– Ты куда? – обратился он к женщине с таким видом, словно заранее знал, что услышит, и заранее приготовился к этому: у него был взгляд затравленного зверя, попавшего в капкан и понимающего, что ему из него уже не выбраться. – Ты меня слышишь, Вика?
Женщина подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Леня, нам надо поговорить… Я устала от этой лжи, я ношу ее в своем сердце весь день и с ней же ложусь спать… Это невыносимо. Ты все давно знаешь и понимаешь… Мы не должны жить вместе. Пойми, все кончено… Я люблю его.
– Ты уходишь от меня? От Саши?
– Сашу я потом заберу к себе… Он еще маленький и ничего не понимает, но когда вырастет, я ему все объясню…
– Он же не нужен тебе… Оставь его мне… – Этот большой и красивый человек был на грани срыва. Это чувствовалось по его просительной интонации, даже по тому, как он согнулся, словно все внутренности у него враз воспалились… Он страдал и нравственно, и физически.
– Ребенок должен оставаться с матерью… Что касается квартиры, то я ни на что не претендую, я и так делаю тебе больно… Ну же, – она подошла к нему, привстала на цыпочках и осторожно, как драгоценный сосуд, обхватила руками его голову, – возьми себя в руки… И постарайся понять меня. Обещаешь?
Она поцеловала его долгим поцелуем, и Наталия, которая невольно подсмотрела эту интимнейшую сцену, испытала жгучее чувство обиды за этого мужчину. «Как можно так издеваться над человеком? Как можно так целовать? Это же не поцелуй, а смертельный укус кобры…»
Женщина по имени Вика вышла из комнаты, и последнее, что услышал мужчина по имени Леня, было: «Я сегодня не приду ночевать… Сашу возьмешь из садика сам. Котлеты в холодильнике… Встретимся…»
Если следовать логике, то эта пара играла самую важную роль в преступлении, которым занималась Наталия. Но как увязать этого несчастного Леонида и его загулявшую жену Викторию с Бартоломеем?
Она достала блокнот и составила план:
1. Узнать прошлое Анжелики Бартоломей, Светланы Бартоломей, Ильи Бартоломея, Жени Альбаца;
2. Потребовать у Логинова результаты экспертизы отпечатков пальцев, взятых в библиотеке: в туалете и гардеробе. Предложить ему снять отпечатки пальцев с панели батареи, и чем скорее, тем лучше;
3. Увидеть Женю Альбаца.
Она позвонила Сапрыкину:
– Ну что, взял билеты?
– Нет, мы никуда не едем. Нам стало известно, что сегодня ночью он возвращается из Москвы. Он сам позвонил на работу и сообщил…
– Выходит, он ничего не боится, раз так спокойно сообщает всем о своем возвращении. Неужели мы идем по ложному следу? Хотя, согласись, что-нибудь мы все равно с его помощью узнаем… Обещай, что, когда возьмете его, позвонишь мне, хорошо?
– Конечно. Кстати, я приезжал за пальто, но тебя дома не оказалось…
– Да, извини, мне надо было срочно уйти… Но Соня же тебе их передала? Послушай, Сережа, надо послать эксперта, чтобы он снял отпечатки пальцев с деревянных панелей, которые закрывают батареи центрального отопления в гардеробе библиотеки. Там, конечно, есть и мои отпечатки, но, я думаю, и убийца, который прятал туда пальто, тоже мог наследить. Если, конечно, он не догадался надеть перчатки… Боже, у меня голова идет кругом…
– А что твои фильмы ужасов?
– Какие еще фильмы? – Она покраснела, подумав почему-то, что речь идет о кассетах с порнографическим сюжетом, о которых вообще никто не мог знать.
– Да я о твоих видениях, – чуть слышно сказал Сергей. – Ты что-нибудь видела?
– Да, видела… И мне нужна твоя помощь. Я хотела все это поручить Логинову, но он еще не пришел. Кстати, где он?
– Кажется, его куда-то вызвали.
– А ты бы не смог сейчас тоже приехать? Мне кажется, что вместе мы бы до чего-нибудь и додумались… У меня голова раскалывается, а вместо мыслей – вакуум. Я постоянно вижу одного и того же человека… До твоего приезда я могла бы нарисовать его приблизительный портрет… Ну как, приедешь?
– Постараюсь. Постой, как же я могу приехать, если мы должны ждать возвращения Альбаца?
– Ну, решай сам. В любом случае я буду дома. Все, пока. – И она положила трубку.
Понимая, что она еще не скоро увидит Сапрыкина, да и Игоря тоже, Наталия снова села за рояль. Взяла несколько минорных аккордов и постепенно вышла на тему какого-то очень известного американского шлягера 20-х годов… Разнузданная, свободная мелодия плавно перетекала из минора в мажор, меняясь и обновляясь, играя все новыми и новыми гранями настроений…
Она увидела ночную улицу, освещенную одиноким желтым фонарем, и дом, четырехэтажный, судя по всему, старый, но очень знакомый.
Затем все смазалось и появилось изображение маленькой захламленной комнаты: продавленный диван, сломанные стулья, ломящиеся под тяжестью тряпья, небольшой круглый стол, покрытый цветастой клеенкой и заставленный пустыми бутылками из-под водки… На подоконнике – голубая ваза с искусственными розами.
В комнату вошла худая, небрежно одетая женщина в вязаной шапочке на голове, в руках у нее маленькая кастрюлька, из которой поднимается пар… Наталия почувствовала запах мясного бульона.
– Вика, у тебя сейчас картошка подгорит, помешать? – крикнул кто-то из-за дверей, и Наталия подумала, что действие происходит в старой коммунальной квартире, а кричит, должно быть, соседка, которая в это время находится на кухне.
– Помешай, – равнодушно ответила женщина в шапочке, поставила кастрюльку на стол, подошла к стоящему на тумбочке старому телевизору и включила его. Спустя несколько минут (он нагревался почему-то очень долго) появилось изображение: шла программа «Новости»…
Наталия бросила играть и быстро включила свет. Тряхнула головой, собираясь с мыслями. Диктор только что говорил о землетрясении в Италии, где продолжают разрушаться знаменитые памятники архитектуры, соборы, на восстановление которых потребуются миллиарды долларов… Эту же информацию она уже слышала сегодня, но только по радио…
Она вошла в гостиную и тоже включила телевизор. Она готова была включить все свои три телевизора, чтобы только понять, в какое время происходили события, свидетельницей которых она оказалась.
У нее волосы зашевелились на голове, когда она увидела того же самого диктора как раз в тот момент, когда он говорил о землетрясении в Италии…
Оставалось только вычислить дом. Но она его где-то видела.
Достав карту города, она разложила ее на диване и стала водить пальцем по известным ей улицам. Обведя круг старых построек, который до сих пор называли старым городом, она поняла, что этот дом должен находиться неподалеку от консерватории.
Наталия быстро оделась и, не сказав никому ни слова, выбежала из дома. Добежала до гаража, завела машину и поехала, ежась от холода, в сторону консерватории. По дороге она купила водки и закуски. «Пригодится…»
