Георгий Ланской - Оглянись на пороге

— Ирина Николаевна, а почему вы решили, что на вашу мать напали?

Она посмотрела на него непонимающим взглядом. Оперуполномоченный решил прояснить.

— Ну, сами посудите, травмы не слишком серьезны. Бабушка вполне могла их получить, упав с высоты собственного роста. Споткнулась на лестнице, полетела вниз, тюкнулась темечком о ступеньку… Дело-то житейское.

— Сами вы бабушка, — жестко ответила Ирина. — С чего бы вдруг она с лестницы упала?

— Ирина Николаевна, я понимаю ваше стремление вывести на чистую воду всех негодяев нашего города разом, но такое сплошь и рядом случается. Я вот вчера сам поскользнулся и еб… то есть навернулся.

— С чем вас и поздравляю, — ехидно сказала она.

— Спасибо. Так, может быть, ваша маменька того… Не девочка все-таки. Голова закружилась, каблук подвернулся… Все возможно.

— Невозможно, — отрезала она. Антипкин вздохнул.

Хозяйка раздражала его с того момента, как он вошел. Впрочем, нет. Раздражать она его стала еще до того, как только начальство велело отправиться по адресу. А сейчас, сидя на ее диване, он черкал на бумажке копеечной ручкой, а в голове свербела дурацкая, назойливая, как голодный комар, мысль, что в этой квартире, где явно не считают копейку, чего-то все-таки не хватает.

— Ну хорошо, — сказал он. — Вы настаиваете, что это нападение. С какой целью? Кажется, у вашей мамы ничего не украли. Сумка на месте, документы, мобильник, деньги… серьги вон в ушах не тронули, кольцо, цепочка. Значит, ограбление исключается?

Ирина подумала и кивнула.

— Тогда что? Насильник-геронтофил караулил?

— Прекратите паясничать!

— Я не паясничаю, а выдвигаю версии. Одежда не тронута, следов борьбы нет. Хулиганство? У вас в подъезде подростки живут?

— Нет, — покачала она головой и даже плечами поникла. — Или солидные люди, или пенсионеры.

— Ну вот, — обрадовался Антипкин. — Еще один момент можно исключить. Тем более посторонние, я так понял, к вам не шастают.

— Хотите кофе? — предложила Ирина.

Ему хотелось. А еще лучше супчику и пюре с котлеткой, но в этом доме-дворце вряд ли подавали такое. Прислушиваясь к своему урчащему желудку, он вдруг сообразил, чего здесь так недостает. В квартире не пахло никакой едой, словно тут не питались: ни пленительного аромата жареной картошки, ни запаха пирогов, ни ванили. Он подумал, что сегодня с утра еще не ел, и важно ответил:

— Я на службе.

— Понятно, — кивнула Ирина, встала и вышла, оставив его в недоумении. На кухне что-то звякнуло, брякнуло, полилась вода, а потом, буквально через минуту, ноздри защекотал аромат свежесваренного кофе.

Она внесла поднос, удерживая его так гордо, словно там была императорская корона, а не две крохотные, с наперсток, чашечки, сахарница и вазочка с микроскопическими крекерами. Вышагивала Ирина словно пава, Антипкин даже залюбовался.

Красивая женщина. И лицо, и фигура, и ноги — загляденье, насколько позволяла разглядеть юбка. Грудь, правда, подкачала: два прыщика, подержаться не за что. Вот у его жены грудь — четвертый размер, никакого силикона, на зависть всем поп-звездам. Правда, к этой груди прибавлялась еще и слоновья задница, и полное отсутствие талии, утонувшей в бубликах жира. Зато его Нинка была веселой, с румянцем во всю щеку, не то что эта бледная спирохета.

Интересно, как с такой в койке? Она, наверное, гибкая, как гимнастка…

Он покраснел, устыдившись мыслей, отхлебнул из чашечки, обжегся и подул, разметав густую коричневую пенку, которая уже опадала, растворяясь в коричневом ароматном омуте. Положив сахар, попробовал кофе еще раз, вытягивая губы.

— Вкусно? — спросила хозяйка и неожиданно улыбнулась. Улыбка была хорошая, добрая, отчего лицо как будто осветилось изнутри. Он замер, после чего робко ответил:

— Очень.

То ли от кофе, которого оказалось неприлично мало, то ли от этой ослепляющей улыбки, то ли от внезапного желания почувствовать, какая может быть на вкус эта женщина, в его голове что-то вдруг прояснилось, и он, нахмурившись, поинтересовался:

— А почему ваша соседка кричала, что убили вас?

Ирина пожала плечами.

— Наверное, потому, что мы с мамой очень похожи, особенно со спины. Она ведь тоже из балетных, ну и преподавала всю жизнь… У нее даже пальто такое же, как у меня. Точнее, у меня такое было, но я его уже не ношу. Сами видите, у нас всего девять квартир в подъезде. И когда соседка увидела маму, могла подумать, что это я, потому что больше спутать не с кем.

Антипкин задумался и одним глотком допил кофе, проглотив немного гущи. Деликатно откашлявшись в сторону, он спросил:

— Если предположить, что ваша матушка не оступилась и не упала, можно подумать, что нападавший перепутал ее с вами?

Ирина подумала и неопределенно покрутила головой, что могло означить и «да», и «нет».

— Так можно?

— Ну… теоретически.

— А вы случайно недавно ни с кем не ссорились?

— Вроде нет.

— А как же муж?

— А что — муж?

— Ирина Николаевна, вы вроде бы сказали, что с мужем поссорились и даже выставили его за дверь.

— Сказала.

— Ну, вот.

— Ничего не «вот», — рассердилась Ирина и даже чашку поставила на стол так, что она брякнула. — Хотите сказать, что это Сергей подкарауливал меня на лестнице, чтобы стукнуть по голове?

— Ирина Николаевна, — вздохнул Антипкин, — вы же сами меня вызвали, настояли, что на вашу матушку было совершено нападение, и никак не желаете смириться с мыслью о случайном падении. Все допустимые версии мы с вами отмели. Остаются наиболее вероятные: напасть хотели на вас. И первое, что приходит в голову, — муж. Вы его почему выгнали?

— Это не ваше дело, — резко сказала она. Глаза, лучившиеся еще минуту назад, потемнели, от зрачков полезла чернота.

— Ну, тогда я вам ничем помочь не могу, — сказал он и даже стал собирать бумажки в кучу и засовывать обратно в папку.

— Это личное, понимаете? — тихо сказала Ирина.

— Понимаю. Давайте я вам облегчу ситуацию? Он вам изменял?

Она закивала, пряча лицо. Теперь он видел только макушку с ровным пробором посередине.

— Ну, вот видите, — обрадовался Антипкин. — Если это муж, то мотивчик у него имеется. Хотел от жены избавиться, подкараулил на лестнице. Квартирка, опять же, небось совместно нажитая, делить не придется, можно с молодой женой въехать.

— Это мамина, — глухо сказала Ирина. — Мы купили им другую, а сами остались тут. Родители захотели поменьше, ближе к центру. Только я не могу представить, чтобы Сергей караулил меня на лестнице. Глупо это как-то. Я ведь могла никуда не выйти.