Вернувшись, они занимались любовью – осторожно, со смешками и стонами, то настоящими, то наигранными. Лука, надо признать, оказался изрядно травмирован – сплошные ссадины и кровоподтеки на теле. Порой движения причиняли ему боль. Зоя не представляла, что можно шутить в подобной ситуации… А вот можно, оказывается.
Иногда она сама ахала, пыталась остановить Луку. А тот возражал:
– Я живучий, словно кот. У котов девять жизни, забыла?
Потом они заснули. Уже в который раз, вместе. И, как ни удивительно тоже, но рядом с Лукой Зое не снились кошмары. Те странные, печальные сны – отступали прочь, когда этот, полный жизни, все равно очень красивый, несмотря на синяки, мужчина был рядом.
Проснулась Зоя первой. Повернулась, посмотрела на Луку, на его разбитое лицо – сердце сжалось от нежности, от сочувствия… От любви. И внезапно, совершенно не к месту (или, наоборот, очень даже к месту) вспомнила один старинный роман. «Джейн Эйр». Некрасивая гувернантка и роскошный мистер Рочестер.
В сущности, у Джейн не было никаких шансов на счастливую жизнь со своим избранником. Да, он пылкий, он был влюблен в нее, этот роскошный джентльмен… Но надолго бы хватило любви избалованного красавца? Когда вокруг столько соблазнов, а рядом – пусть и чудесная, но страшненькая и безыскусная Джейн. Без искуса, совсем простенькая… Лет через пять-десять Рочестер стал бы ей изменять. Уважал бы и – изменял. Потому что сластолюбец, потому что игрок по жизни, азартный и отчаянный, а тут – семейное болото…
И только чудо спасло счастье Джейн. Рочестер стал инвалидом. Он оказался в полной ее власти. Их брак, Джейн и мистера Рочестера, спасла инвалидность. А все эти прекрасные рассуждения о том, что любят сердцем, что истинная любовь не тускнеет со временем, – чушь и ложь.
Вот так и Лука. Безусловно, Зоя ему сейчас нравится. Он в чем-то благодарен ей. Но… их роман ненадолго.
…В этот момент Лука открыл глаза и заметил, что Зоя на него смотрит. Состроил смешную гримасу, попытался улыбнуться разбитыми губами.
Зоя тоже улыбнулась, осторожно легла щекой на его плечо.
– Вот так бы всю жизнь… – пробормотал он разнеженным голосом.
– Окстись, бездельник!
– Ну а что, и помечтать нельзя… – он уткнулся лицом в ее волосы.
– Мне сейчас надо ехать.
– Куда это?! – воскликнул он.
– Надо приглядеть за тем, как будут устанавливать памятник.
– Я с тобой.
– Нет. Ты отдыхай, – твердо велела она.
Пауза.
– Послушай, ты всегда будешь за меня решать? – металлическим голосом спросил он.
– Что значит – «всегда»?
– Ты опять… Вот что ты за зануда, Зойка. Ты хочешь, чтобы я сделал тебе предложение? Чтобы я обещал тебе счастливую семейную жизнь до гроба? Ну давай, я тебе обещаю!
– А я тебе говорю, что мне надо ехать, и я еще не совсем в твоей власти, у меня своя жизнь! – огрызнулась Зоя.
– А вот не поссоримся, – вдруг сказал он.
– Нет, не поссоримся, – вздохнула она.
Они помолчали, обнимая друг друга. Потом Лука произнес серьезно:
– Я буду тебе звонить.
– Я буду ждать твоего звонка… – тоже серьезно ответила она. – Ну, и сама позвоню, если что.
* * *
Лука себя не понимал. С ним в первый раз такое случилось – словно он сейчас проживал чью-то чужую жизнь. Стал совершать поступки, которые были совершенно не в его характере, говорить слова, которые раньше ни при каких условиях не мог произнести…
И еще ему понравилась женщина, которая прежде никак не могла понравиться. Зато другая женщина, казавшаяся недавно восхитительным ангелом, вдруг превратилась… нет, не в чудовище, не в демона… но в обычную, недалекую, вздорную особу. Довольно-таки вульгарную, кстати.
Он изменился, и мир вокруг – тоже.
Это, наверное, какой-то новый этап в его жизни. Кризис среднего возраста, наступивший, как обычно случается со всеми кризисами, без предупреждения.
Лука всегда считал себя неглупым, сообразительным малым, умеющим предугадать многие вещи, в отличие от большинства окружающих, которые жили по инерции, по принципу – «все люди так делают».
Но сейчас у него словно третий глаз открылся, или как иначе это удивительное ощущение назвать?.. Когда вскрывается тайный смысл многих вещей, видны истинные причины поступков (своих и чужих), когда вдруг появляется возможность заглянуть в будущее.
Нет, это не экстрасенсорика, это, наверное, мудрость, которая приходит с возрастом.
А свое будущее увиделось Луке следующим:
1) Что касаемо профессиональной сферы. Возможно, случится чудо: Луку заметит хороший режиссер и снимет в главной роли. И сразу обрушатся на Луку – слава, большие деньги, новые предложения, возможность выбора…
Но чудеса случаются редко. Скорее всего, Луке придется до конца жизни довольствоваться ролями в сериалах. Возможно, в лучшем случае, его пригласят в какое-нибудь шоу, что тоже денежно и способствует узнаванию на улице. Но разве того он хотел в начале актерской карьеры? Нет. Лука хотел играть серьезные роли. И вовсе не в сериалах-однодневках. Ведь если быть – то быть лучшим.
К тому же Лука, как профессионал, прекрасно знал, чего можно ждать от отечественного кинематографа, находящегося не в самом лучшем положении. Да, есть замечательные фильмы, есть отличные режиссеры, но это редкость. Это лотерея. Можно попробовать сыграть в нее и сорвать джекпот. Но чаще – можно разориться и умереть в нищете, несчастным и озлобленным.
2) Что касаемо личной жизни. Менять баб Луке можно еще довольно долго. Лет десять, пятнадцать, наверное.
Словом, есть время для бурных романов, для ярких женщин. Потом плешивый неудачник Лука выйдет в тираж и станет ненужным роковым красоткам. Но это еще не конец его мужской «карьере», нет! Вполне реально найти тетку попроще и жениться. Мужчинам же легче – они котируются, даже будучи в возрасте, старыми и страшными.
Пожилому дядьке можно даже найти молодую красотку – провинциалочку какую-нибудь, нищую и непривередливую. Жениться, родить ребенка. Только это все ненадолго, скорее всего. И здесь чудеса случаются редко. Молодая жена уйдет, и останется старпер Лука один.
Словом, Лука, обозрев перспективы своей профессиональной и личной жизни, вдруг понял – надо что-то менять. Жить, как раньше, – уже нельзя. Если он сейчас ничего не изменит, то все его дальнейшее существование бессмысленно, бесполезно, страшно. Он закончит свои дни в доме престарелых, один. Даже если он женится и у него будут дети. Потому что детьми надо заниматься, тратить на них время, любить их, возиться с ними – Лука только сейчас это осознал. Не дашь детям любви в свое время – не получишь ее в ответ потом.
Избитый, со стянутой кожей на разбитых губах, с ноющими ребрами – Лука почувствовал, что рождается вновь. Ну да, словно из кокона какого-то вылезает…
