– Я приеду к тебе! – закричала я, стараясь, чтобы она меня услышала. – Прямо сейчас! Скажи куда, какой у тебя адрес?!
Я не думала, что она ответит. Но через минуту адрес у меня был. А через пять я уже отыскала свою куртку на переполненной вешалке, попрощалась с совершенно опьяневшей Валерией Львовной и помчалась на улицу. Ехать нужно было через всю Москву, но я прикинула и поняла – к Новому году все равно буду на месте.
В одиннадцать пошел снег. Огромными редкими хлопьями, при полном безветрии. Я стояла на автобусной остановке, рядом с окраинной станцией метро. Автобуса, номер которого мне назвала Ксения, нужно было ждать еще минут десять – я сверилась с расписанием на жестяной табличке. Настроение у меня было… Этот разговор по телефону окончательно выбил меня из колеи„.:Но все же меня взяли на работу… И через час наступит Новый год…
В магазине рядом с остановкой я купила бутылку сухого вина. Мне повезло – магазин закрывался. Продавцы запирали кассы и перекрикивались через, весь зал, сообщая, кто, где и как будет веселиться. Почти все уже успели выпить – судя по лицам и запахам. А я, расплачиваясь и получая вместе со сдачей поздравление «с наступающим», подумала, что все-таки никогда нельзя предугадать свое будущее. Например, еще неделю назад я была уверена, что встречу Новый год с Женей. Сегодня утром решила, что точно проведу праздничную ночь в одиночестве. И вот еду к женщине, которую и в глаза-то никогда не видала. И кажется, никакого праздника не будет вообще.
Автобус наконец пришел. В салоне я была одна, хотя у метро, где он делал кольцо, высадилась куча народу. Понятно, все ехали развлекаться в центр. Я проехала две остановки и вышла среди одинаковых, редко расставленных панельных башен. Все окна были освещены, на голых деревьях у ночного магазина висела гирлянда мигающих фонариков. Я долго блуждала, отыскивая нужный дом, и все это напоминало мне фильм «С легким паром.». Потом вошла в теплый, пахнущий подвальной сыростью подъезд, нажала кнопку вызова лифта. Он не работал. На восьмой этаж пришлось топать пешком. Два раза навстречу мне с криками и оживленным матерком спускались веселые компании. А я вот шла на похороны….
И поэтому, когда я остановилась перед дверью, за которой ясно слышалась громкая музыка и множество голосов, мне сперва подумалось, что я ошиблась домом. Однако спускаться на восемь этажей, чтобы проверить свою догадку, как-то не хотелось. И я надавила кнопку звонка.
.Открыл высокий мужчина лет пятидесяти, в классическом костюме, даже при галстуке.
– Заходите, – пригласил он меня, не задавая никаких вопросов.
– Мне Ксению, – уточнила я.
– Она на кухне, кажется.
Музыка гремела так, что я плохо его слышала. Что-то очень знакомое – Женя ставил этот диск в магазине. Я слышала, что в комнате пытаются перекричать друг друга несколько людей. Пахло пирогом и еще чем-то очень вкусным и горячим. Здесь явно собрались встречать Новый год по старинке. Несколько растерянная, я прошла на кухню.
– Надя, – представилась я, увидев там группку молодых женщин.
Все они курили, пуская дым в открытую настежь форточку.
– Садись, – откликнулась высокая, очень худая брюнетка в изумрудном свитере и ногой придвинула мне табурет. – Не думала, что ты приедешь.
– Но я же обещала. Ты Ксения?
– Да. Вот и познакомились наконец. А это моя сестра. – Она кивнула на девушку в переднике – та как раз обмазывала растопленным маслом готовый к выпечке пирог.
– Лиза, – представилась та.
Меня познакомили с остальными. Ксения говорила очень быстро, двигалась угловато, всюду рассыпая пепел своей сигареты. Я смотрела на нее и глазам своим не верила. В разговоре по телефону она показалась мне такой замученной, испуганной.
А теперь – обычная замороченная нашествием гостей хозяйка.
– Я хотела с тобой поговорить, – сказала я, когда Ксения за моей спиной потянулась к раковине – помыть яблоки.
Она оглянулась. Глаза у нее покраснели, но ведь это могло быть и от дыма – его на кухне скопилось предостаточно. И от пирогов, и от сигарет. Музыка в комнате стала тише – кому-то пришла в голову счастливая мысль убавить звук.
– До полуночи осталось минут двадцать, – быстро сказала она. – Не сейчас, хорошо? Посидишь за столом, поешь, а потом мы поговорим. – И не успела я возразить, как она объяснила:
– Я это делаю ради ребенка. Понимаешь, ребенок-то ничем не виноват. У него должен быть Новый год. И елка, и пироги, и подарки. Он так ждал, готовился, просил письмо написать Деду Морозу.
– Ему три года, – прибавила Лиза, которая слышала весь наш разговор. – Мы ему пока не говорим. Он думает, что отец уехал.
О ребенке я слышала впервые. И больше ни на чем не настаивала. Помогла отнести в комнату чистые тарелки. Познакомилась с гостями, сидевши? ми за столом. Телевизор работал с выключенным звуком и показывал встречу Нового года в разных странах мира. Из магнитофона теперь звучала медленная джазовая мелодия.
Оказалось, что дверь мне открыл отец Ивана. Так он сам мне и сообщил, спросив при этом, знала ли я его сына.
– Да, мы виделись один раз, – ответила я.
– Вот как? И давно? Я имею в виду, до того, к он бросил эту идею с группой, или после?
– После. Совсем недавно.
Мужчина повел подбородком – точно такой жест я видела у Ивана. Мне даже стало не по себе – как будто в комнату на миг заглянул призрак.
– Ваня изменился после этого, – сказал он. – до того был очень веселым парнем, вы не представляете…
Ну да ладно. – И он встряхнул на коленях маленького мальчика, старательно изображая улыбку. – А что будет скоро?
– Дед Мороз, – сонно ответил ребенок – кругленький, светленький, глазастый, ни дать ни взять – Колобок.
– А ты доживешь до полуночи? – обратился к нему парень с длинными рыжеватыми волосами в черной майке «Нирвана».
Все головы повернулись в его сторону, и парень страшно смутился. До него поздно дошло, что в этой ситуации безобидная шутка звучит зловеще.
– Я хотел сказать, парень-то засыпает… – виновато поправился он.
Какая-то женщина взяла ребенка на руки и принялась показывать ему игрушки на елке. Их явно вешали второпях, без любви и внимания. Они все сгрудились на нескольких ветвях с одной стороны, и от этого елка слегка покосилась. Но никто не обращал внимания на такие мелочи. Кроме, может быть, мальчика. Вряд ли он понимал, как нужно украшать елку. Но что это было сделано не так, он почувствовал. И, взглянув на деревце, равнодушно отвернулся.
Его звали Алеша. До Нового года он все-таки продержался, хотя последние несколько минут отчаянно зевал. Взрослые чокнулись – кто шампанским, кто водкой. Он выпил какой-то цветной газированной воды, начал было есть пирог, потом тут же попросил свои подарки. В половине первого, развернув все свертки и отдавив всем ноги тяжелой игрушечной машинкой, Алеша откровенно задремал. Ксения увела его в другую комнату, а гости заговорили тише.
