Я принялась размышлять, кто же из присутствующих сможет заменить пахана? Может, престол передается по наследству, и пахана заменит урод? Но непохоже, что куча здоровых головорезов сможет подчиняться или хотя бы прислушиваться к больному калеке. Значит, пахана заменит кто-то из братков. По всей вероятности, это будет человек из ближайшего окружения, тот, кто владеет информацией. Тогда что же будет с уродом?
Кто же будет о нем заботиться, финансировать и создавать комфорт? А может, пахана заменит Макс? В конце концов, он держит общак и имеет авторитет… А может, и не Макс…
Я обеспокоенно посмотрела на Макса. Тот моментально поймал мой взгляд, и мне показалось, что что-то придумал. Дай бог, чтобы это было что-то стоящее и принесло ожидаемый результат.
— Ан-на. Ты пойде-шь со мной со-би-ра-ть мо-заику? — Урод расплылся в своей заячьей улыбке, продемонстрировав беззубую челюсть.
— Ты что, сам не можешь?
— Я хо-чу поучи-ться у те-бя. Ты так быст-ро ее собираешь. У ме-ня есть та-кая инте-ресная мо-заи-ка. Там нуж-но собра-ть неско-ль-ко пород со-бак.
— Терпеть не могу собак! — в сердцах крикнула я, подумав о Стрелке.
— Но ведь они ненастоя-щие.
— Это не имеет никакого значения.
Урод определенно начал действовать мне на нервы, и я не могла ничего с собой поделать, а уж тем более скрыть раздражение. Мне хотелось хорошенько стукнуть его по уродливой голове и наговорить кучу гадостей. Но я знала, что мне необходимо контролировать свои эмоции и как-то держать себя в руках. Сделав глоток горячего свежезаваренного чая с жасмином, я почувствовала приступ удушья и расстегнула верхние пуговицы на платье.
Женька тут же заерзал на стуле.
— Ты какого черта пуговицы расстегнула? Ты чо, тут решила стриптиз устроить?
— Мне жарко.
— Пойди, встань под кондиционер. Чо постоянно на Макса пялишься? Ты у кого собралась защиты искать? Я же сказал, что из наших пацанов никто на твои сиськи не поведется, так что зря стараешься. Может, ты еще задницу оголишь? Жалко, что у тебя на ней пуговиц нет!
— Жень, ты что такое говоришь! — Макс растерялся и, по всей вероятности, не сразу сообразил, как нужно себя вести в этой ситуации.
— Знаю, чо говорю. Она на тебя глаз еще в беседке положила, когда ты с пацанами сидел. Мается, не знает, кого охомутать, чтобы ее на волю вызволили. Она почему-то решила тебя своим рыцарем сделать. Наверное, увидела в тебе миротворца.
Слова Женьки вывели из равновесия урода. Он тяжело запыхтел, как самый настоящий паровоз, раздув при этом и без того огромные ноздри, и прощебетал молодым, задиристым голосом:
— Ты, Же-ня, навер-ное, поза-был, в чьем ты доме на-хо-ди-шь-ся?! Кто дал те-бе та-кое пра-во обра-щать-ся с моей бу-ду-щей же-ной подоб-ным обра-зом?! Она мо-жет за этим сто-лом да-же со-вершен-но го-лая сидеть, то-ль-ко бы это мне нра-ви-лось, а ты за этим столом си-дишь последний раз. Боль-ше я те-бя не хо-чу ви-деть ни за обедом, ни за ужи-ном, да и вообще в этом до-ме тоже. Немедлен-но изви-ни-сь перед моей бу-ду-щей женой и знай, что се-год-ня те-бе пред-стоит совсем малоприят-ный разго-вор с моим от-цом.
Мордоворот опустил глаза и печально шмыгнул носом:
— Анна, извини меня, я сам не ведаю, что говорю. В столовой и в самом деле душно, да еще этот чай с жасмином. Говорят, что чай в жару очень даже полезно пить, мол, он так хорошо жажду утоляет, а получается по-другому. Наверное, меня именно от этого чая и разморило.
Я молча кивнула и посмотрела на урода с благодарностью. Я и не знала, что это маленькое уродливое создание имеет такую реальную власть над окружающими его людьми… Конечно же, в этом заслуга его отца, и неизвестно, как будут вести себя братаны, когда узнают, что пахана больше нет…
— А что у всех такие кислые физиономии? Что-то случилось?!
Я резко подняла голову. На пороге стоял заспанный, по-видимому, только что проснувшийся пахан и зевал. Он был одет в какой-то незамысловатый ночной халат и домашние тапочки… Я посмотрела направо, налево, затем вновь перевела взгляд на его лицо и покачнулась.
Урод пожаловался пахану на Женьку. Женька принялся что-то объяснять и всячески выкручиваться. Ситуация складывалась явно не в его пользу…
Но я ничего не видела и не слышала… Я не понимала, кто сейчас передо мной стоит — покойник ли, привидение? Он был живой. Когда пахан повернулся, я увидела, что на его затылке не было крови. Ни крови, ни дырки от выстрела. Никаких следов. Затылок… ровный, слегка лысоватый и даже немного блестящий…
Я с грохотом повалилась на пол.
Не знаю, сколько времени пролежала без сознания. Вероятно, потом я уснула и очень пожалела, что проснулась. В видениях, отделяющих меня от реальности, я видела пышные похороны, на которых присутствовало много разношерстного народа. Я видела гроб. Он был очень дорогой, украшенный ультрамодными цветами и лентами. Такие похороны можно было видеть только по телевизору, когда хоронили видных политических деятелей, известных артистов или кого-нибудь из сильных мира сего. А сейчас хоронили пахана… Ему подготовили особенное место на дорогом, элитном кладбище, где хоронят только за огромные деньги. Нужны еще связи. Неподалеку стояла часовенка, окруженная аккуратными елочками. От нее и начинался путь пахана в загробный мир. Как и положено в таких случаях, распоряжались ритуальными действиями молодые крепкие ребята со стрижеными затылками и свирепыми лицами. Как только гроб поставили на табуретки, чтобы затем опустить в землю, появился какой-то седой мужчина и произнес прощальную речь.
Он говорил о самых лучших качествах пахана, о том, что пахан был жестоко убит выстрелом в затылок конкурирующей фирмой, что его братаны обязательно найдут виновных и с ними расправятся. Смерть за смерть, око за око, зуб за зуб. Он говорил громко, прочувствованно, но без лишней экзальтации. Как только он пожелал пахану спать спокойно, не переживать за правое дело, потому что оно обязательно будет продолжено, и произнес традиционное: «Пусть земля тебе будет пухом», к гробу стали подтягиваться родные и близкие, чтобы поцеловать покойного в лоб. Почему-то одной из первых была я, одетая во все черное, с заплаканным лицом, под глазами темные круги, говорящие о том, что я безутешно страдаю. Я скрючилась, словно старая бабка, и крепко держала за костлявую руку урода, вытирая его влажное лицо и ласково называя его своим мужем. Следом за нами к гробу подошли наши дети, трое маленьких, корявых, недоразвитых уродцев. Я нежно подтолкнула уродцев к гробу и попросила, чтобы они попрощались с любимым дедушкой. Один из уродцев чуть было не упал в могилу — его ноги были разной длины, и каждое движение давалось ему с огромным трудом. Это было любимое чадо папы-урода, он ласково называл его коротконожкой…
