Амади. Я ее прежде не видела, и эта девушка была безумно красивой. Ее лицо окружал большой шар черных кудряшек, а маленький изящный нос, пухлые губы и высокие скулы делали ее похожей на куколку. Берта с грохотом поставила сумку на стол и села рядом со мной.
– Ну как? – спросила Амади, снова взяв малышку на руки.
– Никак! Как еще может быть, никак! – раздраженно отозвалась Берта. – Меня не взяли.
Только что я заметила, как она была одета. Красивую фигуру обтягивала белая блузка с коротким рукавом, длинная серая юбка, а на ногах были черные, слегка поцарапанные по бокам, лодочки. Девушка тут же сняла их и вытянула ноги на соседнем стуле, разминая ступни пальцами.
– Дался тебе этот Бруклин, – пробурчала Амади. – Лучше бы помогла мне в магазине. Очередь вчера была огромная, а работать никто не хочет!
– Я не хочу работать в магазине… – на пальцах Берты показалось красное пятнышко, и я поняла, что она стерла ноги в кровь в своих туфлях.
– А что ты хочешь? Малышку надо отдавать в школу на следующий год. Ты думаешь, тебя возьмут в офис до конца года? Что-то я сильно сомневаюсь.
Стоило ли мне расспрашивать Амади дальше о расизме? Наверное, мне хватило бы и этой сцены. Но все равно женщина рассказала мне несколько историй и проводила до метро. Домой я ехала в расстроенных чувствах. Мысли о Габи и Берте не покидали меня.
Уже когда я подходила к дому, по моей спине вдруг побежал странный холодок. Я почувствовала чей-то взгляд и обернулась. Узкая темная улица была пустынной, и только ветер гонял сухие листья по асфальту. Из решетки на тротуаре шел пар. Под одним из деревьев в тени пробежала испуганная кошка. Я всмотрелась в сумерки, но так ничего и не увидела. Странно. Я была уверена, что там кто-то был.
На следующий вечер пришла Мария. Бренда уехала в Нью-Джерси, Эбби ушла к друзьям, и, к несчастью, дома были лишь мы с Несс. По непонятной причине Ванесса и Мария невзлюбили друг друга почти сразу, как познакомились. Ванессу раздражала эмоциональность и импульсивность латиноамериканки, а Мария, похоже, ревновала, видя нашу крепкую многолетнюю дружбу. Мне было непонятно, почему Мария, которая так легко заводит контакты с людьми, схватилась за наше общение, как за соломинку. Однако я все равно прониклась к ней теплыми дружескими чувствами. Открыв латиноамериканке дверь, Несс сухо поздоровалась и ушла в спальню. А девушка села на стул рядом с окном и виновато потупила взгляд.
– Извини, что я ушла вчера. Я знаю, я даже не попрощалась с вами. Мне было стыдно перед тобой и перед Селин. Мне жаль.
Я села перед Марией на корточки и взяла ее за руки. Ее ладони были влажными и холодными.
– Все хорошо, Селин была очень рада с тобой познакомиться. Думаю, мы могли бы выбраться куда-нибудь на следующих выходных тоже, да?
Мария неловко улыбнулась.
– Знаешь… Очень сложно объяснять людям, почему ты готов без конца говорить об этом человеке. Почему ты так лихорадочно хватаешься за предложения о работе или новые знакомства или почему ты вдруг переехал в другую страну, – на ресницах Марии задрожали маленькие капельки и упали на смуглые щеки со следами тонального крема. – Я говорила тебе, что переехала в штаты за новыми возможностями, но на самом деле я просто сбежала.
– Я понимаю, Мария, – я на самом деле ее понимала. Стоило ли мне говорить, что каждый раз, когда я возвращалась в Сиэтл в прошлые два года, призраки нашей с Джеймсом любви неустанно преследовали меня в каждом переулке, где мы целовались или проходили мимо.
Когда я ложилась в кровать в своей спальне, то вспоминала его тяжесть на моем теле. Когда выглядывала из окна, думала о том, как раньше он шел ко мне через эту улицу. Когда гуляла возле кинотеатра, неизбежно возвращалась в тот день, когда Джеймс вышел из кино с Амандой через неделю после нашего расставания.
– Я просто не понимаю, почему так вышло. Ты бы знала! Он несколько месяцев говорил мне, что я его вторая половина и он уйдет от своей жены, ведь с ней Рик чувствует себя как в болоте! А потом, когда все узнали, меня называли шлюхой в коридорах, а он просто отказался со мной разговаривать. Я подходила к нему в университете, и он прятал глаза и делал вид, что меня не существует! И самое отвратное то, что я действительно верила в то, что он все еще любит меня. Я звонила ему, отправляла сообщения, даже пришла к нему домой, но его жена облила меня соком и выгнала.
Руки Марии дрожали, слезы катились по щекам. Несс вышла из комнаты с чашкой, видимо, чтобы налить воды, но, увидев нас, озадаченно остановилась.
– А потом Матео ударил Рикардо, и его даже чуть не посадили в тюрьму. Почему мужчин могут посадить за то, что они защищают свою семью, но не за то, что они разрывают нам сердца на части?
Сказав это, девушка зашлась новым приступом рыданий. Я обняла ее и начала гладить по худой спине. Позвонки Марии слегка выпирали, и мои пальцы спотыкались о них, как о маленькие холмики. Впервые за это время я задумалась над тем, почему она такая худая и нормально ли она ест.
– Я сделала зеленый чай. Он успокаивает, – я растерянно посмотрела на Ванессу, которая держала в руках белую кружку с чаем и протягивала ее Марии. Та взяла кружку и начала неспеша пить, продолжая плакать. Глаза Несс светились теплом и обеспокоенностью, и сейчас я была ей благодарна. Видимо, Мария все же вошла в круг людей, которые заслуживали увидеть мягкую сторону Ванессы.
– Я просто хотела бы узнать, – продолжила Мария, – почему это произошло? Я бы хотела, чтобы он хоть раз поговорил со мной, и этого мне было бы достаточно, понимаете?
Мы с Ванессой синхронно кивнули.
– Но это не все…
Мария забрала растрепанные волосы за уши и вдохнула, собираясь с мыслями.
– Через три недели я уезжаю в Испанию. Пока не знаю насколько. Может, на пару недель или на месяц. Может, на полгода. И мне придется встретиться со всем этим прошлым. Я не представляю, как буду ходить по всем этим улицам, не вспоминая, как счастливы мы были вместе в Барселоне.
Неожиданно взгляд Марии стал немного лихорадочным и обратился ко мне.
– Грейс, поехали со мной!
– Что? – хором воскликнули мы с Несс.
– Всего на
