Наташа Колесникова - Слабая женщина

— Хорошо, купим такую лодку, что втроем сможем плавать. Что еще?

— Что еще?.. — Лена сосредоточенно наморщила лоб. — Больше ничего в голову не приходит.

— Ты думай, Ленка, думай. У нас есть квартира, дача, машина с гаражом, мебель, одежда, техника. И еще остается четыреста пятьдесят тысяч. Почти полмиллиона! Что тебе еще хочется?

— Ну-у… наверное, нужно оставить деньги для жизни. На питание, на всякие мелочи…

— Хорошо. Ты будешь тратить на питание, мои сигареты и всякие мелочи, допустим… тысячу долларов в месяц. Это где-то тридцать одна тысяча рублей, в общем — тысяча каждый день. На питание и на всякие мелочи. Это значит… двенадцать тысяч баксов в год, сто двадцать тысяч на десять лет, двести сорок на двадцать лет. Если положить двести сорок тысяч в банк под пять процентов годовых, можно иметь каждый год именно двенадцать тысяч, а основной вклад будет цел. Можно сказать, мы обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Представляешь?

— Представляю. Двести сорок положим, и у нас еще останется двести десять тысяч. Я даже не знаю, что мне еще хочется…

— Десять тысяч потратим, пока будем ждать проценты, но двести еще останутся. Что хочешь? Думай, Лена, думай! — воскликнул Игошев. — А как мы дальше будем жить? Что делать?

— Не знаю…

Лена поставила горячий утюг на простыню и принялась растирать пальцами лоб в надежде, что это поможет ей сообразить, на что же истратить оставшиеся двести тысяч долларов. Запах дыма отвлек ее от напряженных размышлений. Схватив утюг, Лена приподняла его над столом и с ужасом уставилась на темное пятно посередине простыни. Потом с неприязнью — на мужа.

— Заболтал ты меня, Андрей, своим дурацким миллионом! — раздраженно сказала она. — Смотри, что получилось! Придется спать на простыне с дыркой.

— Купим новую, — усмехнулся Игошев.

— На какие шиши? — разозлилась Лена. — Мы еще за квартиру не заплатили, а уже двенадцатое число!

— Тебе не дали зарплату в школе?

— Только обещают! А когда дадут, этих денег только на квартплату и хватит! А у тебя что? Гонораров мало, ты в последнее время все какие-то сценарии сочинял. Ну и какой толк от этих сценариев?

— Пока — никакого, — сказал Игошев. — Но все же у нас нормально. Малышка сыта, одета-обута, я обеспечиваю семью… А может, когда-нибудь и будет что-то большее. Например, позвонит Стивен Спилберг и скажет: «Андрей, я хочу купить твой замечательный сценарий и сделать классный фильм». Я скажу: «Стивен, дорогой, не возражаю. Только дай мне за это миллион и экранизируй хоть все мои сценарии сразу. Ты богатый человек, тебе это ничего не стоит, а я пишу, пишу, да так и не выбрался из дерьма…» Он поймет родную творческую душу и даст мне миллион.

— Что-то долго он не звонит! — презрительно усмехнулась Лена.

— Наверное, занят, съемки, проекты, презентации… — сказал Игошев и вышел из кухни.

Сидя в старом скрипучем кресле, Игошев поймал себя на мысли, что все покупки, которые они с Леной собирались сделать на воображаемый миллион долларов, не радуют его. Даже если б миллион оказался настоящим — никакого удовольствия от этих денег нет. И главное, неясно, что делать дальше? Сценарии сочинять не нужно, сиди себе, пей каждый день джин с тоником. Но это же конец!

То ли дело раньше было! До сих пор помнит, как в 89-м стоял в очереди за водкой, чтобы отпраздновать свое восемнадцатилетие. Три часа простоял в толпе, а когда подобрался к прилавку, там драка случилась. Старушка рвалась без очереди, причитая: «У нас поминки, пустите, люди добрые…» А ее стали отталкивать крепкие мужики. «Поминки не свадьба, могут подождать!» Мерзкая сцена. Но он все-таки принес домой две бутылки водки, родители смотрели как на героя… того времени. Стол они накрыли вполне приличный, колбасу покупали в кооперативном магазине… В общем, полное совершеннолетие отметили, как полагается.

Теперь и колбаса, и карбонад лежат в холодильнике постоянно, а радости от этого почему-то нет. Появились новые люди, которые денег не считают, которые почему-то стали олигархами. Нефть, газ продают… Раньше было — «Все вокруг колхозное, все вокруг мое»… А теперь? Где его доля нефти, его доля газа? Нет ее. Говорят, гражданин Израиля приватизировал литфондовскую поликлинику, теперь там все за деньги. И он, член Союза писателей, не может пойти в свою поликлинику.

А дачами, квартирами, машинами, шубами — кого сейчас удивишь? Тесть, который был важной шишкой в Госстрахе, а теперь стал нищим пенсионером, лишь презрительно хмыкнет: мол, везет дуракам… Ну и зачем он нужен, этот миллион?

Игошев вернулся на кухню и решительно сказал жене:

— Лена, миллион долларов нам не нужен. Он лишает нас всяких стимулов к существованию. Это деградация и конец.

— Ну и что? — спросила Лена.

— А ничего. Если позвонит Стивен Спилберг, скажи, что меня нет дома. Пусть экранизирует американских писателей.

— Ладно, скажу, — усмехнулась Лена, выключила утюг и обняла мужа. — Андрей, помимо виртуального миллиона, у нас есть живые, реальные ценности, верно?

— Конечно. Это ты.

— И ты.

— Ну вот и будем жить ими, да?

— Прямо сейчас? Настя смотрит телевизор в своей комнате…

— Ты — мой миллион, Ленка… — пробормотал Игошев, целуя жену. — А другого мне и не нужно.

Богданов не решился назвать свою фирму «Фарма-Бог», прибавив к медицинскому термину первые три буквы своей фамилии, к старости стал суеверен и осторожен, а ну, как Он есть и обидится за такую наглость? Уж лучше чуток изменить, чтобы и похоже на фамилию, и солидно звучало. Так и сделал, получилось «ФармаБосс».

Кирилл Орехов сидел в своем кабинете, просматривал последние сведения, предоставленные менеджерами фирмы. Прибыль снижается, но это нормальное явление для этого времени года. Трехэтажный офис фирмы в Садовом переулке неподалеку от Старого Арбата был оборудован по последнему слову техники. В кабинете Орехова жужжал кондиционер, а за дверью сидела красивая секретарша, которая всегда могла принести в кабинет горячий кофе и которую всегда можно было трахнуть, потому что была блондинкой. Но в последнее время не хотелось, надоела уже.

Телефонный звонок вывел его из состояния задумчивого равновесия, которое возникло после минувшей ночи. Жена не могла возбудить его, потому как была не натуральной блондинкой. Очень переживала по этому поводу, он, как мог, успокаивал ее. Об этом и думал теперь.

— Киря, привет, это Макс, — послышался в трубке взволнованный голос. — Вчера твой босс был у нас. Понимаешь, он как-то странно ведет себя…