– А что он об этом сказал? – мягко спросила Бьянка.
– Что мне не следует. – Собственный голос показался ей слабым и тонким, как будто она долго болела. – Что меня все равно не пустят внутрь. Но…
– Потерпи, девочка. Я знаю, как это тяжело. Постарайся еще немного поспать. Я посижу с тобой.
– Я не хочу спать. Вдруг это ошибка?
– Мы подождем. Это все, что мы можем. Фрэн пошла в церковь поставить свечку и помолиться. Она пошла за меня, чтобы я могла остаться с тобой.
– Я не могу молиться. Я не могу вспомнить молитву.
– Дело не в словах, и ты прекрасно это знаешь.
Рина повернула голову и увидела, что ее мать держит в руках четки.
– Ты всегда находишь нужные слова.
– Если тебе нужны слова, можешь повторять за мной. Мы начнем молиться.
Бьянка вложила четки с распятием в руку Рины. Набрав в легкие побольше воздуха, Рина перекрестила себя распятием и нащупала первую бусину четок.
– Верую в Господа Бога Всемогущего, Создателя неба и земли.
Они перебрали все четки, тихий ласковый мамин голос переплетался с ее голосом. Но она не могла молиться за душу Джоша, ей не хватало смирения принять божью волю. Она молилась, чтобы это была ошибка. Она молилась, чтобы бог сделал так, чтобы она очнулась и обнаружила, что все это было ужасным сном.
Подойдя к двери ее спальни, Гиб увидел, что голова его дочери лежит на коленях у его жены. Бьянка все еще держала четки, но теперь она тихонько напевала колыбельную, которую пела всем своим детям, когда они подолгу не могли заснуть ночью.
Они встретились глазами, и Гиб понял, что она прочла в его глазах правду: ее прекрасное лицо омрачилось горем.
– Джон здесь. – Его сердце сжалось от боли, когда Рина повернула голову и взглянула на отца с отчаянной надеждой. – Хочешь, я попрошу его подняться сюда, детка?
Губы Рины задрожали.
– Это правда?
Гиб ничего не сказал, лишь подошел к ней и прижался губами к ее лбу.
– Я спущусь. Я сейчас спущусь.
Джон Мингер ждал в гостиной с Сандером и Фрэн. Если на лице отца Рина увидела печаль, то на мрачном лице Джона читалось сочувствие. Она сказала себе, что выдержит, она должна выдержать, потому что ничего другого не оставалось.
– Как? – спросила она хрипло и тут же покачала головой, не давая ему ответить. – Спасибо вам. Спасибо, что все это сделали, что пришли поговорить со мной. Я…
– Ш-ш-ш… – Он подошел и взял ее за руки. – Давай сядем.
– Я сварила кофе. – Фрэн занялась кофейником. – Рина, я принесла тебе пепси. Знаю, ты не любишь кофе, поэтому… – Она замолчала и беспомощно развела руками. – Я не знала, что еще сделать.
– Ты все сделала правильно. – Бьянка подвела Рину к креслу. – Прошу вас, садитесь, Джон. Рина должна услышать все, что вы можете ей сказать.
Он сел, потер нос.
– Я говорил с офицером страховой компании, с инспектором, кое с кем из пожарных и с полицией. Все считают, что пожар начался случайно. Вызван непогашенной сигаретой.
– Но Джон не курил. Вы им передали, что я говорила?
Он не курил.
– Я все это с ними обсудил, Рина. Бывает, что люди, непривычные к курению, изредка балуются сигареткой. Может, кто-то оставил пачку в квартире.
– Но он никогда не курил. Я… я никогда не видела, чтобы он курил.
– Он был один в квартире, никаких следов взлома или вторжения. Он был… Судя по всему, он сидел или лежал в постели, возможно, читал или писал. И уронил сигарету на матрац. Точка возгорания и распространения огня совершенно очевидна и бесспорна. Началось с того, что матрац затлел, потом занялись простыни. Должно быть, он проснулся в дыму, не разобрал спросонья, что к чему. Он упал, милая. Упал или скатился с постели, увлекая за собой простыни. Это сработало как фитиль. Патологоанатом будет делать анализы, а пожарный инспектор проведет повторный осмотр в качестве профессиональной любезности, но на данный момент нет причин подозревать что-либо иное, кроме трагического несчастного случая.
– Они будут искать наркотики. Проведут токсикологический анализ на наркотики и алкоголь. Он не употреблял наркотиков и не так уж много выпил. И он не курил. Когда начался пожар?
– Около одиннадцати тридцати вчера вечером.
– Я была с ним. Там, в его квартире. Я пробыла там почти до десяти вечера. Я уехала с ним после свадьбы. Мы… извини, папа, мы занимались любовью. Он спросил, не останусь ли я на ночь, потому что его соседа нет в городе, но я решила, что мне надо быть дома. Если бы я осталась…
– Ты не знаешь, было бы так или иначе, если бы осталась, – перебил ее Джон. – Ты же не куришь.
– Нет.
– Он это знал, и можно предположить, что именно поэтому не хотел курить при тебе.
– Вы осмотрели место? Вы…
– Рина, это не моя юрисдикция. Это округ Принс-Джордж, и там работают люди, хорошо знающие свое дело. Я видел фотографии с места пожара, мне дали почитать отчеты – опять-таки в качестве любезности. Я пришел бы к тем же выводам. Милая, у тебя уже имеется непосредственный опыт злонамеренного поджога, ты знаешь, что это такое. Но ты изучаешь такого рода расследование как учебный предмет, и ты знаешь, что иногда подобная трагедия является следствием обычного несчастного случая.
– Пасторелли…
– …живет в Нью-Йорке. Я попросил местных копов проверить. Просто на всякий случай, чтобы исключить эту версию. Вчера вечером он был в Квинсе. Он работает ночным сторожем, и, похоже, все подтверждается. Он не мог съездить в Мэриленд и вернуться в Нью-Йорк, чтобы заступить на работу в ноль часов шесть минут. А он заступил.
– Значит, это просто… случилось? Почему мне от этого только хуже?
– Ты ищешь ответов, а их нет.
– Нет. – Рина опустила взгляд на свои руки, чувствуя, как кусочек ее сердца откололся и рассыпался в пыль. – Ответы есть всегда, но иногда не те, которых ищешь.
Балтимор, 1996 г.
Неужели это так трудно? Рина обошла кругом безобидный на вид тренажер, прозванный «лабиринтом». В департаменте он имел статус легенды, но в ее душу не вселял страха. Разумеется, ей приходилось слышать связанные с ним истории, анекдоты, предупреждения о том, с чем новобранцу придется столкнуться в этой коробке, но, спрашивала себя Рина, но разве все дело не в том, чтобы просто сосредоточиться и все сделать правильно?
Она прошла подготовку в моделях горящих зданий здесь, в академии. Она справлялась с физическими нагрузками. Лазила по приставным лестницам, взбиралась на стены, причем в полной экипировке, преодолевала полосу препятствий. Она отрабатывала смены, хотя по большей части ее брали только посмотреть и близко к огню не подпускали, но дважды ей все-таки доверили управление брандспойтом при пожарах в жилых домах.
