Алиби у нее не было, наедятся не на кого и ни каких шансов выпутаться из всей этой скверной истории. Внутреннее ее состояние напоминало эпизод из "Бриллиантовой руки": когда в поднимаемом вертолетом автомобиле, мечется насмерть перепуганный Козодоев-Миронов, истерично выкрикивая хмурому Папанову: "Что делать! Что делать, Лелик!", "Сухари сушить" - следует философский ответ. Она закрыла глаза и в отчаяние взмолилась.
Приехали, как-то неожиданно, быстро. Перед ней услужливо распахнули дверцу и девушка, выйдя из машины, вслед за полицейским вошла в старинное, но добротное, недавно отреставрированное здание, с гербом Таиланда над парадной дверью. Здание внутри было модернизировано. Везде хром, стекло и мрамор. Лифт поднял их наверх, мягко остановился на нужном этаже и бесшумно раздвинул створки. Они прошли по безлюдному коридору к высокой двустворчатой двери, которую полицейский, потянув за медную ручку, открыл перед ней. Отступив в сторону, он пропустил Катю вперед и, едва она вошла, тихо прикрыв ее, занял рядом с ней свой пост.
Стискивая ремешок сумочки, Катя нерешительно огляделась, не понимая почему в просторной комнате так сумрачно. Может у нее в глазах от страха темно? Но оказалось, что она всего навсего забыла снять солнечные очки. Поспешно сдернув их, она смущенно улыбнулась.
При ее появлении из-за длинного стола поднялось трое мужчин, а двое военных, стоявшие у окна, повернулись в сторону вошедшей. Один из троих, грузный фаранго, поспешил к ней навстречу, протягивая руку.
- Прасько Семен Геннадьевич, юрист российского консульстве в Бангкоке. Я ваш адвокат. Вы не против? - доверительно представился он, крепко пожав Катину руку.
- Что вы, совсем не против. Я рада! - воспрянула она духом, живо ответив на его пожатие. Половины тяжести словно спало с ее плеч: она не одна. Ее все-таки не бросили на произвол судьбы, самой выкарабкиваться из тяжелейшей ситуации с которой ей нипочем не справиться.
На первый взгляд Семен Геннадьевич производил впечатление простоватого человека, который не прочь выпить со случайно подвернувшимся собутыльниками и уже после третьего стакана, считающих их своими в доску. Такие становятся душою компании и способны утомить собеседника анекдотами. Но холодный, оценивающий взгляд прозрачно-голубых глаз, на темном от загара лице, заставлял подозревать, что это далеко не простак, а тертый жизнью, хваткий человек. Это немного успокоило Катю, с интересом и надеждой присматривающейся к этому пятидесятилетнему человеку с гладкой загорелой лысиной.
Дорогие, фирменные вещи не скрывали недостатков его фигуры. Тонкий кожаный ремешок, поддерживал легкие, светлые брюки на небольшом округлом брюшке любителя пива. Подмышками и на спине его белой рубахи, в мелкую синюю полоску, расползались темные пятна пота, чей запах перебивался неназойливым ароматом тонкого дорогого парфюма. Ворот рубашки расстегнут, узел темно-синего галстука ослаблен и сбился на бок. Как и большинство русских Семен Геннадьевич не умел носить дорогих костюмов, а точнее не обращал на это никакого внимания, и, может быть, потому не приобрел лоска, свойственного иностранцам.
- Я в курсе, что произошло с Тихомировым. Сочувствую вашей утрате. Все будет хорошо, расслабься, - понизив голос, успокоил он ее, сразу переходя на "ты". - Ты всего лишь свидетель. Помни об этом, отвечая на вопросы этих господ.
После чего он начал представлять Катю присутствующим.
- Господин Прачат. Отдел внутренних расследований.
Сложив ладони перед собой, господин Прачат поклонился Кате. Самый низкорослый и хрупкий из всех присутствующих, с впалой грудью, он произвел на девушку неприятное впечатление. Неприязнь вызывал его немигающий, неподвижный взгляд, с каким он смотрел на нее, сохраняя на лице приветливую улыбку. Катя глянула в его глаза болотного цвета, и ей показалось, что зрачки его сузились, вытянувшись в длину как у рептилии. Опять ее воображение сыграло с ней злую шутку, всегда проявлявшееся, где не надо. Катя протянула ему руку, стараясь, чтобы ее улыбка не казалась слишком натянутой. Господин Прачат быстро коснулся ее руки и отступил. "Дракон какой-то" - подумала Катя. Это сходство усиливали глубокие залысины, делавшие его вытянутое лицо еще длиннее, а узкие синюшные губы и тонкая морщинистая шея, видневшаяся из-за свободного ворота кителя, усиливала на подозрение, будто рептилия приняла человеческий облик.
Катя заметила, что молодого коллегу господина Прачата, Семен Геннадьевич представил несколько небрежно, сказав только, что он непосредственный начальник, погибшего следователя с труднопроизносимой фамилией и возглавляет уголовный отдел. Форма на этом представителе власти висела мешком, а его старания выглядеть солидным и значительным были слишком заметны. Не он ли допрашивал в первый раз Виктора? Этот невысокий мужчина, то и дело выпрямлял сутулую спину, выпячивая вперед узкую грудь, но все время забывался, слишком часто склоняясь к Дракону, чтобы выслушать его реплики и указания.
Катю он встретил с демонстративно заложенными за спину руками, широко расставив ноги и нахмурив короткие редкие брови, поприветствовал ее скупым кивком. Но как только, Катя и Семен Геннадьевич отошли, он растеряв всю свою надменность, кинулся выдвигать перед Драконом стул, которого тот, едва коснулся. Когда же Дракон устроился, раскрыл пред ним папку с бумагами. "Классическая шестерка" - определила Катя, наблюдавшая за его лакейскими прогибаниями.
- А вот эти двое из госбезопасности, - тихо сказал Семен Геннадьевич, подведя ее к двум военным, державшихся от Дракона и его Шестерки особняком. - Ты вляпалась, рыба моя, по самое не могу, если они выбрали время, чтобы присутствовать на этом допросе. Однако помни одно - ты свидетель. Господин генерал, - перешел он на ангийский, - Арухманова Екатерина Михайловна.
Крепкий, склонный к полноте, осанистый генерал, крепко пожал Кате руку, галантно поклонившись ей. С его круглого, несколько плоского лица не сходило ироничное выражение.
- Господин Ван Вонг... госпожа Арухманова.
Катя и Вонг сухо раскланялись друг с другом.
- Эти две конторы не очень ладят между собой, я имею в виду полицию и госбезопасность, - вводил ее между тем в курс дела Семен Геннадьевич. - Полиция считает, что господа из военной разведки лезут не в свое дело, и что ловить наркодельцов не их прерогатива, а полиции. А военная разведка уверена, что полиция не справляется со своими функциями и ее саму следует основательно почистить. Подозреваю, у них накопилась куча компромата на некоторые полицейские чины. Поскольку убийство Тихомирова и Ку повязано с наркотиками, господа военные желают контролировать это дело и дальше. Полиция, естественно, этому препятствует и не хочет, чтобы они присутствовали на твоем допросе, мотивируя свое нежелание тем, что речь идет об убийстве полицейского и что вопросы будут задаваться в основном об этом, а не о наркотиках. Но на генерале где сядешь, там и слезешь и теперь этот иезуит Прачат здесь затем, чтобы выдавить военных со своей территории. Он бы и Вонга не пустил на допрос, который, кстати, и отслеживает все каналы сбыта наркоты, если бы генерал не пошел на компромисс, пообещав, что не будет вмешиваться в ход допроса. Словом они здесь как наблюдатели, так что с их стороны подвоха боятся нечего. Хотя возьмись они за тебя, рыба моя, то съели бы с потрохами и косточек не оставили. Представляю, каково Вонгу - он вел это дело с самого начала, а теперь здесь всего лишь как наблюдатель.
