При следующем всплытии пули ударили по воде еще ближе, а на третий раз он едва успел нырнуть, как пуля отрикошетила как раз от того места, где была его голова, он даже почувствовал толчок воды. Прицельно стрелять так быстро невозможно, ясно, что Моррисон выслеживает его. Великан вычислил направление его движения и прикинул возможное расстояние между теми пунктами, где он всплывал, чтобы глотнуть свежего воздуха. Теперь Моррисону оставалось только поджидать, когда голова капитана появится на поверхности. Ну, с этим-то справиться можно. Ингрем сделал вперед всего три шага и остановился, продолжая подтягивать к себе трос и сворачивать его кольцами. Он вынырнул не там, где бандит ожидал его, а футов на двадцать ближе к яхте. Снова погрузившись, он смог быстро преодолеть тридцать футов, так как свернутый трос уже был в его руках. На сей раз в него не попали.
Правда, в сердце закрался страх. Расход кислорода для выполнения такой тяжелой работы был велик, уровень окиси углерода в организме угрожающе повышался. Лихорадочных коротких вдохов на поверхности было мало: надо было вынырнуть и подышать подольше или есть вероятность утонуть. Вдруг трос перестал подаваться – конец пути. Ингрем всплыл, чтобы еще раз набрать воздуха, не обращая внимания на щелкающие где-то позади пули, подергал взад-вперед якорь, чтобы тот поглубже зацепился за дно, и отправился в обратный путь, быстро перебирая руками по натянутому тросу. При очередном всплытии он оказался там, где Моррисон его не ожидал, так что стрельбы не было. Еще один раз вздохнуть – и вот уже впереди корма яхты. Будучи при последнем издыхании от изнеможения, капитан всплыл под бортом и лег на воду, судорожно дыша, совершенно обессиленный.
Сверху над ним склонилось испуганное лицо Рей.
– Больше не будем так рисковать, я уже думала, этот бандит вас убьет.
Ингрем смог лишь кивнуть в ответ. Силы начали возвращаться к нему лишь через две-три минуты.
– Перекиньте трос через гик и спустите мне другой конец, – распорядился он.
Поймав оба конца троса, он умудрился поднять себя на палубу. Рей скрылась в люке, а он стал одеваться. Когда она вернулась с полотенцем, Ингрем повалился на сиденье кокпита и начал вытирать волосы, с которых лилась вода.
– Тяжеловато оказалось для меня, – задыхаясь, проговорил он, – старею.
– Ни в ком случае, Ингрем, вы мужчина хоть куда.
Капитан вскинул на нее глаза и удивился, заметив на ее лице внезапное смущение.
– Благодарю, – пробормотал он. Однако к ней уже вернулось прежнее высокомерие, и она холодно бросила:
– Пустяки.
– Конечно, но все же я надеюсь, что наступит момент, когда я начну вас понимать.
– Неужели? А я-то думала, что вы меня раскусили и достаточно ясно выразили свое мнение.
– Значит, я ошибался. – Ингрем почувствовал себя неловко. – Причем, помните, даже пытался извиниться, когда оказалось, что вы притворяетесь.
– Да я вовсе не о том. – Рей нетерпеливо передернула плечами. – Я имею в виду случай в “Карлтон-Хаус-баре”, в Нассау.
Капитан в изумлении уставился на нее.
– В “Карлтон-Хаус-баре”? Когда это вы там были?
Теперь наступила ее очередь удивляться. Рей опустилась на сиденье напротив него как раз в тот момент, когда очередная пуля Моррисона ударила в грот-мачту и со свистом врезалась в воду, но ни один из них не обратил на это внимания.
– Господи Боже мой! Так вы даже не видели меня?
– Нет, – ответил он. – Нигде не видел, пока не пришел к вам в комнату.
– О, только не напоминайте мне об этом. Мне, наверное, надо извиняться, но я тогда была в ярости, потому что считала, что вы не желали меня замечать.
– Прошу прощения, со мной такое и раньше случалось. Временами я превращаюсь в рассеянного болвана, целиком ухожу в свои мысли, – сказал Ингрем, про себя недоумевая, почему она при ее независимом характере так близко к сердцу приняла подобную мелочь.
Рей усмехнулась:
– Думаю, вам невдомек, в чем вся пикантность этой истории. Дело в том, что мне зачастую не хватает светского лоска, и я по неосмотрительности попадаю впросак. Помните, как я вышла из такси, чтобы пойти по магазинам, и попросила вас отвезти мои вещи в отель и заказать мне номер? Потом до меня дошло, что я поставила себя по меньшей мере в неловкое положение, ведь мы совсем незнакомы и вы могли превратно истолковать такую просьбу, но к этому моменту я уже отшагала пару кварталов. Хуже всего, что не удалось даже вспомнить, в каких точно словах была выражена эта просьба. Но в отеле все оказалось в порядке, и я несколько успокоилась, значит, ничего двусмысленного не было сказано, зря волновалась. А потом я зашла в “Карлтон-Хаус-бар” и увидела, что вы пьете пиво, присела за стойку и улыбнулась вам, а вы смотрели сквозь меня, словно никогда в глаза не видели. Ужасно неприятно.
– Мне очень неловко, – извинился Ингрем, – прямо не знаю, что и сказать.
– Принимая во внимание эти обстоятельства, нам лучше заново познакомиться. – Она торжественно протянула ему руку. – Меня зовут Растяпа Осборн, у меня две левых руки и севшая на мель яхта.
– Имею честь представиться, ваш собрат, Подслеповатый Джон Деревенщина, мэм, – со всей серьезностью ответил капитан и пожал ей руку. – Честно обещаю снять вашу лодочку с мели, если вы никому не расскажете, что я смотрел прямо на вас и не видел, а то меня могут засадить в психушку.
Рей рассмеялась:
– Прекрасно, значит, все в порядке. Что у нас дальше по графику?
– Единственное, что мы можем сейчас сделать, это попытаться соорудить тали с помощью якорного троса. Вы поможете мне закрепить эти блоки.
Ингрем стянул с себя футболку, отложил в сторону часы и кроссовки. Положив два блока по разным сторонам кокпита, он пропустил канат через шкивы, после чего прополз вперед вдоль левой стены рубки и закрепил конец тали на утке <Утка – приспособление для закрепления канатов, состоящее из основания и двух изогнутых, обращенных в противоположные стороны рожков.>. Затем он продернул якорный трос через клюз на корме и, изо всех сил натянув его руками, прикрепил к другому концу тали. За счет этой системы рычагов, давшей выигрыш в силе благодаря четырехшкивным блокам, ему удалось поднять якорный трос из воды за кормой. Блоки сейчас оказались сведены. Ингрем зафиксировал трос вокруг утки на корме, развел таль, перезакрепил на ней якорный трос и потянул снова. Якорь держался прекрасно, трос был тугой, как стальная струна. Ингрем обернул канат вокруг утки, чтобы удержать натяжение, и посмотрел на палубу. Крен пропал, “Дракон” ровно сидел на дне. Прилив усиливался. У нас должно получиться, подумал капитан, просто не может не получиться, и скрестил пальцы на счастье. Рей ободряюще улыбнулась ему через разделяющее их пространство.
