– Мне надо обязательно узнать, что вам вкололи. – Врач усмехнулся и добавил: – Ну и, конечно, сделать анализ воды, девушка совершенно права.
– А сколько времени? – спросила Тина.
Ей казалось, что прошли, по крайней мере, сутки.
– Около девяти, – ответил Бывалый.
– Господи! – перепугалась она. – Ритка там с ума сходит, я же отключила телефон!
Тина быстро достала из сумки телефон и позвонила Рите.
– Тинка! Ты моей смерти хочешь?! – заорала подруга.
– Риточка, все в порядке! Я тебе все дома объясню. Ты где?
– Мы с Денисом давно у тебя дома, чуть с ума не сошли! На работе говорят, ты ушла на какую-то встречу и не вернулась, телефон у тебя отключен! Ты хоть представляешь, что я подумала?! – Рита сильно переволновалась и теперь орала, не обращая внимания на слова Тины.
– Рита, я скоро буду. – Она обратилась к Бывалому: – Сколько мне отсюда до дому ехать?
– Мы вас отвезем, – ответил он. – Где-то минут сорок.
– Ритуль, через сорок минут.
У Тины в горле стояли слезы, ей все тяжелее было держать спокойный ровный тон, особенно услышав голос Ритки, как совсем из другой, мирной жизни, – такой родной голос, даже когда подруга орет!
Тина торопилась закончить разговор, понимая, что еще совсем немного, какие-то миллиметры отделяют ее от истерики и бурных слез. Она почему-то очень стеснялась рыдать при этих мужчинах, но все-таки не отключала телефон, продолжая слушать Ритку, словно держалась за нить, соединяющую ее через расстояние с любовью близких, заботой, уютной теплой кухней, где ее ждут.
Сделав глубокий вдох и несколько глотательных движений, Тина загнала тугой комок слез внутрь и сказала:
– Рита, наполни мне, пожалуйста, ванну. У нас есть что-нибудь из еды?
– Да полно у нас еды, ненормальная! Ты же целую гору наготовила, и я продукты привезла! – Тут подруга замолчала, почувствовав, что все гораздо серьезней, чем она себе представляла, и совсем другим, осторожным тоном поинтересовалась: – Тиночка, ты в порядке?
– Не совсем. Я не могу сейчас говорить. Скоро буду! – И она быстро отключила телефон.
Артем встал с земли, подошел к девушке, внимательно слушая ее разговор и вглядываясь в лицо. Он видел, что она держится из последних сил, исключительно на силе воли, видел, как заострились ее скулы и выступили темные круги под глазами. Как чуткий приемник, настроенный на эту женщину всем телом и умом, он улавливал ее напряжение, состояние, близкое к истерике.
– Все, Тина, поехали. Серега нас быстро довезет, – сказал Беркутов, беря ее за руку.
– Да, пожалуйста, мне действительно надо быстро.
Артем помог ей подняться со ступеньки, обнял одной рукой за талию и повел к «Волге», но Тина остановилась и обратилась к Бывалому:
– Григорий…
– Павлович, – подсказал тот и разрешил: – Можно просто Гриша. Вам, Тиночка, теперь все можно!
– Спасибо! Поехали с нами. Я думаю, нам всем срочно надо выпить! – пригласила она и, улыбнувшись через силу, добавила: – И закусить!
– Тиночка, драгоценная вы моя, да вам цены нет за мудрость и понимание! – воспел хвалу женщине Бывалый.
Ритка открыла сразу, Тина и не успела убрать палец от кнопки звонка, а дверь уже распахнулась.
– О господи! – воскликнула Ритка, обозрев внешний вид подруги, и отступила.
– Тина! – закричал Денис, выскакивая в прихожую.
Он остановился перед ней на полном скаку, широко распахнутыми глазами оглядывая ее всю, с головы до ног, и строго спросил:
– Тина, что случилось?! Почему вы с Ритой мне ничего не рассказали, мы же, кажется, договаривались – никаких секретов друг от друга!
Взрослые молчали. Григорий с Артемом поразились: перед ними стоял не двенадцатилетний мальчик, а маленький мужчина.
Этот маленький мужчина, не по годам много понимавший и видевший, любил обеих женщин глубоко и преданно, боялся за них и готов был защищать от любых трудностей.
И тут Тина не выдержала, наконец, отпустив все свои внутренние тормоза и перестав бороться с собой, шагнула в квартиру, протянула к Денису руки и заплакала.
– Деничка, я не могу тебе рассказать, у меня просто нет сил это рассказывать! Пусть кто-нибудь другой все объяснит!
Денис кинулся к ней, обнял и крепко прижался, став опять маленьким мальчиком.
– Тиночка! Не плачь, пожалуйста. – Он повернул голову к маме и сказал: – Рита, дай ей водки скорее, ей же больно! Тиночка, тебе очень больно?
– Да, очень! У меня как-то все сразу заболело! – плакала, уткнувшись ему в макушку, Тина.
Мужчины переглянулись, не понимая, что происходит и почему ребенок предлагает такое лечебное средство. У них что, заведено пить в семье? Водка в чести?
Рита очнулась от первого испуга, кинулась к Тине, обняла их с Денисом, начав плакать в унисон с подругой. Она посмотрела через плечо Тины на Артема и Гришку и, увидев их недоумение, смешанное с большой долей осуждения и настороженности, пояснила:
– На Тину не действуют никакие обезболивающие средства, вообще никакие! Только от водки она может немного опьянеть и, главное, ненадолго притупить боль. Там, в морозилке, на кухне, есть бутылка. Кто-нибудь, налейте ей скорее!
Артем отодвинул обнимающуюся и рыдающую троицу и быстро прошел в кухню. Схватив первый попавшийся стакан с полки, он скомандовал:
– Гришка, тащи их всех сюда! Надо остановить эти реки слез!
Конечно, Беркутов понимал: невзирая на то, что Денис сильный человечек, он все-таки еще ребенок, а женщинам сейчас необходимо почувствовать мужскую защиту и силу и чтобы кто-то руководил и дал возможность побыть слабыми.
Гришка зашел в кухню, одной рукой обнимая за плечи Тину, другой таща за собой Риту, Денис шел впереди всей процессии.
Артем протянул Тине стакан, наполовину наполненный водкой.
– Выпей!
– Налей всем, кроме Дениса, конечно. Давайте вместе выпьем, – сказала она, принимая стакан из его руки.
Они не сели за стол, а выпили стоя и молча, понимая, что эта рюмка боевая, не требующая закуски, а ставящая точку в сегодняшнем испытании. Все остальное – застолье, питье – это уже расслабляющее, снимающее стресс и смывающее с души остатки страха.
– Рита, тебе придется меня помыть, мне нельзя мочить руки.
– Идем, моя хорошая, сейчас будешь чистая и красивая!
– Артем, вы втроем сможете на стол накрыть?
– Конечно! Иди купайся, мы разберемся. Денис, покажешь, что здесь и как?
– Покажу. А вы кто?
– Меня зовут Артем Константинович, – ответил он, провожая взглядом Тину с Ритой, заходящих в ванную. – А это Григорий Павлович. Мы оба следователи, я из прокуратуры, а он с Петровки.
