Не задавая лишних вопросов, Виталий бросился к боковой двери. Она была закрыта и не поддавалась. За его спиной двое мужчин боролись, кубарем катаясь по земле, а Фад с идиотской улыбкой смотрел на них. В панике Виталий не заметил связки ключей на гвозде у двери. Судорожно он дернул ее и попробовал плоский ключ, который должен по размеру подходить к замку. Но тот не подошел. Новый выстрел раздался сзади. Он подумал, что стреляли в него, но тишина неожиданно превратила гараж в храм. И он не чувствовал никакой новой боли. Виталий медленно он обернулся. Водитель держал Квази за воротник. Голова Квази была откинута назад, а и из его приоткрытого рта струилась кровь. Чеченец разжал пальцы, и тело Квази тряпичной куклой свалилось на землю.
В этот момент рука Виталия вдруг нащупала задвижку под замком. Ключ, оказывается, был вовсе не нужен. Указательным пальцем он потянул за металлический штырь и через две секунды был на свободе. Он бросился прямо через дорогу, проскакивая в щели между машинами, медленно двигающимися в обычной августовской пробке. Как дикое животное, преследуемое хищником, он бросился в заросли зеленых деревьев и высоких кустов, растущих вдоль дороги. Симфония из сигналов возмущенных автомобилистов отсалютовала ему вдогонку.
А в гараже, в теле лежавшего на спине Квази жизнь боролась со смертью. Низ его живота был красен от крови. Последними музыкальными нотами, которые он услышал, были завывания полицейской сирены. Красивый уход со сцены для его первой роли бандита. Фаду хватило остатков разума сообразить, что они посягнули на слишком большой кусок, и когда армада русских, сигналя всеми сиренами, ввалилась в гараж, он поприветствовал их струей рвоты.
А Виталий тем временем бежал изо всех сил. Пробежка пошла ему на пользу, он вновь почувствовал вкус к жизни. Слишком долго он пробыл в подчиненном положении, не имея возможности противиться происходящему. Это совсем не в его привычке. Но вдруг он понял, что силы его покидают. Ему казалось, что из него вытекла вся энергия. Он остановился перевести дух и оперся о фиговое дерево, растущее возле забора одного частного владения. Воющие сирены полицейских нарушали спокойствие чудного пейзажа. Это напомнило ему, что он не только вырвался из лап бандитов, но и преследуется французскими властями. В этот момент ему особенно были нужны ментальные и физические силы, которые собрались его покинуть. Мир начал кружиться вокруг, как мигалки преследовавших его машин. Что с ним? Никогда он не находился в таком состоянии, и только однажды испытал подобное чувство, когда они с друзьями-олигархами совершали экстрим-переход на джипах по пустыне. Он тогда тоже чувствовал жуткий голод и усталость.
Но за ними по пятам, по их псевдоопасному маршруту, следовали медицинские машины и вертолеты с сателлитными телефонами.
Он был голоден. По-настоящему голоден. Ему жизненно необходимо было чем-то заправиться. Он ничего не ел со вчерашнего вечера и накопленный за последние часы стресс опустил его до положения обычного человеческого существа с элементарными физиологическими потребностями. Слишком много эмоций за столь короткое время. Сначала любовь, потом страх и теперь голод, жуткий голод…
По его руке с дерева на него заползли муравьи и стали подниматься вверх, к голове. Виталий смотрел на них, как на маленьких трудолюбивых охотников, которым такой огромный кусок мяса, как он, мог бы решить проблему пропитания для всего муравейника на многие месяцы. Некоторые останавливались и кусали эпидермий этого странного организма, полного питательных вещей. «Интересно, я им понравился на вкус?» — подумал Виталий с улыбкой. Насекомые словно пробудили его. Резким движением руки он стряхнул их с себя. Если бы он был ребенком, он бы раздавил их по одному, как учил его старший брат, великий разоритель муравейников. Несколько муравьев зацепились за волосы на предплечье. Он осторожно опустил их на землю. Голод снова настойчиво потребовал: «Очнись!». Он сорвал зеленую фигу, что висела у него перед носом. Он подозревал, что она еще не спелая, тем не менее вонзил в нее зубы и тут же выплюнул.
— Фу, как нехорошо! Ты голоден?
В нескольких метрах от него стояла девчушка лет шести в огромных солнцезащитных очках и слишком большой для нее панаме. Она боялась подходить к нему ближе и была готова в любую минуту дать стрекача. Она держала в руке шоколадный батончик. Никогда «Баунти» не казался Виталию таким соблазнительным.
Мальчик постарше, скорее всего брат, подбежал к ней.
— Эмили! Ты где была? Мы тебя повсюду ищем!
Вместо ответа Эмили указала пальчиком на человека, стоящего у фигового дерева.
— Этот мсье хочет кушать.
Черты лица мальчика стали жестче, он взял за руку младшую сестру, как бы для того, чтобы защитить ее, а на самом деле, чтобы ему самому не было страшно.
Молчавший до этого Виталий хотел объяснить, что он не сделает им ничего дурного, что у него есть большой корабль и много денег, короче, что он вполне респектабельный господин и не будет иметь ничего против, если Эмили угостит его «Баунти», пока он не растаял в ее ручонке, потому что мсье действительно очень-очень голоден. Нужно было действовать тактично, но его живот отказывался понимать смысл этого слова.
— Вы не знаете, дети, есть ли где поблизости магазин, где я смогу купить себе что-нибудь поесть? — произнес он как можно спокойнее.
— А у тебя есть деньги? — ответил вопросом мальчуган.
Виталий хотел сказать: «Да, четыре миллиарда. Достаточно?» — но сдержался. Тем более, что пацан вернул его к реальности. У него нет ни евро, ни доллара, ни копейки. Даже кредитной карточки нет. И бумаг тоже нет. Ничего. У него отобрали даже пояс и шнурки, и он придерживал брюки рукой, чтобы они не мешали ходить. А убегая от бандитов, потерял туфли, поэтому теперь его ноги, пораненные мелкой галькой и стеклом, были в крови. Эти дети, наверное, боятся его.
Девочка высвободила руку из руки брата и пошла ему навстречу, чтобы отдать свой «Баунти». По крайней мере так подумал олигарх. Мгновение было прекрасно. Казалось, даже цикады примолкли. Но видимо, мальчик не был адептом благотворительности, так как он перехватил свою сестру, чтобы ее не поймал старый, бедный, грязный и, несомненно, очень опасный дядя, о чем их не раз предупреждали родители.
— Пойдем, Эмили, это нехорошо! Нужно предупредить папу и полицию.
Не дожидаясь ее протестов, брат силой потащил сестру за руку подальше от бродяги. Они исчезли в зарослях, ведущих к дому. Они и шоколадный батончик. Виталий еле заметно улыбнулся. Он с трудом представлял себя нищим бродягой, пугающим детей. Взрослые в его стране, конечно, считали его волком, не тем, прокофьевским, которого Петя хитростью схватил, а страшным волком из сказки, пожирающим все на своем пути. Много легенд ходит о нем и о таких, как он, новых русских, которых в газетах обзывают олигархами. Легенд, которые заставляют маленьких детей поеживаться под одеялом. Легенд, которые заставляют задуматься амбициозных конкурентов и болтливых журналистов. Он частенько спрашивал себя, почему, входя в публичное место или в новую компанию, которую только что приобрел, он чувствовал это благоговейное уважение, граничащее со страхом. Конечно, никто не бросался от него прочь. Но никто, за последние несколько лет, и не распростер ему дружеские объятия. Да охранники пресекли бы такие поползновения, даже грубо. Он усмехнулся про себя, вспоминая, как водитель Толя сложился пополам после удара Лены. Это был один из редких случаев, когда его охранник пропустил удар.
