Я спросила:
— Ты отдал ему нашу машину? Десмонд посмотрел на меня:
— Это было необходимо. Ты получишь за нее больше, чем она стоит. Подождем, пока он уедет, и тогда вернемся в замок и возьмем с собой Анджелу…
Я ничего не ответила. Рамон Дамас садился в «Долорес». Я услыхала, как заскрежетал стартер и завелся мотор. Загорелись ее неяркие фары, она развернулась и затряслась вниз по склону к деревне Махинас.
Глядя в окно спальни, я пыталась не думать о том ужасе, который пережила прошлой ночью на краю утеса. Солнце начинало садиться, и тени внизу в долине удлинились. Сегодня утром, до зари, Десмонд принес меня сюда, за нами следовали Лука с Анджелой.
Я пыталась объяснить ей, что произошло со мной после того, как мы расстались, но то, что она пережила, оставаясь одна в камере, похоже, губительно повлияло на ее умственные способности. Она была не в состоянии понять меня, а в то немногое, что поняла, не могла поверить.
Анджела верила только в то, во что хотела верить. А теперь она считала, что я предала ее. Рамон Дамас, человек, который, как она надеялась, спасет нас, исчез, а я вернулась в камеру с Десмондом и Лукой. Следовательно, я предала и Рамона Дамаса, и саму Анджелу.
Сегодня утром Луке пришлось тащить ее большую часть пути до комнаты, и ничего, что бы я ни говорила, не могло уменьшить ее страх и отвращение ко мне. В конце концов я отказалась от всяческих попыток и, измученная, погрузилась в сон.
Десмонд куда-то уехал, и мы его не видели целый день. Но Лука по-прежнему охранял нас, и дверь спальни была постоянно закрыта снаружи. Мне все еще было страшно, но я теперь надеялась: что бы с нами ни случилось, это уже не может быть так ужасно, как то, что пережито прошлой ночью.
Мозг был по-прежнему одурманен и притуплён ночными событиями, и казалось, нет ответов на мучившие меня вопросы.
На них мог ответить только Десмонд.
Днем Лука принес нам еду и кофе. Когда он ушел, я обнаружила квадратик бумаги под своей чашкой с обращенным ко мне сообщением, аккуратно написанным по-испански. С помощью своего маленького словаря я с трудом прочитала его.
Оно, по-видимому, было успокаивающим, но не объясняло ничего.
«Мудрой и прелестной темненькой, — написал Лука. — Не бойся. К ночи вернется хозяин».
Записка валялась теперь скомканная у кровати, там, куда ее бросила Анджела, когда я ее ей показала.
— Он возвращается! Я слышу шум машины!
Я повернулась. Анджела сидела на своей постели, внимательно вслушиваясь.
— Может, это Рамон? — с надеждой предположила она.
По-видимому, чувства, которые я испытывала по отношению к этому человеку, отразились на моем лице, и Анджела сразу же это заметила.
— Я уверена: он — единственная наша надежда, Лиза, — сказала она. — Держу пари, ты не захочешь встретиться с ним лицом к лицу после всего того, что они ему сделали. А как ты посмотришь на то, что я расскажу ему, как ты выдала меня Десмонду и этому ужасному Луке и они притащили меня сюда?
— Я уже рассказала тебе, что произошло, — устало заметила я. — Можешь не верить, если не хочешь. Но если это действительно Рамон Дамас, не только я пожалею о его приезде. Он пытался убить меня и собирался убить и тебя следом. И он убил бы меня, если бы не Десмонд и не Лука. А теперь, когда Десмонда нет, ему, возможно, это удастся, если он сможет захватить Луку врасплох…
Я замолчала, прислушиваясь к приближающейся машине.
— Ты уже рассказывала, — насмешливо передразнила она. — Сплошное вранье! Вот что ты мне наговорила. Ты спелась с этим убийцей, и это правда. Броситься на шею такому человеку, как Десмонд, человеку, убившему свою жену и собиравшемуся убить нас…
— Изабелла Дамас не была женой Десмонда, — огрызнулась я. — Ее мужем был Рамон Дамас, он-то и убил ее. Я не верю, что Десмонд мог кого-нибудь убить. И теперь тем более не верю, что он мог причинить вред кому-нибудь из нас.
— Тогда почему меня притащили сюда? И почему нас до сих пор держат взаперти? И почему?..
— Пожалуйста, Анджела, — перебила ее я. — Давай послушаем. Если это Рамон…
— Если это Рамон, не думай, что я утаю от него, что по твоей милости Десмонд и Лука притащили меня сюда. Уже одно это станет свидетельством того, что ты выдала Рамона Десмонду. Что ты сказала Десмонду, будто он пытался…
Машина приблизилась — это была не «Долорес». Она издавала более глубокий, мощный шум и приближалась слишком быстро.
— Нет, — сказала я. — Это не Рамон. Потому что это не «Долорес». Разве что он раздобыл где-то другую машину.
Но мне не хотелось думать о такой возможности, слишком уж она была страшной.
— Может, это полиция, — с надеждой предположила Анджела, затем нахмурилась. — Если, как ты говоришь, Рамону удалось бежать от Десмонда и Луки…
— Я же сказала, эти Десмонд велел ему уехать. Он не убегал.
— Первое, что Рамон должен был сделать, — это связаться с полицией, — продолжала она, словно я ее и не перебивала.
— Это как раз последнее, что бы он сделал, — поправила я. — Полиция не приедет сюда, Анджела. Мне бы очень хотелось увидеть сейчас полицейских, но Рамон не приведет их. Они бы его арестовали. Думаю, что и Десмонд не осмелился бы послать за полицией. Он каким-то образом замешан в делах Рамона. Не спрашивай меня, насколько глубоко, я просто не знаю. Но замешан. Так что это никак не может быть полиция. Наверное, Десмонд возвращается. В записке, которую Лука оставил на подносе, он написал, что Десмонд вернется к ночи. Уже стемнело, и Десмонд вернулся.
— Десмонд? — воскликнула она, с испугом глядя на меня. — Ты действительно так думаешь?
— Лука так написал в записке, помнишь?
Я подошла к окну и выглянула: снаружи было темно, и тьма постепенно начинала заполнять комнату. Я содрогнулась и с виноватым видом отвернулась. Спорить бессмысленно, и не следовало мне пугать Анджелу подобным образом. И так мы обе слишком много пережили.
Было слышно, как на улице остановилась машина. Дверца захлопнулась, затем я услышала отдаленный звук шагов и низкий голос Десмонда, беседующего с Лукой. Я представила себе лицо Луки, эти темные, загадочные карие глаза, сосредоточенные на губах Десмонда. Лука, наверное, кивает и улыбается…
В кухне снова зазвенела посуда. Донеслось дребезжание подноса, затем тяжелые шаги. Похоже, нам несли поесть.
Первым вошел Лука с подносом в руках, Десмонд — следом. Я наблюдала за ним, пока он зажигал лампы. Я в смятении размышляла над тем, почему оба мужчины вошли в комнату. Лука поставил поднос на стол. Десмонд закрыл дверь и посмотрел на меня, словно ожидая, что я заговорю. Я попыталась, но слова словно застыли у меня в горле.
