Судья недоуменно посмотрел на Пэрис:
– Джейни вам звонила? Зачем?
Пэрис не ответила, промолчали и все остальные. Зазвучали голоса на пленке:
« Видите ли, я познакомилась с этим парнем несколько недель назад».
Пэрис заметила, что Дин неотрывно наблюдает за миссис Кемп. Ее реакция была очевидной, но было это от того, что она узнала голос, или от описания коротких, но таких горячих отношений?
Когда пленка закончилась, Дин наклонился к миссис Кемп:
– Это голос Джейни?
– Похож на ее. Но она редко говорит с нами так оживленно, поэтому точно определить трудно.
– Что скажете вы, судья? – поинтересовался Кертис.
– Я не могу быть на сто процентов уверен. Но какая, черт побери, разница, она это или нет? Мы знаем, что Джейни заводит себе приятелей. Она перелетает от одного к другому с такой скоростью, что мы не успеваем уследить за ней. Наша дочь весьма общительная девица. Но я не могу понять, в чем проблема?
– Мы очень надеемся, что проблемы нет, – ответил Кертис. – Но это может быть связано со звонком другого слушателя программы мисс Гибсон. – Говоря это, детектив поменял кассету. Прежде чем нажать на «пуск», он обратился к миссис Кемп: – Я заранее прошу прощения, мэм, за грубые выражения, которые есть в этой записи.
Они прослушали ее в молчании. К тому времени, когда Валентино пожелал Пэрис спокойной ночи, судья отвернулся к окну. Миссис Кемп зажала рот ухоженной рукой.
Кемп подошел к Пэрис и спросил ее:
– Когда вы получили этот звонок?
– Вчера ночью перед самым концом эфира. Я сразу же позвонила в 911.
Кертис продолжил ее рассказ и ввел Кемпов в курс дела:
– Джейни единственная, кого объявили пропавшей.
Если это она звонила Пэрис раньше, то Валентино мог говорить о ней.
– Если бы я услышал подобные доказательства в суде, я бы немедленно отверг их.
– Вы, судья, вероятно, так бы и поступили, но я этого сделать не могу. – Голос Кертиса звучал твердо. – После того как репортер обрушился на вас с вопросами, вы отменили неофициальные поиски дочери, и я вас понимаю. Но вы, сэр, должны знать, что пока мы с вами разговариваем, патрульные усилили поиски, наши сотрудники проверяют все возможные варианты.
Судья выглядел так, словно вот-вот взорвется.
– И кто за это отвечает?
– Я, – сказал Дин. – Я рекомендовал это, и сержант Кертис со мной согласился.
Миссис Кемп повернулась к Дину: – Простите меня, нас не представили. Я не знаю, кто вы. Мэллой назвал свое имя и должность и еще раз объяснил, почему принимает участие в этом деле.
– Вполне вероятно, что все это окажется блефом, миссис Кемп. Но пока мы не знаем этого наверняка, мы должны принимать слова позвонившего всерьез.
Женщина неожиданно встала.
– Кто-нибудь хочет кофе?
И прежде чем ей успели ответить, миссис Кемп стремительно вышла из комнаты. Судья выругался сквозь зубы.
– Неужели в этом была необходимость? – спросил он Дина.
Тот едва сдерживался. Пэрис заметила, как Дин напрягся, когда он обратился к судье:
– Я от всего сердца надеюсь, что у вас будет повод подать на меня официальную жалобу. Я надеюсь, что ваша дочь танцующей походкой войдет сюда, и я буду выглядеть полным идиотом. И тогда у вас будет возможность требовать моего увольнения. Но пока ваша грубость непростительна, а ваше упрямство граничит с глупостью. Этот Ва-лентино дал нам семьдесят два часа, и вы истратили из них двадцать минут, потому что ведете себя по-идиотски. Я предлагаю нам всем забыть о гордости и заняться поисками вашей дочери.
Дин и судья смотрели друг на друга. Никто не хотел уступать в этом молчаливом противоборстве воли. Кертис откашлялся и спросил:
– Когда вы видели Джейни в последний раз, судья? Кемпу явно стало легче, потому что появился предлог отвести глаза от Дина.
– Вчера, – резко ответил он. – Во всяком случае, Мэриан видела ее вчера. Во второй половине дня. Вчера вечером мы поздно вернулись домой. Мы подумали, что Джейни у себя в комнате. Только сегодня утром выяснилось, что она не ночевала дома. – Он сел и перекинул ногу на ногу, но его беззаботная поза выглядела искусственно. – Я уверен, что она со своими друзьями.
– У меня сын возраста Джейни, – обратился к нему Дин. – С ним нелегко. Иногда может показаться, что мы с ним ненавидим друг друга. Если не считать обычных взлетов и падений, которые всегда бывают в отношениях с подростками, вы можете сказать, что вы в хороших отношениях с дочерью?
Казалось, судья готов выпалить, что его отношения с дочерью Дина не касаются. Но он взял себя в руки и ответил:
– С ней было достаточно трудно временами.
– Она возвращалась позже, чем следовало? Экспериментировала с алкоголем? Общалась с ребятами, которые вам не нравились? Вы понимаете, я говорю, исходя из собственного опыта.
Дин сознательно поставил себя и судью на одну плоскость, и это помогло преодолеть барьеры, выставленные Кемпом. Кертис обрадовался такому повороту событий и не вмешивался.
– Всего понемногу, – признался судья и повернулся к Пэрис: – Сержант Кертис сказал, что этот дегенерат уже звонил вам раньше.
– Да, был звонок от человека, назвавшегося этим именем.
– Вам что-нибудь известно о нем?
– Нет.
– Вы не имеете представления, кто бы это мог быть?
– К сожалению, ни малейшего.
– Вы намеренно провоцируете такую откровенность ваших слушателей?
Вопрос застал Пэрис врасплох. Но прежде чем она сумела подобрать слова для ответа, вмешался Дин:
– Пэрис не может нести ответственность за действия тех, кто слушает ее программу.
– Спасибо, Дин, но я сама способна себя защитить. – Она с высоко поднятой головой встретила враждебный взгляд судьи. – Меня совершенно не волнует, что вы думаете обо мне и моей программе, судья Кемп. Мне не требуется ваше одобрение, и я его не жду. Я здесь только потому, что первая услышала угрозы Валентино, и я разделяю тревогу доктора Мэллоя. Я уважаю его мнение и как психолога, и как криминалиста. Детективные способности сержанта Кертиса трудно переоценить. Было бы весьма разумно с вашей стороны прислушаться к тому, что они вам говорят.
А моя точка зрендя основывается на многолетнем опыте. Мне звонили люди в самом разном эмоциональном состоянии. Они говорили со мной и сквозь смех, и сквозь слезы. Они делились со мной радостью, горем, печалью, душевной болью, восторгом. Иногда они мне лгали. Обычно я могу понять, когда слушатели обманывают меня, когда они лишь изображают чувства, надеясь произвести на меня впечатление. Иногда они идут на это, надеясь, что такой спектакль заставит меня дать их звонок в эфир. – Пэрис указала на магнитофон. – Валентино даже намеком не дал мне понять, что хочет, чтобы я дала его звонок в эфир. Он позвонил не для этого. Он хотел сообщить о своем поступке мне. Я думаю, что он готов сделать то, о чем говорил– Вы можете оскорблять меня, если вам от этого легче, но что бы вы мне ни говорили, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь полиции вернуть вашу дочь в целости и сохранности.
