Мэри шагнула в гостиную, занимавшую большую часть первого этажа. Мысли путались от увиденного. Дом был построен не более года назад, в традиционном для Дикого Запада стиле, но с элементами современной архитектуры. Люси наняла декоратора, чтобы связать воедино противоречивые стили домашнего интерьера. Однако, похоже, акварели с западными пейзажами вешал на стены в стельку пьяный человек. Подушки были вырваны из тяжелых кресел и разбросаны на полу. Сиденье красного кожаного дивана распорото от края до края, из порезов торчали клочья розового войлока. Осколки разбитых ламп и глиняной посуды покрывали дорогой персидский ковер. Вырванный из горшка огромный фикус был искромсан на куски, разбросанные по всему полу.
Нет, даже для Люси подобный беспорядок выходил за рамки допустимого.
Мэри почувствовала, как от страха участился пульс.
— Люси? — позвала она дрожащим голосом. Ответом ей была мертвая тишина.
Мэри осторожно направилась в кухню. Дверь холодильника была распахнута, огонек внутри горел обещанием аппетитного содержимого в его золотых недрах. Однако запах, исходивший оттуда, предполагал нечто менее приятное.
Мэри поморщилась и зажмурилась от пахнущих кислятиной испарений. Найдя на стене выключатель, она зажгла свет. Встроенная в нишу лампа осветила отвратительную массу из испортившихся продуктов и разлитого пива. Перед холодильником на мексиканском кафеле растеклось прокисшее молоко, а в нем, опрокинутый набок, размок пакет с продуктами. Мухи крошечными стервятниками облепили эту кучу мусора.
— Боже правый, Люси, — пробормотала Мэри, — что за вечеринку ты здесь устроила? И куда, черт возьми, сама подевалась?
Мэри медленно отступила назад, в гостиную, трясущимися руками выдвинула из-под широкого соснового стола единственный оставшийся в вертикальном положении стул с кожаной спинкой и бессильно рухнула на него. Закусив нижнюю губу, она уставилась в пространство сквозь пелену застилавших глаза слез. Мэри слишком часто приходилось иметь дело с криминальными расследованиями, чтобы не понять, что произошло в этом доме — его обыскивали. Мотивом могло быть ограбление, или же беспорядок явился следствием другого происшествия, еще более ужасного.
— Люси! — снова позвала Мэри, испытывая тяжесть в груди от ясного осознания того, что ответа ей не дождаться.
Сердце Мэри учащенно забилось. Ладони покрылись тонкой пленкой пота.
— Люси?
— Она мертва.
Слова двумя оглушительными выстрелами прозвучали в тишине комнаты. Мэри обернулась, и крик застрял у нее в горле. У противоположного края стола стоял мужчина: шестифутовая статуя, высеченная из гранита, в выцветших джинсах и ковбойке. Уму непостижимо, как ему удалось появиться незаметно для Мэри! Он стоял и в упор разглядывал Мэри из-под полей низко надвинутого на глаза пыльного черного стетсона. Правая рука с коротко подстриженными ногтями застыла на правом бедре в дюйме от кобуры с револьвером, из которого запросто можно было бы уложить наповал быка.
— Вы кто?
Голос у него был низкий и скрипучий.
— Кто я? — выпалила Мэри. — А кто, черт возьми, вы такой?
При этих словах мужчина, казалось, помрачнел еще больше, но Мэри в данный момент было не до изысканных речей. Краешком глаза она заметила тяжелый медный канделябр, лежавший на краю стола. Не сводя глаз с незнакомца, Мэри почти неуловимым жестом схватила увесистую ножку канделябра.
— Что вы сделали с Люси?
У мужчины дернулся подбородок.
— Ничего.
— Полагаю, вам известно, что я здесь не одна? — заявила Мэри, собрав всю отвагу, на которую была способна. — Мой муж… Бруно… осматривает двор.
— Вы приехали одна, — покосившись на Мэри, медленно произнес мужчина. — Я видел вас с холма.
Он ее видел! Он следил за Мэри. Человек с пистолетом следил за ней! Мэри крепче сжала канделябр. Она вспомнила первые слова, с которыми к ней обратился незнакомец. Она мертва. Ужас мертвой хваткой впился в горло. Люси. Он убил Люси!
С пронзительным воплем Мэри что есть сил запустила канделябром в мужчину и опрометью бросилась к двери, перескочив через искалеченный фикус. Она сосредоточила все свое внимание на входной двери, желая как можно скорее до нее добраться, но, словно в кошмарном сне, руки и ноги сковала свинцовая тяжесть.
Он схватил ее сзади: одной рукой сгреб в кулак жилет и просторную футболку, что были на Мэри, резко дернул и, обхватив другой рукой вокруг талии, притянул к себе:
— Спокойно!
Мэри впилась ногтями в мясистую ладонь и принялась молотить ногами, пытаясь попасть каблуками спортивных башмаков в голени нападавшего, что ей удавалось в двух ударах из трех.
— Черт возьми, да успокойтесь вы! — приказал мужчина, крепче сжимая Мэри. — Я не убивал ее. Это был несчастный случай.
— Скажете это в суде! — пыталась закричать Мэри, продолжая конвульсивно биться в больших руках. Мужчина же стоял непоколебимо, как скала. Ей с ним не справиться. Он победил. От этой панической мысли Мэри едва не лишилась чувств.
— Да послушайте же вы! — резко приказал мужчина, но тут же смягчил тон, вспомнив по опыту, что со страхом лучше бороться не силой. — Спокойно, — промурлыкал он низким, ровным голосом, будто уговаривал испуганную лошадь. — Теперь послушайте меня. Только успокойтесь. Я не причиню вам вреда.
Мэри повернула голову, чтобы заглянуть в глаза незнакомца. Мужчины могут говорить все, что угодно, но глаза их редко лгут. Мэри усвоила эту истину в залах заседания судов и в бесчисленных адвокатских конторах. Записывая слово в слово показания — и лживые, и правдивые, — она очень скоро научилась прочитывать правду в глазах свидетелей. Мэри встретила прямой взгляд пары глубоко посаженных глаз. Они были серы, как грозовые облака, и слегка прищурены, словно им постоянно приходилось смотреть на открытое, яркое солнце. Глаза не много говорили об этом человеке, но в их взгляде не таились ложь или угроза насилия.
Мэри слегка расслабилась и была вознаграждена за это тем, что мужчина позволил, наконец, ее ногам коснуться пола. В легкие вернулся воздух, и Мэри с жадностью стала глотать его, стараясь не использовать мужчину в качестве опоры.
От него исходил запах тяжелой работы, кожи и лошадей.
Сосредоточься на этом, Мэрили. Он пахнет, как конь.
— Так вы, наконец, успокоились? — мягко спросил он.
Пока она пыталась отдышаться, взгляд его беспрепятственно скользил по ее вздымающейся и опускающейся груди.
Незначительное движение руки — и он мог бы ощутить в ладони ее тяжесть. Пальцы непроизвольно прижались к ребрам девушки.
Он резко убрал руку и отступил на полшага, избавляя себя от соблазна.
