В глазах Вульфа появился холодный и смертельно опасный гнев, силу которого Клей мог скорее предположить, чем оценить. Вульф улыбнулся еще раз и неестественно спокойным, почти нежным тоном произнес:
– Он сделал ошибку.
– Какую именно?
– Напал на мою женщину.
– Здесь не место для охоты. Это дело законных властей.
– Тогда законным властям лучше держаться поближе к моей спине, – ответил Вульф и ушел.
Клей смотрел ему вслед и даже не удивился откровенным словам о Мэри, как о своей женщине. По спине снова прокатился озноб, перешедший в дрожь. Город Рат ошибся в оценке этого мужчины, но насильник допустил более серьезный просчет, который может для него стать роковым.
***
Мэри проигнорировала все протесты и просьбы, посыпавшиеся как только она объявила о желании вернуться домой. Женщины хотели как лучше, и она ценила их заботу, но остаться еще хоть на мгновение не могла. К счастью, физически Мэри почти не пострадала. Доктор предупредил об усилении головной боли в ближайшие несколько часов, поэтому лучше добраться домой как можно скорее.
Так она оказалась одна в машине, запотевшей от дождя, и автоматически включила зажигание. Позже Мэри не могла вспомнить дорогу к дому. Чувство облегчения при приближении к скрипучему старому дому было настолько глубоким, что даже пугало. Пришлось от него отстраниться. Нельзя позволить себе полностью расслабиться, не сейчас. Может позже. А пока нужно крепко держать себя в руках.
Вудроу сделал несколько кругов у ее ног, печально мяукая. Мэри заставила себя накормить кота, хотя он уже походил на шарик на лапках. Небольшое усилие, казалось, исчерпало последние силы. Она села за стол и застыла в неподвижности с упавшими на колени руками.
Именно в такой позе Вульф нашел ее полчаса спустя, когда серый дневной свет потускнел.
– Почему ты меня не подождала? – спросил он прямо от двери низким, мягким голосом.
– Мне нужно было домой.
– Я бы тебя отвез.
– Знаю.
Сев рядом за стол, он сильно сжал ее ледяные руки. Безучастный, неподвижный взгляд Мэри заставил сжаться его сердце. Он отдал бы что угодно, лишь бы никогда не видеть у нее такого взгляда.
Мэри всегда была упрямой, с «чертовским» характером. Миниатюрная, деликатно сложенная, но в собственных глазах она всегда была неукротимой. Сама мысль о поражении казалась ей чуждой. Мэри спокойно шла по жизни, устраивая ее под себя и принимая это как должное. У нее ничуть не вызывал удивление испуг владельца магазина перед грозящим учительским пальчиком. Такое отношение к жизни иногда Вульфа раздражало, но чаще очаровывало. Котенок считал себя тигром, действовал как тигр, поэтому люди уступали ей дорогу.
Теперь она не упрямилась. В прекрасных глазах поселилась неуверенность. Вульф знал, что она никогда не сможет забыть состояние беспомощности. Тот подонок ранил ее, оскорбил, в буквальном смысле окунул в грязь.
– Знаешь, что меня ужасало больше всего? – прервал долгую тишину голос Мэри.
– Что?
– Я хотела в первый раз быть с тобой, а он … – Она резко остановилась не в состоянии закончить мысль.
– Но он же не успел.
– Не успел. Он задрал юбку и прижался сзади. Потом начал срывать мою одежду, и я услышала крик Клея. По крайней мере, я думаю, что кричал именно Клей. Возможно, он даже выстрелил. Помню грохот, но я тогда подумала на гром.
Монотонность ее голоса беспокоила Вульфа. Мэри все еще была в шоке.
– Я не позволю ему снова подойти к тебе. Клянусь!
Она кивнула и закрыла глаза.
– Сейчас ты примешь душ, – сказал Вульф, ставя ее на ноги. – Долгий, горячий душ. А я за это время приготовлю что-нибудь поесть. Что бы ты хотела?
Она попыталась придумать, но даже мысль о еде вызывала неприятные ощущения.
– Только чай.
Он проводил ее наверх. Мэри казалась спокойной, но это спокойствие давалось напряжением всех сил. Лучше бы она плакала или кричала. Все что угодно, лишь бы разрушить сковавшее ее напряжение.
– Я только захвачу ночную рубашку. Ты не будешь возражать, если я ее возьму? – Мэри беспокоилась, как будто опасалась показаться слишком назойливой.
– Не буду. – Вульф потянулся, чтобы обнять ее за талию, но опустил руку прежде, чем дотронулся. Она могла испугаться прикосновения. В груди зародилась боль. Он понял, что теперь его прикосновение, как прикосновение любого другого мужчины, может показаться ей отвратительным.
С ночной рубашкой в руках Мэри послушно стояла в старомодной ванной, пока Вульф регулировал температуру воды.
– Я спущусь вниз, – сказал он, выпрямляясь и отходя назад. – Оставь дверь незапертой.
– Зачем?
Ее глаза стали большими и беспокойными.
– Вдруг ты упадешь в обморок, или что-то понадобится.
– Я не упаду.
Он слегка улыбнулся. Нет, мисс Мэри Элизабет Поттер не упадет обморок, не позволит себе такую слабость. Возможно, выпрямить спину ее заставило не напряжение, а железный характер.
Он знал, что вряд ли сможет уговорить ее поесть, но на всякий случай разогрел банку супа. Выбор времени оказался достаточно точным. Суп закипел, и чай уже заварился, когда Мэри вошла в кухню.
Не догадавшись накинуть халат, она пришла в одной ночной рубашке из однотонной, белой, хлопчатобумажной ткани. Вульфа бросило в жар. Какой бы скромной не была ночная рубашка, через нее проглядывали темные кружки сосков. Мэри села за стол как послушный ребенок. Он тихо ругнулся - сейчас не время для вожделения. Однако самовнушение не помогло. Он хотел ее при любых обстоятельствах.
Мэри механически, без возражений, съела суп, выпила чай, затем поблагодарила его за заботу. Вульф убрал со стола, вымыл тарелки и повернулся лицом. Мэри все еще сидела за столом со сложенными руками и взглядом в никуда. Не было сил сдержать тихие проклятия. Не было сил перенести это еще минуту. Вульф стремительно поднял ее со стула и сел, устроив Мэри на коленях.
На мгновение она окаменела в его руках; потом выдохнула и расслабилась.
– Я так испугалась, – прошептала она.
– Знаю, милая.
– Откуда ты можешь знать? Ты – мужчина.
Ее голос прозвучал почти грубо.
– Но я был в тюрьме. Помнишь?
Он спросил себя, догадается ли она о чем речь, но увидел задумчивую складку на ее лбу.
– О! – Мэри отчаянно нахмурилась. – Если кто-то тебя обидел... – начала было она.
– Остановись! На меня никто не нападал. Я в состоянии за себя постоять, и все это знали. – Вульф не стал объяснять, как отстаивал свою репутацию. – Но это случалось с другими заключенными. Я знал, что может произойти со мной, поэтому всегда был начеку.
