внутрь. Они молча шли по длинному коридору, а затем в такой же тишине ехали в широком зеркальном
лифте, по своей грандиозности ничуть не уступающему самому зданию. Эбигейл взглянула на
экранчик, и её глаза тут же расширились – они поднимались на 123 этаж! Она ехала со своим вечно
разъяренным боссом на 400 метров в высоту! Боже, она просто надеялась, что сильно преувеличила эту
цифру.
Когда двери лифта открылись, Эбигейл осторожно вышла и практически моментально замерла. Она
почувствовала себя Алисой, которая по волю случая попала в Страну Чудес, хоть этот Гордец совсем и
не был похож на того милого белого кролика. Все в холле, начиная от стен и заканчивая мебелью, было
выполнено в чисто белых тонах, изредка допускающих оттенки нежно-бежевого цвета, слегка
перемешанного с шоколадным. Вокруг висели картины, а на полочках и некоторых тумбах стояли
фотографии. Это место было таким светлым, уютным и… простым – при всей его нескрываемой
дороговизне, – что тот факт, что здесь живет человек, настолько властный и жестокий, просто не
укладывался у Эбби в голове.
Оглянувшись, Эбигейл заметила, что Дарен куда-то исчез, и тогда, осторожно подойдя к огромным
панорамным окнам, позволила себе на мгновение выглянуть наружу. Вид всего Манхэттена… да, что
там Манхэттена! Всего Нью-Йорка! Этот вид заставил её затаить дыхание. Ей показалось, словно весь
мир в этот самый момент простирался перед её глазами. Весь мир лежал на одной, лишь её ладони. Это
чувство, наверное, было несравнимо ни с одним другим чувством на свете. И если бы Эбигейл засыпала
и просыпалась в таком месте, то каждый её вечер был бы наполнен теми эмоциями и ощущениями,
которые бы дарил ей город. Но это были лишь мечты – не более.
- Тебе никогда не жить в таком месте, Эбби, - прошептала она, инстинктивно обвивая себя руками, -
спустись на землю, девочка. У тебя совсем иная судьба.
Она еле заметно выдохнула и, в последний раз бросив свой взгляд на город, отвернулась от окна. Её
взгляд в тот же самый момент врезался в человека, заставившего её слегка вздрогнуть и застыть на
месте. Дарен стоял всего в нескольких шагах поодаль, засунув руки в карманы своих брюк и, по всей
видимости, молча наблюдая за ней. Он успел снять пиджак и слегка закатать рукава рубашки, его скулы
не были напряжены, а глаза не метали молнии, и в этот самый момент Эбигейл показалось, что перед
ней стоял совершенно другой человек. Не тот, кого все привыкли в нем видеть. И не тот, кем он хотел
перед ними казаться.
- Я просто… - она указала на окно за своей спиной, - …очень красивый вид.
- Я собираюсь провести прием здесь, - только и ответил он, и привычное выражение Властного Гордеца
вновь поселилось на его лице.
- Да… - слегка протянула она, оглядывая холл, - место чудесное. Я уже вижу, как можно расположить
те декорации, которые я уже придумала, а так же я знаю, что еще можно добавить, - Эбби не сумела
сдержать улыбки. - Этот стол мы отодвинем. А этот диван поставим вон в тот дальний угол, -
оживилась она, а затем повернулась и сделала несколько шагов, выходя в середину зала. – Здесь должно
быть пустое пространство. Все лишнее мы уберем. Там организуем для вас небольшую сцену для
выступления. Вы же будете говорить речь, правильно? – Её вопрос остался без ответа, но она не
растерялась и продолжила. – Светомузыку я уже подобрала. С официантами договорилась – они тоже
будут выглядеть не совсем обычно. Вот здесь можно поставить стол с закусками, - она указала на место
рядом с окном и почувствовала, как загорелись её глаза. - Гости будут подходить за едой и невольно
бросать свой взгляд на вид, который отсюда открывается. А так, как это будет после ужина, то думаю, они смогут застать и красивый закат. Я уверена, что это придаст вечеру свое очарование.
Эбигейл замолчала, ожидая его одобрения или восторга. Интересно, что же он скажет? Восторг – это
было бы весьма уместно, верно? Ведь она сама не могла удержать в себе тех эмоций, которые при
одном лишь описании этой идеи просто хлестали через край.
- Мне не нужно очарование, - сухо ответил Дарен, заставляя улыбку Эбби тут же исчезнуть, - я просто
хочу, чтобы все прошло на уровне. У гостей должно быть достаточно еды и напитков, а декорации не
должны быть вычурными или детскими. Никакой светомузыку, раскрашенных официантов и прочей
романтичной ерунды с закатами. Все строго и по-деловому.
- Но ведь невозможно постоянно жить в строгости, - возразила она, - я уверена, что вашим гостям
понравится, что на вечере будет что-то, что заставит их улыбнуться. Возможно, даже повеселиться.
- Это не детский утренник, мисс Дэвис, - строго сказал он, - а высококлассный прием. Люди моего мира
не привыкли к подобному, и я не хочу, чтобы вашими стараниями вокруг этого вечера и его провала
много месяцев не смолкали сплетни.
- Но я не…
- Вы знаете, где находится выход, - резко перебил её Дарен. И Эбигейл даже ничего не успела ответить, потому что он быстро исчез из её поля зрения, скрывшись где-то в глубине дома.
- Какой же он упрямый! – Негодовала она, оставшись наедине с тишиной. – Вечно злится и никогда не
одобряет ни одной моей идеи! А ведь я просто хотела сделать как лучше, - она обиженно сложила руки
на груди, внезапно зацепившись глазами за большую цветную фотографию. На ней была запечатлена
красивая светловолосая девушка, стоявшая рядом с конем. Она была одета в простые деревенские
штаны и темно-синий свитер, и очень напоминала Эбби ту прелестную девушку Элейн, с которой она
познакомилась сегодня утром, разве что на фотографии ей было, наверное, не более пятнадцати, а об
инвалидной коляске не шло и речи. Её голова была естественно повернута в сторону, создавая
впечатление её полной неосведомленности в том, что где-то неподалеку кто-то направил на неё
объектив. Эбигейл любила такие фотографии. Они были живыми. Дышали чем-то настоящим. Тем, чего
никогда не передаст никакая заранее заготовленная поза или специально натянутая улыбка.
Почему Господь допустил это с ней? Почему искалечил такую светлую душу?
Эбби прикрыла глаза и сложила перед собой руки, начиная едва уловимым шепотом произносить
небольшую молитву. Возможно, кто-то скажет, что это не поможет Элейн встать на ноги, но Бог
должен знать, что есть люди, которые всегда будут надеяться на чудо. Иногда искренняя вера даже
