– Божьи одуванчики слишком хорошо известны. Все, что с ними связано, привлечет много внимания, и к тому же, наверное, состояние здоровья стариков оставляет желать лучшего.
Тиффани была достаточно проницательной, чтобы догадаться, что мысли Кэйла вертятся вокруг пассажиров, которые согласно последней дислокации должны разместиться в интересующих его люксах.
– Как насчет парочки парней с другой стороны?
Геи, очевидно, а значит, от Тиффани не будет особой пользы. Сам Кэйл привык партнерствовать с Тиффани – профессионально, а не в личной сфере, – но на главную роль в этой работе, пожалуй, следует выдвинуть Мэтта. Вариант, однако, сомнительный. Мэтт чертовски хорош во всем, за что берется, но его актерских способностей вряд ли хватит, чтобы убедительно изобразить гомосексуалиста. Кроме того, Мэтт уже устроен в экипаж и превращение его в пассажира однозначно станет красным сигналом. Нет, придется расхлебывать кашу самому.
– Оши-и-ибочка вышла, – протянула Тиффани, уже успевшая выполнить запросы на своем компьютере. – Это никакие не геи, а две женщины. Сидни – наследница. Дженнер Редвайн выиграла в лотерею «Мега Миллионс» несколько лет назад. Они хорошие подруги, но не лесбиянки. По крайней мере если и лесбиянки, то этот скелет так глубоко скрыт в их гардеробе, что сойдет за чехол для одежды.
– Так лесбиянки или нет? – в низком голосе Кэйла послышался оттенок нетерпения. Хоть он и оценил игривое сравнение, времени на шутки не было.
– Чисто интуитивно… нет. Они «правильные». И замещают отца Сидни, которому пришлось уехать. Здесь написано, что Майкл Хэзлетт поручил дочери занять его место, а та попросила подругу составить ей компанию. Хм-м-м. В люксе, который был заказан первоначально, две спальни, а в «Королеве Анне» всего одна.
– Это может стать для них проблемой.
– Нет, все в порядке. Широкую двуспальную кровать можно разделить на две. И кроме того, – не преминула заметить Тиффани, – у женщин нет таких заморочек насчет совместного проживания в одном номере, как у мужчин. С кем-то своего пола, конечно.
Кэйл проигнорировал укол. Тиффани постоянно пыталась дразнить его – такова ее натура. Внимательность Кэйла и его сконцентрированность на работе стали притчей во языцех, так что, естественно, ей не терпелось сбить его с мысли.
Внезапный зигзаг в их планах заставил мозги Кэйла крутиться на самых высоких оборотах.
– Выясни все, что сможешь, о Хэзлетт и Редвайн. Мне нужны их расписания на время поездки, я хочу знать, как они мыслят, что они вообще за люди.
– Уже ищу.
– Райан и Фэйт теперь уходят в резерв, – сказал Кэйл, – нельзя выдвигать их снова, это насторожит Ларкина. Мы с тобой становимся ведущими.
– Прекрасно! – Ее голос звучал радостно до отвращения. Больше всего Тиффани любила находиться в первых рядах.
Повесив трубку, Кэйл занялся собственными изысканиями. Осталось слишком мало времени для разработки нового плана, так что ему нужно выполнить как можно больше подготовительной работы прямо сейчас, а это подразумевало необходимость разбудить некоторых людей, что наверняка их не обрадует в столь ранний час. Не повезло. Он-то же проснулся, чтобы делать свою работу, так и этим лежебокам хватит дрыхнуть. На тактичность уже нет времени.
Кэйл выбрал Райана и Фэйт на главные роли в этом привилегированном благотворительном круизе «Серебряного тумана», предшествующем началу регулярных рейсов, потому что они действительно принадлежали к довольно-таки избранным финансовым кругам. Просто так получилось, что у обоих имелись и вкус к приключениям, и необходимые навыки. Если бы Ларкин не перетасовал пассажиров, супруги прекрасно справились бы.
А теперь Кэйл изучал лица двух женщин на экране компьютера. Тиффани, конечно, проведет глубокое и основательное изыскание, но он хотел сам прочувствовать, с кем придется иметь дело. Хэзлетт была красивее, с русыми волосами и классически правильными чертами, однако в выражении ее лица просматривалась слабохарактерность. А вот Редвайн выглядела скорее пикантной, чем хорошенькой, и фотографии, снятые в естественной обстановке, до некоторой степени позволяли оценить ее характер. Судя по изображениям на мониторе, она меняла цвет волос столь же часто, как туфли, а это могло означать, что в ней есть авантюрная жилка и девушка способна взбрыкнуть. Но, с другой стороны, разве у Хэзлетт достанет твердости, чтобы выполнить то, что должно быть сделано?
У Кэйла сложилось определенное впечатление. Хэзлетт более податлива, более внушаема, но ее нервы могут сдать во время работы. Нервы Редвайн выдержат что угодно, однако она наверняка будет упрямиться и создавать проблемы.
Кэйл снова уставился на фотографию Редвайн. Может, Тиффани и удастся откопать нечто, способное изменить его мнение, но вряд ли. Самое главное – операция, а чтобы перехитрить врага нужно мужество, которым, по его мнению, Хэзлетт не обладала. Значит… остается Редвайн. Если она доставит ему неприятности, ну, тогда он справится с ними – и с нею тоже.
– Привет, дорогая, – нежно произнес Кэйл, – скоро мы станем любовниками.
В ДЕНЬ ОТПЛЫТИЯ ЛАЙНЕРА В ДВУХНЕДЕЛЬНЫЙ КРУИЗ Сидни поднялась очень рано, чтобы избежать ненавистной суеты. Когда время поджимало, она непременно делала какую-нибудь глупость: например, однажды обула разные туфли, а в другой раз совершенно забыла об украшениях, хотя шла на официальный ужин. Сидни старалась быть собранной и сосредоточенной, но это редко срабатывало. И нынче утром она не хотела спешить, так как запросто могла оставить дома какой-то из чемоданов или не взять паспорт. С этой мыслью она дважды проверила документы в сумочке.
Прошедшая неделя была полна развлечений: ленивое вылеживание возле бассейна, походы по магазинам, разговоры до рассвета. Сидни очень нравилось проводить время с Каро – та была одной из немногих, с кем застенчивая мисс Хэзлетт могла по-настоящему расслабиться. Каро вела себя непринужденно, никого не осуждала и смотрела на все с юмором. От Сидни не ускользнуло, насколько разные ее лучшие подруги, что не мешало ей любить их обеих.
Правда, не так уж сильно они и отличались друг от друга. Дженнер тоже обладала чувством юмора, хотя до безобразия саркастическим. С другой стороны, вальяжность была ей абсолютно несвойственна: энергия буквально кипела в ней даже на отдыхе. Скорее замкнутая, чем общительная, зачастую колючая, Дженнер выказывала равную категоричность, когда речь шла о том, что она любила или что терпеть не могла.
Возможно, именно из-за неослабевающего ощущения собственной неполноценности Сидни и приметила Дженнер, когда их посадили за один стол во время благотворительного обеда. Для неискушенного наблюдателя Дженнер выглядела собранной, сдержанной; все в ней было неброским и элегантным, начиная с платья и заканчивая макияжем и украшениями. Со своей стороны, Сидни была невероятно чувствительна к мнению других людей и пытливо высматривала в лицах окружающих малейший намек на насмешку или неодобрение, поэтому она и углядела практически неуловимое сомнение в глазах Дженнер, когда та окинула серебряные столовые приборы быстрым паническим взглядом. Сидни тотчас догадалась, что Дженнер чувствует себя не в своей тарелке и это первый в ее жизни званый ужин, а также что соседка по столу не представляет, как управиться с рядом вилок, ножей и ложек, которых действительно было в избытке.
