнате недавно разожгли огонь. Он все еще ярко горел, и я могла все рассмотреть достаточно хорошо, чтобы убедиться в том, что в комнате никого не было.
В отличие от моей это была угловая комната, и оконные рамы дребезжали под порывами ветра.
Мебель была очень стара — темная, тяжелая, она, должно быть, принадлежала даже не отцу Клэра, а более отдаленному предку. Комната была выдержана в строгом стиле: с темно-фиолетовыми драпировками, смягчавшими обшитые панелями стены, и непокрытым полом. Она казалась нежилой.
Я решила, что ошиблась. Это не могла быть комната Клэра. Но огонь пылал, ночная рубашка, лежавшая на стуле перед камином, самый воздух, какого не бывает в редко используемых помещениях для гостей, говорили о том, что я права. Но где в таком случае Клэр? Я слышала, как он вошел, я услышала бы, если бы он вышел. Если он вышел обычным путем…
Меня вдруг затрясло. Причиной этого был не только суеверный страх, но и просто холод, стоявший в комнате. Это вполне земное чувство вернуло меня к действительности. Что, если Клэр был где-нибудь в дальнем конце комнаты, в нише, куда не доставал свет? Было бы ужасно, если бы он меня поймал, как назойливого ребенка…
Но нигде никого не было, и любопытство мое разгорелось с новой силой. Если он не выходил через холл, значит, должен быть еще один выход. Я знала, что не усну, пока собственными глазами не увижу дверь, ведущую в соседнюю комнату, — быть может, кабинет, где Клэр коротает время при бессоннице.
Я без труда отыскала эту дверь. Она не была потайной в точном значении этого слова. Но если бы она была плотно закрыта, мне не удалось бы найти ее. Сквознячок, тянувший из-под бархатных портьер, указывал на то, что за ними что-то есть. Я подняла портьеру и увидела то, что искала. От старости петли перекосились, и потребовались бы громадные усилия, чтобы закрыть ее плотно.
Я приоткрыла дверь пошире и обнаружила то, что могла бы понять из расположения комнаты. Это была наружная стена. Дверь вела не в кабинет или библиотеку, а на лестничную площадку, откуда каменные ступени, увитые засохшими виноградными лозами и плющом, вели в сад. Моросило. Вокруг была только темнота. Ни одна звездочка, ни один огонек не разрывали темноту, окутывавшую дом.
Некоторое время я стояла, вглядываясь в ночь. Клэр был где-то там, среди темноты и дождя.
Человек не покидает постели после тяжелого дня, чтобы прогуляться в полночь под дождем. Нормальный человек не уходит от своей молодой жены раньше чем через неделю… Но эту мысль я даже не додумала. У Клэра было какое-то неотложное дело, иначе он не ушел бы так поздно, секретное дело, иначе он вышел бы через парадные двери. Медленно и осторожно я вернулась в свою комнату. Я позаботилась о том, чтобы оставить все точно в таком же виде, как прежде, включая прикрытую плющом дверь. Мои ноги не оставляли следов на полу — я не успела промокнуть. Когда я забралась в свою роскошную постель, я услышала, как пробило час ночи.
Дождь шел, не переставая всю неделю. Клэр настаивал, чтобы я не выходила из своей комнаты, и я была рада этому. Он сказал, что у меня рецидив болезни, но я-то знала, что истинной причиной моего недомогания были нервы. Но это был не тот предмет, который я могла обсуждать со своим мужем.
Через несколько дней я начала томиться от скуки. Клэр не мог уделять мне много времени, у него были дела. Погода, казалось, не пугала его, вечерами он приходил ко мне румяный и улыбающийся. Действительно, его родной воздух был ему полезен. Я почти не узнавала надменного господина, каким он был в Лондоне, — он помолодел лет на десять.
Однажды, будучи в особенно веселом расположении духа, он снизошел до того, чтобы рассказать мне о своих владениях. Я была потрясена. Я представляла себе парк или луг, но и предположить не могла, что имение включает тысячи акров и целую деревню.
— А чем они занимаются? — спросила я с любопытством. — Люди, ну, те, что живут в деревне, и остальные. Они обрабатывают ваши земли?
Клэр улыбнулся. Он держал мою руку, поглаживая ее, как котенка.
