— Они умерли… Пилот умер у меня на руках! Как же так — мы спаслись, а они умерли?
— Нам всем нужно успокоиться.
Собственно, я уже успокоилась, но чтобы никто этого не заметил, сейчас примусь тихо, печально плакать. Голливуд потерял в моем лице звезду мировой величины — если я могу изобразить любую эмоцию. Теперь вот начинаю глотать слезы, изобразив на лице мировую скорбь. Мне и правда жаль погибших, но я точно знаю, что ни жалостью, ни истериками делу не поможешь. Собственно, смерть — это окончательно, тут ничего не исправишь. А еще я уверена: кто-то из моих спутников причастен к этому делу, так что мне совершенно некстати показаться ему или им слишком умной и, значит, опасной. Конечно, я попробую выжить в тропическом лесу и без снаряжения, но мне совершенно не нужна вот прямо сейчас чья-то помощь по отходу в мир иной, в джунглях и без того найдется достаточно желающих убить или сожрать.
— Им уже ничем нельзя помочь. — Блондин садится на корточки, наши глаза оказываются на одном уровне. — Однако мы-то живы, и нужно что-то делать.
— Об этом не беспокойтесь, о нас позаботятся джунгли.
— Что?
— Если в радиусе нескольких миль не найдется более-менее цивилизованного населенного пункта, мы не протянем и трех дней. Нас мало, мы не вооружены, у нас нет запаса пресной воды и продуктов, и мы представления не имеем, где находимся. Разве этих факторов не достаточно? По мне, так более чем.
— Пойдемте в салон. — Парень помогает мне встать, и я ему позволяю. — Нам нужно выработать план дальнейших действий.
— Вы идите, а я приду через минуту. Вытру лицо, не хочу, чтобы меня видели заплаканной.
Он настоящий джентльмен — повернулся и вышел. А я быстро обыскиваю кабину и тела пилотов. Вот как раз то, что нужно, — в сумке одного из летчиков нашелся заряженный пистолет и две запасные обоймы к нему. Прячу оружие за пояс и прикрываю блузкой. Ого, охотничий нож! Тоже неплохая штука. То, что я нашла эти столь необходимые в джунглях вещи первая, — огромное везение, теперь буду чувствовать себя увереннее.
Я выхожу из кабины и переступаю через тело стюардессы. Не повезло девушке — надо же было так неудачно упасть! Хотя, может статься, мы ей еще позавидуем.
В салоне все пришли в себя и тихо переговариваются. Толстяк что-то втолковывает пожилой даме, а та отрицательно мотает головой. Истеричка впала в ступор и смотрит в пространство, раскачиваясь из стороны в сторону. Медитирует? Не поможет. А старик держится отлично. И блондин пришел в чувство окончательно. Надеюсь, это все не он устроил.
— Какие будут предложения?
Функции председателя собрания взял на себя именно старик. Наверное, по привычке — скорее всего, таким тоном он обращается к своим подчиненным или членам какого-нибудь совета директоров. Но здесь он в равном со всеми положении, так что ему придется сбавить обороты. Собственно, какие в данном случае могут быть предложения? Возможно, наше падение уже кто-то заметил и к нам на всех парах мчится помощь. Но лично я в такое счастье не верю. А вот насчет того, как нам всем теперь быть, дело другое. Сама-то я знаю, что собираюсь сделать, но не скажу, это лишнее. Правда, и совсем молчать не намерена. Ладно уж, поделюсь своими соображениями.
— Думаю, нам нужно определить наше местонахождение, а там посмотрим.
Старик уставился на меня, нахмурившись. Отвечаю ему легкой улыбкой. Нет, мистер, не трать на меня порох, я не боюсь…
— Приемлемо, — хмуро улыбается дед. — Но для начала, по-моему, стоит познакомиться. Начну с себя. Фрэнклин Брекстон, глава корпорации «Континентальные пластмассы», а это моя жена Керолайн. Кто дальше?
— Меня зовут Мерион Хиксли. Из уистлокских Хиксли. — Пожилая леди презрительно кривит губы, что не идет на пользу ее внешности, затем кивает на толстяка: — А это мой сын Джейкоб.
— Хиксли, Хиксли… — задумывается старик. — Не те ли, у которых сеть «Бриттани»?
— Да, супермаркеты «Бриттани» принадлежат нашей семье, — гордо выпрямляется в кресле лысоватый сыночек. — Их ровно тридцать и…
— Заткнись, Джейкоб! — Любящая мать, очевидно, держит дитятко в ежовых рукавицах. — Нечего болтать, это не твоя заслуга. Если бы все зависело от тебя, то…
— Обсудите семейные дела в другой раз, — злобно сверкнул глазами Брекстон. — А вы, сэр?
— Эдвард Краузе, журналист из «Таймс». Можно просто Эд, — пожал плечами блондин. — Не думал я, что командировка закончится таким образом.
— Никто не думал. Да я бы и близко не подошла к этой консервной банке, если бы могла предположить такое! — Леди Мерион морщится, слушая меня, а я люблю подразнить высокомерных снобов. — Меня зовут Тори Величко, я врач.
— Странная фамилия. — Миссис Хиксли подозрительно щурится. — Иностранка?
— Собственно, в данный момент мы здесь все — иностранцы, — с некоторым вызовом говорю я. Старую дуру пора поставить на место. — Или вы что-то определенное имели в виду?
— Да как вы смеете так отвечать!
— А почему бы и нет?
— Прекратите. — Старик Брекстон поднимается. — Миссис Хиксли, нет смысла затевать ссору, мы все в одинаково паршивом положении. Надо определиться с порядком дальнейших действий, а для этого, как верно заметила мисс Величко, должны знать, где находимся. Кто-то разбирается в картах и приборах?
Я, конечно, разбираюсь, но объявлять о своих умениях пока не стану, ведь кто-то из моих спутников может оказаться не тем, за кого себя выдает. Хорошо еще, что у меня теперь есть оружие, в случае чего я смогу позаботиться о себе, а пока сделаю вид, что испугана. Я уже допустила ошибку, когда принялась оказывать им помощь, но это дело моего врачебного долга. Зато теперь, когда я знаю, что больных и раненых среди них нет, мой первейший долг — уцелеть самой.
— Я попробую. — Эдвард неуверенно смотрит в сторону кабины. — Но там тела пилотов.
— Да, ужасно… Что же с ними делать? — Мерион ломает сухие пальцы. — Может, вынесем их наружу?
— Пока не определились с местонахождением, открывать люк не стоит. — Брекстон беспокойно смотрит в иллюминатор. — Судя по пейзажу за стеклом, мы в джунглях, значит, трупы тут же привлекут внимание хищников, и мы потом не сможем покинуть самолет. Я думаю, тела надо перенести в багажный отсек, там должно быть достаточно места.
— Тогда давайте так и сделаем. — Эдвард поднимается. — Джейк, помоги мне.
— Нет! Мой сын и пальцем не дотронется…
— Ты сегодня заткнешься или нет? — уже лопнуло у меня терпение. — Не хочешь, чтобы твой малыш измазал пальчики, — вставай и сама таскай трупы.
Я знаю такую породу людей. Они привыкли, что каштаны из огня для них всю жизнь таскают служащие, которых они и за людей-то не считают. Ишь, как удобно устроилась — все перед ней на задних лапках должны скакать. Но — не я. Когда-то давно я была знакома с точно такой же ведьмой, и она не раз пожалела, что свела со мной знакомство.
